Я очень хорошо запомнил атмосферу, царившую в Москве 22 года назад, когда захватили заложников в Театральном центре на Дубровке во время мюзикла «Норд-Ост».
Это была атмосфера беспомощности – именно так ее можно охарактеризовать. Трудное ощущение, когда ты знаешь, что неподалеку от тебя находится дом, из которого не могут выйти люди, просто пошедшие на концерт. И судьбу этих людей решают те, для которых ценности жизни вообще не существует как фактора, а существует исключительно ценность сохранения власти и денег.
Я понимал, что чекисты научились играть на человеческих эмоциях, как на музыкальном инструменте и хорошо изучили партитуру. Во время взрывов домов это была беззащитность, во время «Норд-Оста» – беспомощность, а впереди еще был Беслан – что может больше действовать на эмоциональное состояние, чем восторженные и убитые дети?
Я тоже переживал эти эмоции – но все же я был иностранцем и журналистом, освещавшим события и пытавшимся проанализировать их последствия. Обычный россиянин – сознательно или подсознательно, вне своих политических взглядов – просто хотел, чтобы весь этот ужас как можно быстрее закончился. И, конечно, обычного россиянина бесил каждый, кто вспоминал о преступлениях его собственной армии на Кавказе – ибо, в конце концов, какое значение имеют эти преступления, когда речь идет о терроре и он сам и его родственники в опасности? Так уничтожалась последняя эмпатия, так Россия готовилась к декорации, окруженной врагами крепости.
Путин точно знал, что он делает, и ничего не придумывал. И режим последних десятилетий русской империи, и большевистский режим питались конкретно террором. Специальные службы либо сами устраивали теракты, выгодные властям, либо не мешали настоящим террористам, которых в России обычно тщательно контролируют. И тот факт, что американские и британские спецслужбы заранее предупреждали о терактах в местах большого скопления людей, в частности в концертных залах, является еще одним доказательством если не подготовленного, то, по крайней мере, не остановленного теракта в подмосковном Крокус-сити. А вот для чего российскому руководству нужен был этот террористический акт и будет ли он последним в программе дестабилизации и усиления тоталитарного режима, мы узнаем только в скором времени.
Я вспоминаю свои эмоции времен каскада террористических актов в России, но все же главная эмоция – ощущение того, что ты находишься в государстве, которое не только не защищает своих граждан, но несет для них еще больше опасности, чем бандиты и террористы. С бандитами и террористами ты можешь не встретиться никогда в жизни, они не обязательно остановят тебя в темном переулке или посетят концерт, который ты решил посетить. А вот от государства ты не спасешься никогда и нигде. Мой отец недавно вспоминал, как ребенком он боялся идти в школу во время разожженной Сталиным антисемитской вакханалии. Сейчас я узнаю, как граждан Российской Федерации, местом рождения которых является Украина, тщательно допрашивают во время пересечения государственной границы их собственной страны. Как при Сталине национальное происхождение, так при Путине место рождения является компрометирующим фактором, который может заинтересовать чекистов. И от этого бессмыслия и беззакония невозможно спрятаться, потому что его участниками являются представители институций, которые вас должны охранять – а на самом деле преследуют. И создают в твоей стране атмосферу террора.
Когда мы смотрим ужасные кадры смерти из очередного российского концертного зала, мы должны осознать, от какого ужаса мы убежали – даже ценой этой страшной войны. В русской империи Киев был одной из столиц террора. В советское время в украинских городах проводили показательные процессы над «террористами» и «диверсантами». Жить в атмосфере страха – внутреннего страха – было нормой. На наших эмоциях играли ровно так, как сейчас играют на эмоциях россиян просто чтобы покорить, использовать и убить.
И весь смысл этой войны для Кремля – вернуть нас в это состояние вечного страха и перманентного насилия. Вернуть нас на “Норд-Ост”. Вернуть в «Крокус».
Источник: Виталий Портников, Zbruc
