Владимир Путин обратился с посланием к Федеральному собранию, но по сути, за две недели до выборов, огласил свою президентскую программу. Элитами станут участники так называемой спецоперации, Западу надо опасаться “Сарматов”, а россиянам – терпеть, потому что, по словам Путина, “Мы – одна большая семья и хотим сделать, как мечтаем”. Это и прочие обещания Владимира Путина в эфире обсудят политологи Николай Петров и Никита Савин, а также социолог Сергей Ерофеев. Ведущий Артём Радыгин.
Артем Радыгин: А ведь планы Путина созвучны словам покойного блогера Татарского! В очередном послании Путин обещает больше оружия, больше денег военным и еще шесть лет стабильности. Посмотреть, как Путин раздает подарки и угрожает Западу, вся Россия могла не только по телевизору, но и на фасадах домов, и даже в кинотеатрах. Но, судя по пустым залам, Путин провалился в прокате. Хотя все послание он говорит о том, как страна сплотилась вокруг него и вокруг войны. Сплотилась, разумеется, не благодаря, а вопреки злому Западу.
Артем Радыгин: Издание “Агентство” подсчитало: в это обращении Путин наобещал на десять триллионов рублей. Эти деньги потратят до 2030 года – как раз тогда закончится очередной его срок. Можно ли считать эти обещания предвыборной программой и какие из них переживут выборы? Обсудим с политологами Николаем Петровым и Никитой Савиным. Деньги военным, деньги многодетным, война с Западом – это и есть программа Путина?
Николай Петров: Это не есть что-то новое, это его программа, которая декларируется уже довольно долгое время. Здесь в финансовом плане важно сравнить размеры тех сумм, которые обещаны на разного рода мирные инициативы и национальные проекты, и те траты, которые заложены в бюджет на военные нужды: это абсолютно несопоставимые вещи. Мне кажется, это отчасти говорит о том, что мешок подарков, который обычно раскрывают к выборам, довольно-таки пустой, так как бюджет уже испытывает проблемы с наполнением, поэтому мы не увидели обычного каскада финансовых обещаний.
Артем Радыгин: Почему, как вы думаете, Путин не выберет какую-то одну область, куда он может дать побольше денег? Например, он говорит: многодетным мы в два раза увеличим налоговый вычет. Это 2800 рублей, то есть 30 долларов. В самой бедной стране Европы это три часа работы.
Николай Петров: Потому что речь идет о разбрасывании денег всем тем группам электората, на которые рассчитывает Кремль, а это действительно подавляющее большинство граждан. Надо сделать это так, чтобы не одна группа чувствовала себя в выигрыше, а все остальные, условно говоря, завидовали, а так, чтобы все почувствовали, что хоть что-то на этом празднике достается и им. В предвыборном плане это вполне логичная вещь.
Артем Радыгин: Путин на этом празднике говорит, как сильно его поддерживает вся страна. Но почему-то страна не знает, как выглядит ее президент. Я смотрел предвыборную агитацию, ролики, плакаты, которые расклеивают в России, и почему-то на них нет лица Путина, есть просто “Голосуй за Россию, голосуй за Путина!”. Почему не показывают, как выглядит Путин?
Николай Петров: Это очень интересная вещь, связанная с тем, что Путин отчасти обращается к гражданам, отчасти Кремль, его политический блок подыгрывает самому Путину. Вот эта идея демонстрировать нудную двух с половиной часовую речь президента в кинотеатрах – понятно, она не могла быть рассчитана на то, что там соберутся толпы граждан, чтобы бесплатно посмотреть эту скучную презентацию. Но Путину это доложили. Обратите внимание, он уже не первый раз в последнее время говорит о том, что, да, мои встречи срежиссированы, подстроены, но тем не менее там пробиваются какие-то чаяния, которые я слушаю и на которые ориентируюсь в своем послании.
Артем Радыгин: Путин все послание говорит, что “мы одна семья, мы все вместе”. Но если так, то кто он в этой семье? Мне кажется, что пока он тянет разве что на роль пьяного отчима, который вернулся с СВО. А вы кем его видите?
Никита Савин: Не столь важно, кем его вижу я, важно, кем сам Владимир Путин хочет казаться для групп, которые он рассматривает в качестве своего электората. Хочет он для них казаться добрым отцом семейства, приносящим домой подарки и раздающим их группам, которые должны за него проголосовать. Вероятнее всего, часть избирателей действительно оценят это соответствующим образом.
