В России 15 марта стартовали президентские выборы. Некоторые политологи называют их не иначе как “спецоперация по переназначению Владимира Путина президентом страны на пятый срок”. В преддверии голосования DW побеседовала с Борисом Надеждиным, который на этапе сбора подписей для регистрации в качестве кандидата в президенты РФ, продвигал антивоенную повестку, но в итоге не был допущен российским Центризбиркомом к участию в президентской кампании.
– Вы были единственным претендентом, готовым побороться за президентское кресло на выборах в России, который открыто выступал против войны в Украине. Почему вам это было так важно?
– Я давно считаю, что Путин ведет страну в совершенно неверном направлении. В колею авторитаризма, милитаризации, изоляции. За многие столетия российские руководители, включая царей, в эту колею неоднократно влезали и всегда это очень плохо заканчивалось. Как российскому политику, который выступает за то, чтобы Россия была мирной и свободной, мне все это, естественно, не нравится, и я стараюсь с этим бороться.
– Тысячи россиян, которые, несмотря на мороз, стояли в очередях, чтобы поставить подпись за ваше выдвижение, также, по сути, высказали этим свой протест против войны. Как вы оцениваете эту ситуацию?
– На самом деле подписи в мою поддержку поставили сотни тысяч человек. Мы собрали 211 тыс. подписей в 120 городах 63 регионов России, где были наши штабы. И почти 30 тыс. российских граждан, проживающих за рубежом, также поставили свои подписи, в том числе и в Германии. Соответственно, реальный уровень моей поддержки – на тот момент, когда меня сняли с выборов в начале февраля – по разным оценкам, превышал 10 процентов. Именно это, очевидно, и стало главной причиной, из-за которой меня не допустили до выборов: мой рейтинг мог достичь довольно больших значений.
Очереди у моих штабов – это, на самом деле, очень важная история. Потому что никакой всеобщей поддержки ни Путина, ни “специальной военной операции” (так в России называют войну против Украины. – Ред.) на самом деле в России нет. На прямой вопрос: вы хотите сражаться до победы и взять Киев, либо все это немедленно прекратить и перейти к мирным переговорам, большинство жителей России выбирают второе. Согласно опросам, потенциал кандидата в президенты, который требовал бы мира, 30 процентов и даже больше. То есть, если бы я был зарегистрирован, то мог бы выйти на эти цифры, что уже угрожало комфортному переизбранию Путина.
– Вы не наивный человек и опытный российский политик. И явно понимали, что выиграть выборы у Путина в сегодняшней ситуации в России невозможно. Что в таком случае вами двигало?
– Я изначально планировал сделать две вещи. Продемонстрировать что, позиция с критикой Путина и “специальной военной операцией” является легитимной и вполне легальной. И мне это удалось. Антивоенная позиция попала в публичное поле, теперь это все обсуждают. Причем не среди тех, кто уехал – там она всегда преобладала, а здесь, в России.
Второе, я дал возможность россиянам с такой позицией – а это много миллионов человек – увидеть, что они не одиноки, что таких, как они много, что можно ничего не бояться. Что я имею в виду? Одно дело выйти с индивидуальным протестом, и за это людей в России наказывали: большими штрафами, а некоторых даже уголовными сроками. И совсем другое – выйти и встать в очередь на абсолютно легальное и предусмотренное законом действие. Мне же Центризбирком официально разрешил собирать подписи. Так что то, что я изначально планировал, мне удалось не на сто а на двести процентов.
– Как получилось, что вас с такой позицией вообще допустили до участия в кампании, позволили собрать подписи и сдать их в ЦИК?
– Смотрите, в декабре все очень сильно поддерживали Екатерину Дунцову. Она выдвинулась с похожей позицией, пыталась собрать инциативную группу, у нее были сотни тысяч подписчиков в Telegram. Эту популярность заметили и не разрешили ей собирать подписи.
