Головинский районный суд Москвы вынес приговор по делу Олега Орлова, сопредседателя Центра защиты прав человека “Мемориал”, – 2 года и 6 месяцев колонии общего режима. Суд постановил взять Орлова под стражу в зале суда. Одного из старейших правозащитников осудили за повторную так называемую дискредитацию армии – эта статья применяется в России для подавления инакомыслия, часто основой таких процессов становятся либо антивоенные посты в соцсетях, либо статьи, не отражающие официальную точку зрения на войну России в Украине.
Дело пересматривали повторно, суд начался 16 февраля. Осенью прошлого года правозащитника признали виновным и приговорили к штрафу в 150 тысяч рублей за антивоенную статью “Им хотелось фашизма. Они его получили”. Но прокуратура подала апелляцию на этот приговор, заявив об отягчающем обстоятельстве – “мотиве идеологической вражды и ненависти” и запросив наказание в виде лишения свободы на 2 года и 11 месяцев. Мосгорсуд отменил приговор и вернул дело в суд. Олег Орлов свою вину не признал и выступал за то, чтобы дело не передавали на пересмотр, считая, что это будет связано с ужесточением наказания. Выступая на заседании суда в декабре прошлого года, правозащитник сказал: “Меня осудили за критическое мнение о войне в Украине. В то же время ее одобрение допускается и даже поощряется. Но это же дискриминация, которая запрещена Конституцией”.
Сторона обвинения строила свои доказательства в том числе на основании лингвистической экспертизы, которая была поручена специалистам без соответствующего образования, Наталии Крюковой и Александру Тарасову, являющимся сотрудниками Центра социокультурных экспертиз. Крюкова является математиком и не ведет научных изысканий в области лингвистики, Тарасов – переводчик. Это была одна из причин, почему защита настаивала на полном оправдании.
По версии обвинения, Орлов “создал реальную угрозу формирования в обществе ложного мнения о действиях ВС РФ, способного повлечь необоснованное нарастание социальной напряженности, тем самым причинил вред интересам Российской Федерации и ВС РФ”. Прокурор Воробьева заявила в суде, что публикация Орлова затрагивает интересы “такой важной на данной момент социальной группы, как военные” и граждан РФ в целом.
В статье “Им хотелось фашизма. Они его получили” Олег Орлов пишет о том, какие черты приобрело в эпоху позднего правления Путина российское государство: о культе вождя, отрицании демократии в официальной пропаганде, подавлении инакомыслия, о том, что в России перестало действовать право. “И вот война провозглашена как великая объединяющая цель. “Все для фронта, все для победы!”. Оппозиция полностью раздавлена, остатки любых свобод ликвидированы, слова “либерализм” и “демократия” публично произносить без добавления ругательства опасно. “Верхи” и “низы” слились в экстазе “патриотизма” и ненависти к независимой Украине”, – писал Олег Орлов.
Адвокат Екатерина Тертухина указала на то, что в зале суда не прозвучали описания фактических обстоятельств, за которые Орлова судят: “Вопросы обвиняемого и защиты остались без ответа. Если вам не отвечают, за что именно вас судят, как можно определить предмет доказывания и пределы защиты? … Конституционный суд всегда указывал, что нельзя преследовать лишь за то, что мнение не совпадает с позицией государства или мнением большинства”.
В защиту правозащитника выступил и нобелевский лауреат Дмитрий Муратов, но его речь судья зачитать запретила. Адвокат Екатерина Тертухина заявила во время рассмотрения дела, что “согласно УПК и решениям КС РФ, лицо, допущенное в уголовное дело в качестве защитника, сохраняет свои уголовно-процессуальные права и обязанности на всех стадиях производства по делу. Сам по себе переход от одной процессуальной стадии к другой не может влечь за собой ограничение права на защиту. Это прямая цитата из постановлений Конституционного суда”.
Приговор правозащитнику стал самым жестоким за все время существования статьи о дискредитации, отмечает издание “Агентство”. До Орлова самый суровый приговор по статье получил Алексей Москалев, дочь которого нарисовала антивоенный рисунок.
Правозащитник не признал вину. Он отказался выступать в прениях и выступил только с последним словом 26 февраля, накануне объявления приговора.
“Я не совершил преступления, – сказал Олег Орлов. – Меня судят за газетную статью, в которой я назвал политический режим, установившийся в России, тоталитарным и фашистским. Статья была написана более года назад. И тогда некоторым моим знакомым казалось, что я слишком сгущаю краски. Но сейчас совершенно очевидно – я нисколько не преувеличивал. Государство в нашей стране снова контролирует не только общественную, политическую, экономическую жизнь, но и претендует на полный контроль над культурой, научной мыслью, вторгается в частную жизнь. Оно становится всеобъемлющим. И мы это видим”.
В качестве примеров Олег Орлов привел запрет несуществующего “движения ЛГБТ” – он охарактеризовал это как вмешательство в частную жизнь граждан, а также запрет на книги современных русских писателей в России или преследование социолога Бориса Кагарлицкого. “Нас обвиняют в дискредитации, не объясняя, что это такое и чем она отличается от легитимной критики, – сказал Орлов в последнем слове. – Нас обвиняют в распространении заведомо ложной информации, не удосуживаясь доказывать ее ложность – так же действовала советская власть, объявляя ложью любую критику. А наши попытки доказать достоверность этой информации становятся уголовно наказуемыми. Нас обвиняют в том, что мы не поддерживаем систему взглядов и мировоззрение, провозглашенные руководством страны правильными. И это при том, что государственной идеологии в России быть не может, согласно Конституции. Нам выносят обвинительные приговоры за сомнения в том, что нападение на соседнее государство имеет целью поддержание международного мира и безопасности”.
