Борис Надеждин не допущен на президентские выборы, и обсуждать его кандидатуру, взгляды, программу или перспективы уже не имеет смысла.
Но я хочу остановиться на одном важном моменте, который дал себя знать при разговорах о выдвижении Надеждина и обязательно даст себя знать позже на всех возможных развилках и во всех кризисных ситуациях российской истории ближайших лет. Я говорю о критике “недостаточной” или “неправильной” антивоенности.
Речь тут, вкратце, вот о чём. Когда Надеждин начал подавать себя публике как антивоенного кандидата, было немало людей, воспринявших его слова с надеждой, одобрением, иногда воодушевлением (немного излишним, на мой взгляд, но ничего страшного, терять в этой ситуации всё равно нечего). Но точно так же были и другие голоса: Надеждин крымнашист; Надеждин за переговоры и новые референдумы на захваченных территориях, а это, в сущности, то же самое, к чему призывает Путин; Надеждин выступает против войны, потому что от неё страдает российская экономика и гибнут российские солдаты, а настоящей трагедии – украинской – для него нет.
Наткнулся тут на переживания за "провокационные вопросы Надеждину" про Крым. Простите, а в чём провокация, если Надеждин – крымнашист? А сейчас чего застеснялся, боится панамку не унести и предпочитает лицемерить и прятаться за, прости господи, закон? pic.twitter.com/UBd0CkIwDN
— Кейс❌Буркхальтера (@CaseBurkhalter) November 3, 2023
Надеждин намерен провести референдумы в Крыму, Херсоне, Запорожье, ЛНР, ДНР, сразу после победы на выборах: а в Ленинградской обл можно подобный референдум "о возврате в родную гавань Финляндии"? Есть в ленте его друзья? Спросите?
— стакановец (@alkachka1) January 28, 2024
Я соглашусь, что каждый из этих упрёков по отдельности справедлив, но есть важный исторический опыт и политическая логика, которые нельзя игнорировать.
Первое. Ещё ни одна несправедливая война не была остановлена просто выступлениями недовольных граждан, случившимися в первые же месяцы и выстроенными исключительно на моральных доводах. И захватнические, и колониальные войны XX века шли годами и прекращались из-за того, что армия не могла добиться своих целей, а в тылу постепенно зрели недовольство, усталость и демотивированность общества. Наконец принципиально антивоенная часть общества в какой-то момент вступала в ситуативную коалицию с теми, кто не желал продолжения войны из более прагматичных, циничных, шкурных (специально предлагаю разные эпитеты, можете выбрать сами) соображений. Ситуативность таких коалиций очень важна: их члены могут по-прежнему на дух друг друга не переносить и даже не считать, что действуют заодно, но в какой-то момент их интересы смыкаются.
В России есть много групп специфических критиков войны, чьи взгляды мне не близки. Но я не вижу сценариев завершения войны без какого-то стихийного объединения разных таких групп (я с пониманием отношусь к вере в то, что она закончится безоговорочной капитуляцией Путина в пылающей Москве, но здесь позвольте этот сценарий не обсуждать). В будущем людям, открыто и бескомпромиссно осудившим агрессию во всех её проявлениях уже в феврале двадцать второго (и даже задолго до этого, ещё во время аннексии Крыма и разжигания первой войны в Донбассе), возможно, придётся выступить заодно с теми, чья позиция по этому вопросу намного хуже надеждинской.
Второе. Конрад Аденауэр уж точно не был ни на йоту большим пацифистом или антинацистом, чем Борис Надеждин – антипутинистом и противником войны с Украиной. С ним вместе работали бывшие нацисты, один из которых, Кизингер, даже стал канцлером ФРГ. Послевоенная власть в Италии во многом состояла из вчерашних фашистов.
Пражская весна в значительной степени делалась руками тех, кто за 20 лет до того уверенно насаждал в Чехословакии сталинскую версию социализма. Через десять лет после Пражской весны диссидентскую Хартию-77 подписывали бывшие коммунисты, а ещё позже активистами Бархатной революции становились недавние антихартисты и члены компартии. Бывшие коммунисты становились министрами, премьерами и президентами практически во всех без исключения странах бывшего СССР и соцлагеря. Кое-где этот пункт биографии есть у политических лидеров до сих пор (например, у президентов Чехии или Литвы).
В любые переломные моменты неизбежны компромиссы двух видов: по поводу чьих-то взглядов и по поводу чьего-то прошлого. Можно воротить нос, но это означает лишь то, что тогда такой компромисс либо не состоится совсем (что равно сохранению диктатуры и продолжению войны), либо состоится без вас и учёта вашего мнения.
Выдвижение Надеждина – всего лишь эпизод, он уже сыгран и в целом про него можно забыть. Но эта неизбежность никуда не денется, нравится она нам или нет.
Источник: Иван Беляев, «Радио Свобода».
