Фильм-реквием, фильм-документ, фильм, которого не должно быть – “20 дней в Мариуполе” выиграл “Оскар” за лучший документальный фильм.
“Наверное, я буду первым режиссером на этой сцене, который хотел бы не делать этот фильм. Я хотел бы обменять это на то, чтобы Россия никогда не нападала на Украину, никогда не оккупировала наши города; чтобы россияне не убивали десятки тысяч моих сограждан-украинцев. Я бы отдал это, чтобы они освободили всех заложников, солдат, защищавших нашу землю, гражданских из своих тюрем, но я не могу изменить историю, не могу изменить прошлое, однако мы все вместе, вы и я, мы сейчас среди самых талантливых людей мира. Мы можем сделать так, чтобы исправить историю, чтобы правда победила. И чтобы погибших людей Мариуполя и тех, кто отдал за них свою жизнь, никогда не забыли. Потому что кино формирует воспоминания, воспоминания формируют историю”, – говорит Мстислав Чернов, сжимая в руке золотую статуэтку “Оскара”. За его спинами – Василиса Степаненко и Евгений Малолетка, которые провели вместе с ним первые двадцать дней в Мариуполе. Вся команда одета в черное. Они победили. Но поднялись на сцену не для празднования.
Можно любить “Оскар”, следить за ним или пренебрегать им – но именно эта кинопремия определяет, о каких темах будет говорить завтра в мире и на какие темы обратит свое внимание публика. “ДС” разобралась, для кого снята документальная лента “20 дней в Мариуполе”, как она построена, и что рассказывает нам обо всех нас – тогда и сейчас.
Что это за фильм?
Режиссер фильма – военный корреспондент, фотограф и видеограф Мстислав Чернов – целенаправленно едет в Мариуполь за день до полномасштабного вторжения. Он уже был в городе в 2014 году, когда россияне впервые решили его захватить. Было ясно, что путинская армия попытается сделать это снова. Но никто не понимал масштаба надвигавшейся трагедии.
Вместе с ним едет фотограф Евгений Малолетка и продюсер и журналист Василиса Степаненко. Они снимают все происходящее в городе: 20 дней из 86, в течение которых продолжалась оборона. Они снимают работу врачей в местной больнице, разбомбленный роддом, авиационные налеты, мародерство, людей в подвалах и в очередях за водой. Людей, которые плачут, шутят, не верят в то, что произошло и видят больше других. Снимают рождение и смерть. И мы проходим этот путь вместе с ними, снова погружаясь в атмосферу первых дней войны.
Премьера “20 дней в Мариуполе” состоялась 21 января 2023 на фестивале независимого кино Sundance. Буквально за год фильм стал самым кассовым украинским документальным фильмом и получил более 20 знаковых для кинематографа и журналистики наград: Пулитцеровскую премию, премию BAFTA в категории “Лучший документальный фильм”, премию Гильдии режиссеров Америки как “выдающееся режиссерское достижение в документалистике” и вот – “за лучший документальный фильм года”.
Тихий и спокойный голос повествователя обманчиво успокаивает нас. Мы не слышим пафоса в этой истории, потому что жизнь оказывается драматичнее рукописных сценариев. Возможно, так мы все успокаиваем себя каждый день, но кадры на экране демонстрируют обратное. И от этого контраста жутко. Спокойствие и тишина прерываются взрывами, слезами, молитвами. Здания разрушаются, безнаказанное и незамеченное зло распространяется.
Россия: зло абсурдное и бессодержательное
Фильм начинается сценой, где россияне вошли в город, и танк с буквой Z останавливается недалеко от героя. Мы слышим выстрел: снаряд летит в многоэтажку. Без всякого содержания и причины. Второй выстрел – вдребезги разлетается то ли автомойка, то ли СТО. Дуло медленно поворачивается в сторону больницы, где находятся журналисты. Врачи, полицейские, военные, пациенты и операторы готовятся к следующему выстрелу – по всей видимости, он будет по ним. Так в первые минуты мы видим, как россияне нарушают один из фундаментальных законов войны – не бить по госпиталям.
Россия действует вне норм морали и обманывает: сначала обещает не стрелять по гражданским, а в последующие минуты ракета разбивает крышу и окна в доме женщины, и она бредет растерянно по улице и ищет сына. Когда же россиян ловят на горячем и спрашивают о массовых убийствах – отвечают, что это информационная война. И побеждает тот, кто контролирует информацию.