Бывший глава совета ликвидированного в России правозащитного центра “Мемориал” Александр Черкасов в разговоре с Радио Свобода, отметил, что реальный срок по делу Орлова был ожидаем. По словам Черкасова, после первого приговора у Орлова было несколько недель, чтобы покинуть Россию, но он решил этого не делать:
– К сожалению, в приговоре Олегу Орлову – 2,5 года общего режима – нет абсолютно никакой неожиданности. После того, как в первой инстанции Олег был, по сути, оправдан (ему присудили 150 тысяч рублей штрафа, но формально он был признан виновным), после того, как прокуратура подала встречную апелляцию, после того, как в декабре был отменен приговор первого суда, стало ясно, что теперь будут требовать реального срока. А после того, как в последние недели погнали галопом процесс, стало ясно, что требуют отчитаться до конца февраля о решении вопроса. Не было сомнений, что в итоге будет реальный срок. Так что в этом нет неожиданности. Но ожидаемый срок… 2,5 года – это много, это чудовищно.
Олег, по моему субъективному мнению, – настоящий герой России, его награждать надо. За Буденновск, где он спасал заложников, за то, что он вытаскивает из плена российских солдат во время Первой чеченской войны, да много за что. А его отправляют в тюрьму. И это чудовищно.
– А будет ли защита подавать апелляцию?
– Это вопрос к защите, но я думаю, что Олег будет подавать апелляцию просто потому, что это еще один способ коммуникации с властью. Для Олега суд был способом показать и доказать свою позицию, доказать свою правоту и неправоту государства. Отказ от апелляции – это невозможность, например, затем обращаться в Страсбургский суд. Хотя Россия вышла из юрисдикции ЕСПЧ, но, вообще говоря, любое неправосудное решение должно быть оспорено. И насколько я знаю Олега, вряд ли он уйдет от этого следующего этапа своей работы. В конце концов, он говорил, что этот суд, участие в суде и возможный приговор – это часть его работы.
– У него была возможность уехать после того, как его оштрафовал суд, и дело еще не вернулось на повторное рассмотрение в Головинский суд?
– Да, у Олега Орлова было несколько недель, когда он мог покинуть Россию. Это человек слова и человек чести. Иногда за это приходится платить, – говорит Александр Черкасов.
Коллега Олега Орлова Борис Беленкин, заведующий библиотекой центра “Мемориал”, в интервью Радио Свобода рассказал, что процесс над правозащитником изобличает российскую судебную систему:
– Могу сказать с абсолютной уверенностью, что весь процесс, как и его отдельные фрагменты, конечно, войдут в историю России. Потому что на этом суде было не просто сказано огромное количество верных точных слов, но и была разоблачена судебная система, начиная с обвинения и заканчивая приговором, который был предопределен. Было понятно, что, скорее всего, будет срок, который предложило обвинение. Этот процесс, конечно, совершенно исторический, увидеть это можно по тому, как держался мой товарищ: его последнее слово меня совершенно потрясло своей четкостью, правильно прекрасно подобранными словами, я бы даже сказал немногословием. Конечно, Олег сказал всё, как и всё сказали блестящий адвокат и на предыдущих слушаниях говорил Муратов. Тут не нужно никаких комментариев, здесь нечего добавить. Здесь сказано всё.
– Вы сказали, что этот приговор очень показательный для российской судебной системы. Сам Олег Орлов использовал слово “абсурд”. В чем, по вашему мнению, эта абсурдность выражалась?
– Я думаю, что наиболее абсурдным – это касается как первых слушаний дела, так и этих – были, безусловно, экспертизы и их разоблачение, когда не осталось камня на камне в абсурдно безграмотных построениях псевдоэкспертов. И это был безусловнейший позор. Когда было первое слушание, завершившееся в октябре, я был по-своему растерян: как суд допустил, зачем он пошел на этот позор, а позор был абсолютно однозначный. Такое впечатление, что люди сами себя вольно или невольно обмазали дерьмом. Я должен сказать, что, если бы я был книгоиздателем, я бы с удовольствием издал эти слушания в виде книги – это уже готовая пьеса. И это совершенно захватывающее чтение, ты не можешь оторваться. Сколько мы уже слушали великолепных выступлений и защиты, и участников, но тут и абсурд обвинения, и безупречность защиты были абсолютно явлены со всей очевидностью.
– Как вы объясняете то, что суд буквально в последний момент нашел какое-то отягчающее обстоятельство, что дало толчок для продолжения процесса над Олегом Орловым?
– Вы хотите спросить – из какого кабинета кому позвонили? Вначале следователям, а потом судье или одновременно? Как происходят заказы? Видимо, произошел определенный сбой, то есть как по песне Галича чуть-чуть по другому поводу герой песни восклицает: “Указание б чье-то ценное!//Так ведь нет его, указания!” В данном случае, видимо, не было ценного указания на срок в финале первой части суда. Наверное, через день один кабинет позвонил в другой кабинет и моментально появилось требование продолжить. Я думаю, это на сто процентов было предопределено не судом и не стороной обвинения, представленной в суде, – считает Борис Беленкин.
Источник: Александра Вагнер, Юлия Митюхина, «Радио Свобода».
