Человечество не раз становилось свидетелем того, как государства шли на сговор с криминальными структурами или с отдельными преступниками ради достижения своих целей. Однако XXI век обострил эту проблему кардинальным образом, в результате чего геополитическое противоборство приобрело откровенно преступный характер. Государства стали прибегать к государственному терроризму и интегрировать террористические группировки в свои силовые ведомства. Исчезающая граница между государством и преступным миром является тревожной тенденцией, требующей решительного противодействия и глобального осуждения.
И если вопросы государственного терроризма многие годы становятся объектом исследований, то официальное «трудоустройство» государством международных преступников, ярким примером чего являются события в оккупированном Крыму, видится несколько новой практикой и требует, по нашему мнению, должного теоретического описания и, по возможности, квалификации. Соответствующее исследование провел эксперт АРК, доцент Андрей Чвалюк и оно получило недавно соответствующую апробацию в авторитетном экспертном издании «Право Украины».
Ярким примером привлечения преступников к выполнению государственных задач было каперство. Дальнейшие, более современные механизмы государственно-преступного партнерства имели характер или молчаливого согласия на совершение преступлений на враждебной территории или тайного обеспечения иностранных уголовных структур финансами (оружием, информацией и тому подобное). Они происходили с целью ослабления государства-противника, как в официально объявленных войнах, так и во время «холодного» соперничества за руководящее место на геополитической арене.
Оккупация Крыма, Донецка и Луганска, последующее полномасштабное вторжение России в Украину, и совершаемые ее военными и наемниками преступления против мирного населения, поднял вопрос о закреплении в международном праве таких терминов как «государство-преступник» и «государство-террорист». Ведь должным образом сформулированный терминологический базис позволит раз и навсегда отграничить этих специфических субъектов международного права от рядовых «мафиозных государств». Хотя мы предполагаем, что при определенных условиях, государство одновременно может быть и мафиозным, и террористическим.
Правительства и шпионские агентства, по-прежнему часто вербуют преступников для контрабанды оружия союзным повстанцам в других странах или даже для убийства врагов за границей. Но в отличие от обычных государств мафиозные государства не просто время от времени полагаются на преступные группы для достижения определенных внешнеполитических целей. В мафиозном государстве высшие члены правительства фактически становятся неотъемлемыми участниками, если не лидерами, преступных предприятий, а защита и продвижение бизнеса этих предприятий становятся официальными приоритетами.
По мнению Н. Мойзеса, «мафиозные государства не подвергаются простой классификации, стирая концептуальную границу между государствами и негосударственными субъектами. В результате их поведение трудно предположить, что делает их особенно опасными игроками в международной среде». Несколько иная ситуация с государствами-спонсорами терроризма. Первоначально этот статус предоставлялся в соответствии с официальной позицией государственного департамента США. Впоследствии признавать отдельные государства спонсорами терроризма стали другие государства и международные организации.
Государства (юрисдикции), не выполняющие или ненадлежащим образом выполняющие рекомендации международных, межправительственных организаций, задействованных в сфере борьбы с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем, или финансированием терроризма или финансированием распространения оружия массового уничтожения, лишаются международной помощи и доступа до тех пор пока не признают свою вину в нарушении международных конвенций и не начнут ликвидировать последствия своей вредной деятельности. К примеру, Судан находился под санкциями 27 лет, а Иран находится под ними уже 40 лет подряд.
Увеличивая давление на Иран, США решились на беспрецедентный шаг и в 2019 году признали иранский Корпус стражей исламской революции (далее – КСИР) террористической организацией. Впервые в истории Вашингтон наделил таким статусом государственную вооруженную структуру. Эксперты считают, что такое решение приведет к новому пониманию термина «терроризм», которое, по нашему мнению, и так довольно сильно размыто.
КСИР является военной ветвью исполнительной власти Исламской республики Иран и согласно статье 150 конституции страны существует параллельно с ее вооруженными силами, исполняя обязанности «с акцентом на братском сотрудничестве и согласии между ними». То есть, прежде чем получить статус террористической организации, указанная вооруженная структура имела вполне законный статус в системе национальных органов исполнительной власти.
Указанное дает все основания утверждать, что ответственность за действия КСИР должно нести высшее военно-политическое руководство Ирана, от которого главнокомандующий корпусом и получал все приказы. То, что власти Ирана обвинения в оказании поддержки террористическим организациям всячески отрицают, никак не препятствуют применению норм международной ответственности.
Признание КСИР террористической организацией не состоялось мгновенно. В 2012 году КУДС – тайное подразделение КСИР, отвечающее за экстерриториальные операции и за экспорт иранской революции путем содействия таким террористическим операциям как Талибан, Хезболла, Хамас, внесла в свой список террористических организаций Канада. Из чего можно заключить, что процесс сбора надлежащих и достоверных доказательств, подтверждающих связь государственной вооруженной структуры с террористическими организациями, дело довольно сложное и долговременное и основывается на плодотворном международном сотрудничестве в этой сфере.
