Владимир Путин выиграл выборы у Владимира Путина и в пятый раз стал президентом России.
Осмелятся ли лидеры Запада, называвшие Путина «бандитом», «террористом» и «Гитлером», после проведения нелегитимных выборов в пяти (!) украинских регионах наконец-то не признать его легитимно избранным? Или словесные кульбиты так и зависнут в воздухе, в отличие от случая с Лукашенко?
Хотя президентские выборы в РФ были скучны и прогнозируемы, все три дня голосования – с 15 по 17 марта – россияне проявляли демонстративный энтузиазм голосуя за убийцу, развязавшего войну против Украины и виновного в смерти десятков тысяч украинцев: к избирательным участкам стояли очереди, а порталы дистанционного электронного голосования (ДЭГ) не справлялись с нагрузкой. Явка, особенно в первый день, просто зашкаливала: 38,35% избирателей! И если на выборах 2018 года проголосовало 67,54%, то в 2024 году – 73,33%.
Эта аномально высокая цифра не случайна: прогнозируемость победы Путина не означала, что в администрации президента РФ легковесно отнеслись к избирательной кампании. Для Кремля был символичен факт высокой явки и для ее достижения был брошен административный ресурс по принуждению к голосованию: работодатели угрожали штрафами и увольнениями и требовали присылать фото бюллетеня с отмеченным кандидатом… Ведь выборы в России – это не ротация власти, а ее консервация.
Симуляция демократического процесса волеизъявления легитимизирует дальнейшее пребывание Путина в Кремле, демонстрирует консолидацию российского общества вокруг национального лидера в условиях войны России с Украиной и противостояния с Западом, добавляет ему веса за столом будущих переговоров с западными лидерами. Наконец, голосование 15–17 марта – это и «референдум о доверии» к Путину, и узаконивание превращения авторитарной власти в тоталитарный режим.
Смешно читать, как российские политологи на полном серьезе анализируют предвыборные кампании «бэк-вокалистов» Путина – Леонида Слуцкого (ЛДПР), Николая Харитонова (КПРФ) и Владислава Даванкова («Новые люди»), ведь кандидаты демонстрировали полную лояльность Кремлю. Статисты должны были подчеркнуть выигрышность победителя: нет никакой альтернативы Владимиру Путину и проводимой им политике: «сделаем Россию снова великой» на основе «традиционных ценностей».
Впрочем, для самих политиков была важна не победа, а участие в процессе и борьба за второе место: это во многом предопределит как позицию их политических сил в партийной системе России, так и расстановку в аппаратных войнах кремлевских башен, где делали свои ставки на кандидатов в президентских выборах. В результате, по предварительным данным, второе место занял Харитонов, за которого отдали свои голоса 4,3% избирателей. Даванков получил 3,81%, а Слуцкий – 3,2% голосов. При этом изначально в АП хотели, чтобы второе место занял Слуцкий, а не Даванков.
Главной же задачей АП было, чтобы Путин образца 2024 года выиграл у Путина 2018-го.
Во время предыдущего голосования он получил 76,69% голосов. На этот раз в Кремле ставили планку более 80%. Высота была покорена: после обработки 99,59% протоколов, у Путина 87,33%! Мировые рекорды автократов российский президент не побил, но вплотную приблизился к показателям лидеров Северной Кореи, Туркменистана, Таджикистана…
Триумфальный результат был достигнут не только за счет вбросов или голосования на багажниках машин: ДЭГ, которое ввели на трети территории РФ в 29 регионах, стало одним из основных инструментов манипуляций и фальсификаций. Ведь никто не может гарантировать сохранность электронного голоса.
В общероссийском общественном движении в защиту прав избирателей «Голос» отметили, что субъекты РФ, где избирают электронно, – это зоны протестного голосования или те, где властям сложно обеспечить явку, а «там, где результаты голосования не считают, а зачастую рисуют, ДЭГ не применяется». Другие российские политологи подметили еще одну любопытную закономерность: электронное голосование ввели в регионах, где результаты на президентских выборах 2018 года были ниже среднего по стране.