У нас было 24 года, чтобы запомнить, как выглядит Владимир Путин. И для нас с вами, и для большинства граждан РФ это более чем достаточный срок, чтобы запомнить, как выглядит кандидат. Здесь можно пофантазировать и предположить, что это такая специфическая стратегия популистской кампании, где каждый может придумать для себя своего Владимира Путина. В какой-то мере неважно, как он выглядит, что это за человек, важно, что каждый голосует за своего идеального президента, который имеет фамилию Путин.
Артем Радыгин: Я хочу показать фрагмент, в котором Путин говорит об элитах.
Артем Радыгин: Буквально за неделю до послания глава Союза предпринимателей Александр Шохин общался с Путиным, и они говорили о такой вещи, как двойная реституция. Если я правильно понял, это когда государство может забрать у предпринимателя завод или его бизнес, но заплатит ему компенсацию. Путину вроде понравилась идея. Что, Путин у кого-то отберет подарки после выборов?
Никита Савин: Послание Федеральному собранию – это не тот формат, где Путин дает подарки собственным элитам. Раз в год проводится Юрьев день, когда дают масштабные обещания разным группам граждан, элиты одариваются подарками несколько чаще. Для посланий вполне типична мобилизационная и популистская риторика, противопоставление элит простому народу. Конечно, Владимир Путин ставит здесь цель отождествления с условным простым народом против элит. Можно вспомнить, как много лет назад он говорил, что какие-то силы поураганили в 90-е. Это типичная для него риторика, которую он воспроизводит раз за разом.
Что касается двойной реституции, да, очевидно, что война требует денег, и как раз внутри элит мы наблюдаем некоторое растущие риски перераспределения, на которые реагирует Александр Шохин, пытаясь как-то институционализировать этот процесс в известной логике: если не можешь сопротивляться какому-то процессу, попробуй его возглавить.
Артем Радыгин: Путин говорит, что теперь будет какая-то новая элита, он поручает депутатам разработать схему, чтобы все люди, которые вернутся с войны, проходили некую школу управления, а потом где-то управляли. Они действительно куда-то попадут?
Николай Петров: Я вижу здесь две проблемы. Во-первых, в том пассаже, который вы показали, его можно было бы легко и красиво пародировать. Путин говорит о тех, кто набил карманы в те годы, имея в виду, что это было 25 лет назад до того, как он пришел к власти. Те, кто набил карманы в течение этих 25 лет, у него выносятся за скобки. Проблему я вижу серьезную, она, по-видимому, приведет к очень значительным изменениям в политическом режиме безотносительно того, как будут складываться взаимоотношения внутри путинских элит.
У Путина нет сегодня кадров, он не может сделать назначения. Мы видим, что кого-то снимают или провожают на пенсию или кто-то умирает на верхушке Олимпа, и в течение года или даже более Путин не может заменить этого человека. У него фактически, кроме детей его старых соратников и ординарцев, нет никого из более молодого поколения. Поэтому тот нацпроект по кадрам, который он анонсировал, – это, наверное, не просто вставлено Сергеем Кириенко, который с этим носится уже десятилетия, отчасти даже реализует, а это жизненно необходимо, иначе система просто умрет, как недавно умер председатель Верховного суда.
Другое дело, что эта морковка для тех, кто вернется со специальной военной операции, вряд ли действительно может здесь работать. Потому что очень сложно представить, что человек, который выжил, зарекомендовал себя как убийца на войне, станет опорой режима в плане каких-то управленческих талантов и навыков.
Артем Радыгин: Путин же надеется не только на тех людей, которые вернутся с войны, он также много говорит о предпринимателях. Он их просит: пожалуйста, не выводите деньги из России, делайте свой бизнес тут, мы его защитим, это гарантии. Он говорит, что в России гарант надежного бизнеса – это надежная политическая система. А когда Путин умрет, что останется от его системы? Какие институты, созданные при Путине, переживут его самого?
