Война России против Украины длится уже два года — если мерять полномасштабным вторжением. И 10 лет — если вести отчет с аннексии Крыма.
Если российский президент рассчитывал вернуть Украину в границы империи — то у него явно не задалось. 10 лет назад, когда в Кремле принимали решение о вторжении в Крым, Украина была сравнительно дружественной страной с большой долей просоветских настроений. Вопреки задумке Москвы, война не привела к падению соседней страны. Она ее лишь мобилизовала и избавила от опасных иллюзий.
Российские пропагандисты любят рассуждать о «русофобии» Майдана. Это неправда: на главной площади украинской столицы мелькали российские флаги, звучала русская речь и никакой идиосинкразии люди с российским гражданством не вызывали. Если бы Москва решила не нападать на Украину, то вполне возможно, что уже через пару лет на выборах в парламент просоветски настроенные люди проголосовали бы за очередную «партию дружбы с Россией».
Вторжение в Крым и на Донбасс все изменило. Носители пророссийских настроений оказались исключены из электоральной карты страны. Те, кто избежал оккупации, получили шанс избавиться от опасных иллюзий. Если до 2014 года пророссийский кандидат всегда выходил во второй тур президентских выборов, то после — уже нет.
До 2014 года Украина была пространством конкуренции двух визий будущего: имперско-русского и украинского этнического. А после Майдана на смену этническому проекту пришла концепция политической нации. Украинцами становились те, кто по факту рождения был русским, евреем, армянином, азербайджанцем, крымским татарином. Концепция совместного будущего победила концепцию «крови и почвы» — и украинский мир начал успешно противостоять «русскому».
Москва раз за разом допускала одну и ту же ошибку. Она настолько была убеждена в том, что соседняя страна — плоть от плоти ее самой, что никогда не считала нужным Украину всерьез изучать. Мифы заменили анализ. Пропаганда подменила исследования. Экспертиза по Украине сводилась к тому, что «они такие же, как мы, нет смысла ими заниматься», за исключением нескольких западных областей, «которые настолько непохожи на нас, что нет смысла ими заниматься». В результате Россия раз за разом попадала в ловушку собственных ожиданий.
В 2022 году российские колонны шли на Киев, везя в багаже парадную форму. В Кремле полагали, что их солдат будут встречать как освободителей — и готовились к параду победы. Итог мы помним. Впрочем, справедливости ради нужно признать, что точно такой же недооценкой страдали и западные разведки, отводившие украинской армии считанные дни на сопротивление. В результате Украина уже два года успешно отбивается от армии, которой привыкли бояться в Европе и в США.
Захват очередного районного центра выглядит военным успехом только при условии, что мы забудем о соотношении воюющих сторон. Украинская армия остается Давидом на фоне вооружавшегося еще с 2000 года российского Голиафа. Соотношение потерь тоже весьма недвусмысленно — если Москва готова терять десятки тысяч солдат и сотни единиц бронетехники для захвата Авдеевки, то вопрос лишь в том, как быстро закончится и то, и другое.
При этом не получится сказать, что война сумела переломить настроения в самой Украине. Последние соцопросы довольно иллюстративны. 89% украинцев верят в победу Украины – при этом в региональном разрезе «запад — восток» никакого раскола в этом вопросе тоже нет.
- 19% считают победой сохранение суверенитета и независимости страны (даже если ради этого придется смириться с территориальными потерями);
- 10% считают победой выход на границы 24 февраля 2022 года;
- 52% считают победой выход на границы 1991 года;
- 5% готовы назвать победой лишь перенос боевых действий на территорий РФ.
Идеи капитуляции не пустили корни в Украине. Более того — 73% отвечают, что готовы терпеть войну столько, сколько потребуется (это даже больше, чем в мае 22-го, когда таких было 71%). Если обобщать, то никакой динамики за прошедшие два года в этом вопросе нет. Война изматывает Украину, но реакцией не становится готовность к «тяжелым компромиссам».
Традиционная украинская привычка уставать от политиков тоже не приводит к росту запроса на выборы. 69% граждан страны уверены, что Зеленский должен оставаться в должности до конца военного положения, и лишь потом следует проводить избирательную кампанию. Если Москва и прикладывала усилия для раскачивания украинской ситуации «изнутри», то к третьему году войны они по-прежнему не увенчались успехом.
Российское государство добилось того, что к самим россиянам в Украине относятся хуже всего. Более 80% украинцев не хотят даже пускать их в страну. Довольно показательная динамика для общества, которое до 2014 года воспринимало россиян и беларусов в качестве представителей наиболее близких и дружественных этносов.
Кровь сакрализует любое противостояние. Война очерчивает идентичности и заставляет определяться тех, кто прежде мог абстрактно идентифицировать себя в роли «гражданина мира». К третьему году войны Украина подходит уставшей, но несломленной и без опасных иллюзий по поводу сценария «договориться с агрессором». Мяч теперь находится на стороне партнеров Киева — и их готовности смотреть фактам в глаза.
Потому что события на фронте по-прежнему зависят не от настроений украинских обывателей, а от количества вооружения, которое есть у украинской армии.
Источник: Павел Казарин, «ВотТак»