И все же избирательная кампания сопровождалась для АП рисками и неприятными сюрпризами.
Речь идет не только об «ограниченной военной операции» «Русского добровольческого корпуса», легиона «Свобода России» и Сибирского батальона в приграничных районах Белгородской и Курской областей или акции «Полдень против Путина». Для Кремля выборы пошли по незапланированному сценарию, когда на сцене появилась самовыдвиженка ржевская журналистка Екатерина Дунцова, а ручной кандидат Борис Надеждин, призванный оживить скучную кампанию, начал выходить за рамки отведенной ему роли.
Очереди граждан, желающих поставить подпись за Надеждина, стремительный рост рейтинга политика продемонстрировали Кремлю наличие в стране запроса на антивоенного кандидата.
Не удивительно, что ЦИК отказал Надеждину в регистрации. Это частично демотивировало «противопутинский» электорат, что вполне устроило АП, насаждающую мысль о безальтернативности Путина и маргинализации оппозиции. В то же время присутствие в списках «либерала» Даванкова, за которым стоят братья Ковальчуки и замглавы АП Сергей Кириенко, позволило Кремлю канализировать недовольство части оппозиционного электората и показать миру наличие «конкуренции».
При этом сама внесистемная оппозиция так и не смогла найти форму адекватной реакции на президентские выборы, остановившись на символическом и самоубийственном флешмобе «Полдень против Путина»: очереди из избирателей внутри России и за рубежом 17 марта в 12:00 должны были продемонстрировать число противников Путина. Но масштабных выступлений в России так и не произошло. Призыв же некоторых российских оппозиционеров (в частности Максима Каца) голосовать за Даванкова выглядит тем более странно, что сам кандидат не высказывается против войны, а в парламенте голосовал за репрессивные законы и аннексию оккупированных украинских территорий.
Хотя Москва могла и не проводить выборы в «новых регионах» под предлогом действующего там военного положения, стремление получить зрелищную телекартинку подтолкнуло АП пойти на риск. «Явка» по итогам первого дня голосования была заоблачной: в «ДНР» проголосовало 69,28%, «ЛНР» – 36,02%, «Херсонской области» – 68,66%, а «Запорожской области» – 55%. При этом в Кремле опасаются, что Запад назовет выборы нелегитимными, как к этому призывает Украина, что ослабит позиции Путина на переговорах с Западом.
Но разве можно считать выборы легитимными, если они проходят и на временно оккупированных территориях? Если на выборах российского президента «голосовали» по украинским документам и под дулами русских автоматов? Не может часть тушки рыбы быть свежей, а часть – протухшей. Однако не для западных лидеров. Судя по первой реакции международного сообщества, всего лишь осудившего выборы на оккупированных территориях, худший прогноз для Кремля пока не сбылся: Запад не хочет сжигать мосты в диалоге с Путиным.
Но язвительное «поздравление» Путина с «победой» на президентской кампании от главы Европейского совета Шарля Мишеля, опубликованное им еще в первый день голосования в социальной сети X, демонстрирует понимание значительной частью западного истеблишмента, что представляют собой выборы и нынешняя российская власть.
К сожалению, нынче путинский режим сцементирован куда больше, чем в начале 2022 года. Внешне все выглядит хорошо: элиты запуганы казнью Пригожина и сплочены вокруг Путина; демократическая оппозиция пьет либо кофе в Париже, либо чифирь в Воркуте; турбо-патриоты, если не находятся в тюрьме, поддерживают власть; армия наступает; граждане заключают контракты с Минобороны; ОПК работает в три смены; выстоявшая под западными санкциями российская экономика показывает рост; безработица падает…
Но за фасадом благополучия скрываются системные проблемы, которые лишь обостряются. Это все создает давление на режим изнутри.
Милитаризованная экономика перегрелась и ей грозит спад и инфляция. История с исчезновением яиц на российском потребительском рынке показала, что «ситуация находится в неустойчивом равновесии и где выстрелит – непонятно». Положение дел таково, что заставляет Кремль спешить с военными успехами, чтобы сесть за стол с более сильными картами, когда придет время переговоров.