Отдельным препятствием для признания таких структур как КСИР террористическими организациями является в частности и национальное законодательство пострадавших от его деятельности государств. В частности, Уголовный кодекс Канады содержит оговорки об исключении воинских частей или сторон вооруженного конфликта из числа возможных субъектов террористической деятельности. Канадцы, члены семьи которых погибли от совершенного КСИР теракта, не считают это веской причиной и требуют от своего правительства изменить законодательство. Но поскольку КСИР является частью вооруженных сил Ирана, а военная служба обязательна, министр юстиции Канады Дэвид Ламетти выражает опасение, что «Уголовный кодекс станет слишком «грубым инструментом» для борьбы с этой организацией».
«Проблема состоит в том, что за более чем 40 лет существования Исламской Республики в КСИР несли службу более сотни тысяч человек, преимущественно призывников. Значительное количество служащих занимали административные должности или были поварами. Действительно ли стоит их наказывать?» – поднимает вопрос специалист по политике Ближнего Востока Томас Джуно. С позиции человекоцентризма все верно, но поступающие в последнее время сигналы из многих «горячих точек» мира показывают, как далеко может зайти повар, который возглавит частную военную компанию.
31 января 2023 года на ресурсах ООН обнародовано заявление группы экспертов организации, призывающих к немедленному независимому расследованию грубых нарушений прав человека и возможным военным преступлениям и преступлениям против человечества, совершенным в Мали группой «Вагнера» с 2021 года. Эксперты заметили, что очевидное увеличение передачи традиционных военных функций так называемой группе «Вагнера» в различных военных операциях, включая операции, определяемые как контртеррористические, сочетается с отсутствием прозрачности и двусмысленности правового статуса этой частной военной компании.
Как сейчас стало известно, российские спецслужбы использовали группу «Вагнера» и подобные ей структуры, как свои прокси силы, то есть неофициальную часть российских вооруженных сил, привлекая ее к различным вооруженным конфликтам по всему миру – от Ливии, ЦАР, Мали, Кавказа до Украины, пытаясь уйти от ответственности за свои действия. Несмотря на то, что Россия финансировала группу «Вагнера», в какой-то момент российское военное командование «потеряло контроль», и решило сделать ее своей частью, чтобы полностью интегрировать. Для этого министр обороны РФ Сергей Шойгу подписал приказ, определявший порядок организации служебной деятельности добровольческих организаций. Документом предусматривалось подписание добровольческими отрядами до 1 июля 2023 г. контрактов с министерством обороны российской федерации, «с целью предоставления добровольческим формированиям необходимого правового статуса, создания единого подхода к организации всестороннего обеспечения и выполнения ими задач». Результатом стал отказ руководителя «Вагнера» Евгения Пригожина от исполнения приказа и кратковременный внутренний конфликт в России, получивший название «Мятеж Пригожина».
Мятеж разоблачил некоторые особенности взаимоотношений между государством Россия и «Вагнер». Во-первых, по словам Путина, «Вагнер» «полностью финансировался из российского бюджета». Во-вторых, в России формально «нет и не может быть частных военных компаний, поскольку нет такого закона». «Удивительно», что за девять лет с момента основания группы Вагнера эти «юридические тонкости» «почему-то» никого в России не волновали. Группа «Вагнера» имела банковские счета, ее руководство владело через подставных лиц разным имуществом в России и оккупированном Крыму. В частности, и описанным нашей Ассоциацией фактически отдельным портовым комплексом в Севастополе, «очень удобным для всяческой малозаметной перегрузки разнообразных вещей и осуществления их поставок в страны Ближнего Востока и Африки».
По нашему мнению, руководством России была сознательно оставлена правовая лазейка, чтобы при случае самостоятельно ликвидировать вагнеровцев после того, как они сыграют свою роль или окончательно себя дискредитируют. Что и случилось. Из-за участия в войне в Украине, массовых казней, изнасилования, похищения детей и физических издевательств в ЦАР и Мали, группа «Вагнера» сначала была признана транснациональной преступной организацией, а затем и террористической организацией. Руководство группы «Вагнера» попало под санкции, а прокуратура Украины вместе с американскими коллегами начали перекрывать «Вагнеру» иностранные источники финансирования.
По всем признакам группе «Вагнера» «было пора исчезнуть», желательно вместе со всеми ее членами. Но организация разрослась до 50 000 человек и имела тяжелое вооружение, бронетехнику, средства ПВО, что делало ее серьезной боевой силой, способной свергнуть создавшую ее власть. И хотя «Мятеж Пригожина» провалился, публичные выражения путина в попытке унизить военное значение группы «Вагнера» как самостоятельной боевой единицы, как уже отмечалось выше, наталкивают на определенные размышления. Если Россия все время финансировала и использовала в собственных интересах военную организацию изначально известную как «Вагнер», должно ли руководство государства нести полную ответственность, в том числе международную, за их действия? По нашему мнению, да.