Я действовал по-другому, по классической русской пословице: “Тише едешь – дальше будешь”. Мы потратили время и ресурсы не на раскрутку меня, как кандидата, а на то, чтобы построить по всей России избирательные штабы. На конец декабря 2023 года, когда мы занимались этим процессом, мой рейтинг был один или два процента, но это был правильный расчет. Потому что, когда у нас были созданы штабы, людям в очередях было потом куда стоять.
Но я же не мог тайно собирать подписи. И власть увидела эти очереди, и рост рейтинга.
– Думаете, увидев это, Путин или Кремль испугались?
– Я думаю Путин за этими выборами вообще не следит: они его мало интересуют. Там проблема в другом. Из-за моих действий, из-за этих очередей был полностью сломан сценарий выборов, который изначально планировали в Кремле. Просто те люди, которые вокруг Путина и которые ему рассказывают, что происходит в стране, попали в печальную ситуацию. Результаты выборов Путин бы посмотрел. То есть, утаивать реальные рейтинги и рассказывать Путину, что его все любят – это можно, а утаить результаты голосования нельзя. Он ведь спросит, а как там проголосовали? И если бы я в бюллетене остался, оказалось бы, что очень много голосов получил кандидат, выступающий против “СВО”.
– Вы говорите, что Путину не интересны эти выборы? А россиянам? Придут ли они на выборы?
– Россияне совсем неоднородны. Процентов двадцать российского общества – это люди зависимые от администрации: врачи учителя, работники госкорпораций. Их заставляют, вплоть до увольнения, не просто пойти проголосовать за правильного кандидата, но и сделать это именно 15-го числа и отчитаться.
Далее есть процентов тридцать избирателей – это, в основном, пенсионеры, которые всегда ходят на все выборы. Просто потому, что они привыкли. Некоторые из них, вроде меня, голосовали еще при советской власти, когда явка на выборах была 99 процентов.
Сколько активных противников Путина? Думаю 10-20 процентов, но поскольку у них разные позиции – например, партия “Яблоко” предлагает вообще не участвовать в выборах – довольно сложно предсказать их явку. Но, полагаю, процентов 10-15 придут.
– Есть ли вообще смысл проводить выборы в России или демократия закончилась?
– Конечно, есть. И Путин считает, что это очень важно, что выборы есть. Для него важно знать, что народ его поддерживает. Поэтому вся кремлевская администрация так старается сделать избирательную кампанию, чтобы Путин увидел: “О, за меня 80 процентов проголосовали. Какой я молодец!”.
При этом я считаю, что на реальных честных выборах, при наличии сильных оппонентов, Путин, конечно, не получил бы 80 процентов. Если бы я участвовал в дебатах, то, думаю, процентов тридцать я бы в итоге получил.
– Многие опасаются, что после вероятного переизбрания Путина будет закручивание гаек. Что, по вашему мнению, поменяется в политической жизни?
– Глобально ничего не поменяется. Путин – очень рациональный политик, он прекрасно знает как власть удерживать, поэтому слишком много полномочий силовикам не даст. Это опасно.
– Почему?
– Путин неоднократно говорил, что хорошо знает историю России от Рюрика. Значит, он, наверняка, знает и историю дворцовых переворотов, когда гвардия решала кто будет императрицей.
– Каковы ваши ближайшие политические планы?
– Мои ближайшие политические планы – пережить 17 марта. Максимум, что я могу в этой ситуации делать – организовать наблюдение и экзитпулы. Мы пытаемся, хотя сопротивление очень большое. Наших наблюдателей практически не регистрируют.
А после 17 марта я начну сразу готовиться к следующим выборам. Убежден, что главные выборы в стране будут через два года – выборы в Госдуму. Считаю, что у меня шансы очень хорошие. Если бы выборы были в это воскресенье, то партия во главе со мной получила бы голосов не меньше, чем коммунисты. То есть, мы бы со своей позицией были одной из крупнейших фракций в Госдуме.
Источник: Юрий Решето, Deutsche Welle