Враг в фильме – воплощение не только абсурда, но и хаотического тупого зла. Танк, стреляющий по многоэтажкам в почти разрушенном, опустошенном городе – символ безнаказанности. Россияне думают, что в городе нет камер – именно поэтому действуют так, будто их маленькие развлечения никто никогда не узнает. Насилие здесь – бессодержательное, его совершают, потому что скучно и можно. Для людей объектив Мстислава становится единственной связью с внешним миром, становится надеждой на справедливость и наказание виновных. Разговоры на камеру – иногда исповедь, а иногда – крик о помощи.
Журналист-участник события и подвижная камера
Когда вы смотрите “20 дней в Мариуполе”, не оставляет впечатления, что сами находитесь рядом с героями. Такого эффекта удается достичь за счет живой камеры – автор документирует все, что видит. Он не ведет себя как безоценочный наблюдатель, что часто практикуют операторы на войне. Мстислав не просто фиксирует оккупацию, он находится в ней, проживает ее как физически, так и эмоционально. Вместе с другими жителями города. Это ведь его война. Он задает вопрос. Поддерживает, когда нужно. Бежит, когда опасно. И снимает, пока дышит.
Фильм – это видеодневник: история, разбитая на дни. И с каждым днем картинка становится все более мрачной, а надежда постепенно исчезает.
Международные журналисты уезжают из города на седьмой день. И мы видим, как без международных наблюдателей все меняется – без камер в городе становится особенно страшно.
Первые разговоры об ампутации ноги из-за нехватки лекарств начинаются на восьмой день. В тот же день в морге заканчивается место, поэтому тела складывают на пол.
На 11 день происходит полная блокада. Мариуполь изолирован, в городе начинается мародерство. На 14-й день людей прямо в мешках массово хоронят в траншеях.
– Трудно? – спрашивает оператор у коренастого мужчины, который достает тела из кузова машины.
– Ну да, трудно, – он вытирает пот со лба и говорит, что если начнет рассказывать – не сдержит слез. Ему больно за всех нас.
На 15 день россияне заходят в Мариуполь. Теперь находиться здесь особенно опасно, потому что Путин, как и все диктаторы, не любит независимых журналистов, они разрушают его пропаганду. А значит, авторам вряд ли удастся донести кадры до международного сообщества или по крайней мере выжить при российских властях. За примерами далеко ходить не надо – в марте 2022-го в заблокированном Мариуполе работал еще один журналист – литовский кинорежиссер, автор фильма “Мариуполис”, Мантас Кведаравичюс. Он попал в плен к русским и был расстрелян.
На 17 день журналисты эвакуируются – их выводят из города Силы специальных операций с помощью полицейского Владимира. Все они рискуют жизнью, потому что верят, что кадры, снятые Мстиславом, Евгением и Василисой, смогут что-то изменить. Им важно рассказать международному сообществу о том, что действительно происходит в городе, и именно поэтому они едут в разбитой машине через 15 вражеских блокпостов, пряча под сиденьями камеры и жесткие диски с отснятым материалом.
Хотя сам автор, похоже, не верит в важность своей работы. “Я думаю о том, через что прошла эта страна за последние восемь лет, в течение которых я все это снимал. Революция Достоинства, аннексия Крыма, вторжение России на Донбасс, MH17, осада Донецкого аэропорта. Казавшаяся бесконечной война. Тысячи погибли. Мы продолжаем снимать. Ничего не меняется, а иногда становится даже хуже. Пропаганда переворачивает все вверх дном”.
В конце концов они проезжают 100 километров оккупированной территории и догоняют конвой Красного креста – международной организации, перед которой пыталась заигрывать Москва (чтобы не выглядеть совсем людоедами). В Мариуполе остаются люди, но город постепенно умирает. Так умирают самые близкие люди, с которыми ты прошел весь путь. Мы видим дыры в телах домов, следы от шрапнели на коже облицовки привычных для всех нас девятиэтажек. Проходим по дворам, покрытым обломками, минуем мертвые деревья. Понимаем, что спасти город не удалось.
Но мир узнает правду.
Лягушка в кипятке и новейшие технологии: как люди привыкают ко всему
Изменения в городе происходят постепенно: сначала кажется, что все скоро пройдет и нужно только переждать. И люди ждут – в подвалах, дома за двумя стенами. Пытаются ходить на работу и продолжать жить.
Однако мы видим, как общество за считанные дни из цивилизованного превращается в дикое, запуганное, но в то же время отважное и героическое. Здесь появляются и мародеры, которые воруют детские игрушки. Но мы видим и врачей, которые спасают людей – без света, воды и сна. Как это возможно?
“Война, – говорит один из голосов, – как рентген: показывает всех. Хорошие люди становятся лучше, плохие – хуже”.