Специалист по международному уголовному праву Г. Богуш считает, что определение ПАСЕ резолюции, согласно которой правящий режим в России признается террористическим, а «Вагнер» – террористической организацией, якобы «не влечет юридических последствий для России». Но это заблуждение. «Ключевое отличие государственного терроризма состоит в том, что насилие совершают агенты государства», из-за чего образуется специфический состав соучастников, заключающийся в особом статусе исполнителей и организаторов международного террористического акта. Как следует из ст. 8 bis Римского устава Международного уголовного суда, за совершение систематических террористических актов, кроме их непосредственных исполнителей, должно также нести ответственность высшее военно-политическое руководство страны, уполномоченное отдавать подобные преступные приказы.
Итак, как мы уже отмечали в другой своей работе, «можно уверенно утверждать, что уже совершенные в Украине представителями агрессора акты терроризма будут квалифицированы Международным уголовным судом как военные или преступления против человечности». И нет никакой разницы, было в это время заключено между лицом, совершившим преступление и министерством обороны РФ контракт или нет. На квалификацию это не отразится.
Рядовые члены группы «Вагнера» уже сейчас успешно привлекаются украинскими судами к уголовной ответственности за участие в террористической организации, тогда как руководство РФ, создавшее эту террористическую организацию и в дальнейшем официально консолидировало ее в собственные вооруженные силы, по мнению отдельных авторов якобы «защищено иностранной уголовной юрисдикции». Однако, как справедливо отмечают отдельные украинские авторы, «государство не может пользоваться иммунитетом по делам, связанным с совершенными им международными преступлениями». Следовательно, применить меры международной ответственности к руководству России можно и нужно.
Нюрнбергские принципы, подтвержденные Генеральной Ассамблеей ООН в резолюции № 95 (I) и в дальнейшем кодифицированные Комиссией международного права ООН, определяют: «тот факт, что лицо, совершившее деяние, составляющее преступление по международному праву, действовало в качестве главы государства или ответственного государственного должностного лица, не освобождает его от ответственности по международному праву». И хотя Генассамблея ООН никогда официально не принимала и не отвергала Нюрнбергские принципы после их кодификации, эти принципы были подтверждены и развиты в уставах Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии, Международного уголовного трибунала по Руанде и Международному уголовному суду, а также в международной и государственной судебной практике.
Как отмечает Дж. Гесли, «сегодня широко распространено мнение, что Нюрнбергские принципы представляют собой обычное международное право». Следовательно, эти принципы могут быть применены в качестве юридической основы для привлечения военно-политического руководства Ирана и РФ к международной ответственности за совершенные их агентами международные преступления. Создавать для этого отдельный Специальный трибунал для наказания агрессии против Украины, по нашему мнению, не обязательно, ведь все можно решить в рамках полномочий Международного уголовного суда и национальных судебных органов.
Следовательно, можно с уверенностью утверждать, что международное право имеет достаточно функционала для привлечения к уголовной ответственности высших государственных должностных лиц, которые создают и используют преступные организации с целью совершения международных преступлений. В частности, применению в этой ситуации подлежит один из Нюрнбергских принципов, утверждающий, что тот факт, что лицо, совершившее деяние, составляющее преступление по международному праву, действовало в качестве главы государства или ответственного государственного должностного лица, не освобождает его от ответственности за международным правом.
Начальное образование органа исполнительной власти и последующее использование его для осуществления международной преступной деятельности (Иран) или консолидация ранее созданного преступного «прокси» в структуру собственных вооруженных сил (РФ), в результате приводит к одинаковым вредным последствиям и является, по нашему мнению, равнозначным преступлением, ответственность за который должны нести лица, причастные к созданию этих организаций и управлению ими.
Демократические государства мира должны объединить свои усилия для противодействия использованию Российской Федерацией и ее прокси опасной организованной преступности, как это недавно сделали Украина, Франция, Германия, Нидерланды, Дания, Канада и Соединенное Королевство, заключив соответствующие двусторонние соглашения. Мы полностью поддерживаем идею заключения межправительственных соглашений в сфере противодействия деятельности мафиозных и террористических государств. Доказательства, собранные в результате этого взаимодействия, станут основанием для обращений в Международный уголовный суд.
Направления дальнейших научных исследований на эту тему могут касаться: вопросов обхода ограничений суверенного иммунитета для взыскания российских государственных активов за границей; порядка ликвидации и запрета деятельности международных преступных (террористических) организаций, конфискации всего имущества и средств этих организаций, а также запрета восстановления или создания наследственных или сходных по характеру деятельности организаций. Все эти аспекты должны учитываться при разработке национальных украинских программ по деоккупации и реинтеграции Крыма и воплощаться в деятельность Международной Крымской платформы и ее экспертной сети.
Источник: «Ассоциация реинтеграции Крыма»