Николай Петров: Нет никаких институтов, кроме института большого президента, который включает, помимо Путина лично, всех тех, кто реализует его колоссальные, данные Конституцией полномочия: Администрацию президента, полпредов, разного рода президентские советы и так далее. С уходом Путина все это сдувается, как воздушный пузырь. Остается некая утилитарная, технократическая управленческая система, которую с 2020 года строит премьер Мишустин, которую сегодня уже можно воспринимать как соревнующуюся или конкурирующую с архаичной, основанной отчасти на страхе, отчасти на передаче кому-то больших полномочий в самых разных сферах системой персоналистской власти Путина. В этом смысле можно особо не волноваться за систему, можно волноваться скорее Путину за ту систему, которую построил он и которая сейчас дышит на ладан.
Артем Радыгин: За все время, что Владимир Путин находится у власти, он обращался к Федеральному собранию 19 раз. Послания президента – это не какой-то правовой акт, а по сути обещания, которые, как мы видим, исполнять необязательно. Мы собрали для вас предыдущие обещания Владимира Путина и то, как их выполняли.
Артем Радыгин: Зато теперь Путин без умолку говорит о “Сарматах”, ядерных испытаниях, угрозах со всех сторон. Если мы слушаем его послание как предвыборную программу, то вот что Путин приготовил для России на следующие шесть лет во внешней политике.
Артем Радыгин: Путин, как обычно, заговорил о том, как Запад колонизирует другие страны. Но в этой же речи он объявил программу “Земский работник культуры”. Она предполагает, что если человек переедет на Донбасс, то он получит два миллиона рублей. А чем это отличается от колонизации?
Никита Савин: Сложно вписать это в рамку колонизации, поскольку колонизация в классическом смысле слова предполагает перекачивание ресурсов из колоний в пользу метрополии. Все-таки то, что здесь предлагает Владимир Путин, выглядит скорее как обратный процесс: это перекачивание ресурсов из федерального бюджета в бюджеты новых территорий.
Артем Радыгин: Путин, например, как ресурс может получить избирателей. Нам же много раз рассказывали, что территории присоединили – плюс десять миллионов избирателей. Путин предлагает два миллиона за то, чтобы туда переехали, а потом выкачает себе голоса, покажет, как его все любят и поддерживают.
Никита Савин: Да, в этом отношении, конечно, послание содержит в себе ряд мер, направленных на интеграцию новых территорий в правовое, политическое, экономическое поле Российской Федерации. Меня, честно говоря, поражает, с какой откровенностью разного рода спикеры из Кремля говорят, что послание носит предвыборный характер. Потому что по большому счету это сильно напоминает подкуп избирателей. Владимир Путин еще не выиграл выборы, почему же он до выборов распределяет деньги тем, кто, по идее, должен за него голосовать?
Конечно, в демократиях такие процессы тоже присутствуют. Есть много исследований, которые показывают, что в предэлекторальный год исполнительная власть склонна тратить больше средств на поддержку разных социальных групп. Но там, как правило, оппозиция тщательно за этим следит и не одобряет в парламенте эти инициативы. По-моему, в вашем сюжете среди сидящих в зале мелькнул Николай Харитонов, который дышит в спину Владимиру Путину на предстоящих выборах. Почему-то мы не видели, как у него сжались кулаки, как он встал посреди послания и закричал: совсем вы стыд потеряли, буржуинская власть! Владимир Путин без стеснения распределяет бюджетные средства, еще не получив на это мандат.
Артем Радыгин: Мы видели, как Харитонов сжимает кулаки в своем предвыборном трейлере, где он стоит возле Мавзолея и говорит: хватит капитализма, доигрались – и достаточно. Что нового для себя вы услышали в этом обращении?
Николай Петров: Вы знаете, 19 раз подряд спичрайтерам очень сложно придумывать что-то новое, кроме каких-то фигур речи. Когда вы показали встык выступление Путина и публику несколько лет назад, бросился в глаза довольно большой контраст. И в состоянии Путина, и в отсутствии у него самого какого-то драйва: ему самому нудно и скучно все это читать, а люди, сидящие в зале, напряжены, потому что бог его знает, какую еще каверзу они могут получить от президента во время это послания.
Артем Радыгин: Исследовательский проект “Хроники” провел соцопрос, в котором спросил россиян: чего они ждут от нового срока Путина и чего вообще хотят от ближайших шести лет? У “Хроник” получилось, что большинство россиян ждут от Путина мобилизации и больше расходов на войну, а хотят мира и дружбы с Западом. Откуда такой разброс? – спросили мы у социолога Сергея Ерофеева.
Источник: Артем Радыгин, «Радио Свобода».