Этот фильм – не только об Украине, он о том, что происходит с любым обществом, переживающим войну и изоляцию. Мы можем рассмотреть эту трансформацию во всех подробностях, привести фокус и изучить отдельные сцены. Очевидным становится одно – цивилизация все еще бессильна перед грубым диким насилием, которое современному западному миру сложно даже вообразить. Поэтому фильм предлагает посмотреть хотя бы одним глазом на эту жестокую реальность.
И хотя оккупации городов, разрушения и массовые смерти случались в истории часто – взять хотя бы опыт двух мировых войн, – но это не происходило в прямом эфире. Не осталось такой четкой и поразительной кинохроники. “20 дней в Мариуполе” приоткрывает перед нами занавес над тем, что творилось раньше в Грозном или Сараево.
“За что?” Простые вопросы о непростых временах
Этот фильм в первую очередь о гражданских. Он о людях, живущих под обстрелами. Он не об исторических мифах, так любящих Путин, не об отваге военных или громких словах, звучащих часто с экранов. Он о людях, и именно поэтому его так тяжело смотреть.
Люди задают вопросы. Они спрашивают операторов, но на самом деле обращаются ко всему миру: “За что? За что это все? Я не понимаю, что происходит. Почему? Что делается и что делать нам? Я не хочу умирать”. И мы понимаем – ответов просто не существует.
Для кого снят “20 дней в Мариуполе”: Запад, россияне и украинцы
Очевидно, что фильм снят для Запада. Во-первых, как представители Associated Press – информационного агентства из США, – авторы едут в Мариуполь. И, наконец, остаются единственными международными журналистами в оккупированном городе. Они рассказывают миру, особенно Западному, что происходит на самом деле. “20 дней в Мариуполе” – мощный инструмент, важное свидетельство о преступлениях. Его демонстрировали перед заседанием Генассамблеи ООН в сентябре 2023 года – соответственно, инструмент работает.
Поэтому именно Западу стоит посмотреть “20 дней в Мариуполе” – тем, для кого все не так однозначно. Тем, кто устал от войны в Украине. Тем, кто считает, что россияне также страдают, потому что не имеют доступа кофе из “Старбакса” и испытывают дискомфорт на пляжах Бали из-за “Putin’s war”.
Было бы хорошо, если бы фильм глянули и россияне. Особенно те, кто поддерживает войну. Именно им будут показывать этот фильм в кинотеатрах за сухпаек. Как когда-то, после Второй мировой, немцам принудительно показывали кинохроники под названием “Немецкие концентрационные лагеря”, куда вошли кадры британских и американских военных операторов из уволенных Майданека, Берген-Бельзена, Бухенвальда и Дахау. Только просмотрев эти кадры, немцы могли узнать, что на самом деле происходило там, и к чему привел фашизм.
Немцы должны смотреть на кадры Холокоста и постепенно понимать, что это сделали именно они – не конкретный солдат, комендант концлагеря и не Гитлер. Они – своим согласием и поддержкой фюрера. Так что, “20 Дней в Мариуполе” – это фактически съемка из Дахау и Аушвица, только уже путинской России.
И, наконец, украинцы. Украинцы, которые и без фильма помнят чуть ли не каждый кадр: вот отец оплакивает своего сына, игравшего во дворе в футбол и погибшего от осколка. Его звали Илья, ему было всего 16 лет.
Вот девочка, которую не удалось спасти, и ее маленькое тело лежит на окровавленном операционном столе. Евангелина, четыре годика.
Вот – беременная женщина на носилках, которая нежно прикрывает свой живот рукой после обстрела роддома. И, глядя на нее, мы уже знаем, что ни она, ни ребенок не выживет. Большая кровопотеря. Ирина. 30 лет. Ребенок умер нерожденным.
Возможно, именно поэтому нам так больно смотреть на эти кадры – потому что мы знаем, чем все закончится для города.
Но в то же время, кроме невыразимой боли, здесь есть место для счастья. Мы видим рождение ребенка, мать которого пережила обстрел роддома №3. Ребенок не дышит, и врачи в отчаянии пытаются его спасти. В конце концов мы слышим первый крик маленькой девочки и плачем от счастья вместе с врачами. Появилась новая жизнь. Надежда есть.
Сегодня у нас есть возможность посмотреть на все это по перспективе времени. Вспомнить, что страна выстояла. И Мариуполь взял на себя основной удар, выиграл стране время для защиты других городов. И мы не перестаем благодарить Вооруженные Силы, волонтеров, журналистов – за стойкость. А также фильм вселяет веру, ведь доказательства российских зверств, правонарушений, отчаянности украинских людей и их истории дошли до своей аудитории. И надежда на справедливость все еще существует.
Источник: Екатерина Старокольцева-Скрыпник, «Деловая столица».
