Мне было интересно смотреть интервью Путина Такеру Карлсону. Интересно – и страшно. О том, почему страшно, напишу ниже. Сначала о самом интервью.
Путин и пиарщики
В период работы на ВВС я участвовал в организации интервью российского президента сэру Дэвиду Фросту. Я задавал Владимиру Путину вопросы на его многочасовых пресс-конференциях и, сидя в аудитории, слушал его речи на различных международных форумах. Я и коллеги видели: в течение многих лет он и его команда делали все, чтобы полностью овладеть приемами современных коммуникаций. Путин и его свита уделяли много внимания и содержанию, и форме подачи своих идей. Они хотели выглядеть собранным, всезнающим и многоликим – в зависимости от аудитории, к которой обращались. Для этого нанимались ведущая PR-компания Ketchum и экс-журналист ВВС Ангус Роксборо. Средства на медийную “упаковку” все более жестокой путинской диктатуры никто не жалел.
Путин, который беседовал с удивленным, растерянным и, в конечном счете, раздраженным Такером Карлсоном – это совершенно другой Путин, продукт десяти лет войны, бесконечной лести и ковидной изоляции. Ему глубоко безразлична и целевая аудитория интервью, и журналист, готовый прислушаться и поверить ему, и российские граждане, которых несколько дней потчевали мельчайшими деталями визита Такера Карлсона в Москву. Их особенно жалко. Вдумайтесь: в сто пятьдесят девятый раз прослушать краткий курс истории России по версии пожизненного президента и узнать только то, что все менее нравящаяся им война будет продолжаться столько, сколько он посчитает нужным.
“Папочка” Богдана Хмельницкого
Нет, Путин, разумеется, прочитал содержание “папочек” из СВР про изоляционистские настроения в Республиканской партии США, Дональда Трампа, готового сказать НАТО “до свидания” и Байдена, страдающего начальной стадией деменции. То есть, с тем, что и так можно узнать из СМИ. То, что он лгал – например, о службе в Первом главном (разведывательном) управлении КГБ – тоже не новость. Проблема Путина, причем с точки зрения его же собственных целей, в том, что стратегию интервью очевидно вырабатывал он сам, без участия кетчумов, росксоборо и даже, кажется, песковых. Потому что ни один человек, желающий такую специфическую аудиторию, как сторонники Трампа, в чем-то убедить, не станет грузить ее бесконечными рассказами о хане Батые, Богдане Хмельницком и даже данцигском вопросе. Американская публика, увы, плохо знакома с мировой историей, а такое нагромождение имен и фактов могло вызвать у нее только одну реакцию – скуку и желание отключиться. Те, кто продолжил смотреть, увидели, как Путин унижает их любимого ведущего упорным нежеланием прямо ответить на (не очень острые) вопросы плюс хамским напоминанием, что Карлсон просился в молодости на работу в ЦРУ, но не прошел конкурс. Зрители Такера Карлсона буквально боготворят его, а Путин им: “Смотрите, и ваш любимчик хотел встать в ряды ненавистного вам “глубинного государства”. И все только потому, что Карлсон пытался робко вставить хоть какой-то вопрос и, что еще важнее, умолить Путина хоть как-то упорядочить и сократить затянувшийся исторический экскурс.
Некоторые путинские пассажи звучали странно. Например, тот, где он говорит, что не помнит, когда последний раз разговаривал с Джо Байденом. Хотя именно Байден, по версии Кремля, ведет войну с Россией руками Украины. Вероятно, Путин хотел показать, что презирает престарелого американского президента, так же, как и поклонники Карлсона. А получилось, что он тоже страдает провалами памяти.
Пожалуй, лишь единственный раз российский диктатор был убедительным и, что называется, “сыграл” на целевую американскую аудиторию. Тогда, когда разразился притворно изумленной тирадой: неужели Америке нечего делать, кроме как поддерживать Украину и платить за нее, в то время как страна переживает миграционный и ряд других кризисов?
Погубит ли Путин собственный режим?
Можно возразить: Путин и его команда заранее понимали, что полную версию интервью посмотрит меньшинство. Большинство ограничится фрагментами на ТВ и в соцсетях. Если так, то зачем было тратить на беседу два с лишним часа в теории бесценного президентского времени, бесцельно хамить ведущему и комично навязывать ему папку с письмами Богдана Хмельницкого? Нет, мы видели реального Путина, которого интриги польских королей против гетмана действительно занимают больше реальных дел. Путина, который давно сам себе министр, начальник генштаба и пресс-секретарь.
Казалось бы, противники Кремля могут теперь вздохнуть с облегчением: такой Путин рано или поздно наделает ошибок и погубит себя вместе с режимом. Возможно. Вопрос в том, сколько перед этим он погубит других людей. Человек, считающий самого себя фигурой, равной по значимости Екатерине Великой, Ленину и Сталину, без проблем отдаст приказ своим генералам вторгнуться в страны Балтии или Польшу, если посчитает, что момент подходящий. То, что Путин отрицает такие намерения, ничего не значит. Он так же отрицал наличие планов захватить Абхазию и Крым.
То, что он вроде бы признал нежелание воевать с НАТО, так как это будет означать ядерную войну, тоже можно прочитать как угрозу применения ядерного оружия в случае, если требования Путина о признании за Россией ее сферы влияния не будут удовлетворены. Вдобавок, обещание воевать до полной “денацификации” означает: диктатор верит, что “его” народ ему все простит и спишет. В этих условиях неважно, что может, а чего не может в реальности добиться на поле боя российская армия. Важно, что думает о ее возможностях верховный главнокомандующий, которого окружает монарший двор, давно переставший ему возражать и советовать.
Поэтому не стоит смеяться над перевооружением стран Балтии и Польши, призывами шведских генералов восстановить призыв в армию, а британских – кратно увеличить военный бюджет. Старая максима “Хочешь мира – готовься к войне” в применении к режиму Путина по-прежнему актуальна.
Источник: Константин Эггерт, Deutsche Welle