Испытывающий множество проблем ВПК разбалансирован. И хотя «военка» эффективно работает в три смены, Москве приходится рассчитывать на помощь Тегерана и Пхеньяна.
Растет неравенство между регионами: в Москве средний заработок в четыре раза выше, чем в четырех беднейших регионах – Ингушетии, Карачаево-Черкесии, Туве и Кабардино-Балкарии.
Углубляется демографическая яма: в России падает рождаемость и вряд ли она вернется в ближайшие годы к росту.
Усиливаются проблемы с адаптацией мигрантов: в ряде российских городов формируются этнические анклавы, практически неинкорпорированные в российское общество.
Продолжаются конфликты на межнациональной почве: антиеврейские беспорядки в Махачкале, выступление в Башкортостане, убийства на этнической почве звучат тревожными звоночками для Кремля, где помнят о национальных конфликтах в СССР в конце восьмидесятых, «параде суверенитетов», сепаратизме.
И если в России нет недовольства мобилизованных, то существует недовольство их жен: кремлевские политологи считают «бабский бунт» серьезной угрозой. Сегодня протесты еще под контролем властей. И в России пока не предвидится ни дворцовых заговоров, ни народных восстаний. А что будет завтра? Уязвимость путинской России от «черных лебедей» лишь возрастает.
Смерть Навального, растущее число политзаключенных говорят о том, что в России будет происходить ужесточение режима и репрессии несогласных. Гора цветов на могиле Навального, поджоги кабинок для голосования, испорченные бюллетени, возможно, и были актом отчаяния граждан, но они демонстрируют существующий протестный потенциал в российском обществе и перспективу его радикализации. При этом угрозу власти несут и Z-патриоты, во всем видящие предательство и некомпетентность.
Нет никаких признаков того, что после 17 марта Путин прекратит войну с Украиной и изменит политику в отношении США и ЕС. Как следует из обращения Путина к Федеральному собранию, из его интервью Такеру Карлсону и Дмитрию Кисилеву, российский президент продолжает делать ставку на ресурсы России, медлительность Запада, раскол НАТО, приход к власти Трампа, чтобы добиваться переговоров с Вашингтоном, Лондоном, Парижем и Берлином об Украине без Украины.
Элита группируется вокруг Путина, даже боясь подумать о его замене. А выборы дают Путину возможность впервые с 2020 года провести значительные перестановки в правительстве. И очевидно он перетасует кадры, подгоняя структуры под людей, а не людей под структуры, чтобы привести состав правительства в соответствие с существующим в 2024 году балансом между башнями Кремля, где основные соперники – группа секретаря Совета безопасности Николая Патрушева и группа акционера банка «Россия» Юрия Ковальчука.
СМИ со ссылкой на источник пишут: в Кремле высказывают много разных предположений о грядущих заменах в правительстве и крупных государственных корпорациях.
Прогнозируют, что глава правительства Михаил Мишустин и глава Центробанка Эльвира Набиуллина останутся на своих должностях. Равно как и министр обороны Сергей Шойгу: несмотря на всю критику, Путин испытывает к нему личное доверие. В случае с Шойгу лояльность важнее эффективности. Не исключают, что замглавы АП Сергей Кириенко покинет свою должность, но сохранит влияние на часть аппарата АП. Прочат отставку и министру иностранных дел Сергею Лаврову, и главе ФСБ Александру Бортникову.
Предполагают, что министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев (сын Николая Патрушева) также может занять в правительстве более высокую должность. А назначение заместителем начальника главного контрольного управления администрации президента РФ Бориса Ковальчука рассматривается российскими экспертами как трамплин для дальнейшей карьеры на государственных должностях сына Юрия Ковальчука.
Но кто кого заменит в конечном счете, знает лишь Путин, стремящийся не только сбалансировать политическую систему, но и переформатировать всю страну под свое видение будущего России. Как минимум, до 2030 года.
Источник: Владимир Кравченко, «Зеркало недели».
