Уже перед интервью, которое президент России Владимир Путин дал консервативному американскому комментатору Такеру Карлсону, приходилось говорить о том, что особых сенсаций ожидать не стоит. Просто потому, что в политической повестке дня Путин не многое изменит.
Сенсацией было только то внимание, которое уделили приезду Такеру Карлсону российские официальные лица и пропагандисты. Было очевидно, насколько России нужно внимание Запада, даже такого Запада, который олицетворяет Такер Карлсон. А может быть, прежде всего внимание такого Запада: консервативного и неспособного понять сущность российской имперской политики. Ведь в этом случае Россия может ассоциировать себя с таким Западом.
Не забывайте, что с момента своего нападения на нашу страну в феврале 2022 года Владимир Путин не давал ни одного интервью ведущим западным медиа, а с американскими журналистами вообще не встречался с 2021 года. Поэтому могло казаться важным именно то, что Путин может сказать американскому комментатору, который, очевидно, был настроен лояльно к нему и пытался использовать это интервью (как это произошло после его публикации) для очередных нападений на действующее американское руководство во главе с президентом Джо Байденом.
То есть для Карлсона разговор с Путиным был еще одним элементом предвыборной кампании его героя – бывшего американского президента Дональда Трампа. Многие считали, что именно через Карлсона Путин будет пытаться передавать Трампу сигналы о том, как он видит окончание войны России с Украиной.
Те, кто считал, что такие сигналы действительно будут, не прогадали. Просто эти сигналы не сильно отличаются от общего представления Путина о международном праве и о том, как может закончиться его война с Украиной. То, что Путин говорил прежде всего, когда адресовал это к Западу, – что именно Россия и Соединенные Штаты (он чаще использовал аббревиатуру НАТО) должны решить, как закончить войну с Украиной. И принудить к такому финалу украинское политическое руководство. Путин неоднократно говорил, что именно страны НАТО должны решить, как будет выглядеть их видение того, что Россия должна оставить контроль над оккупированными территориями Украины. То есть, даже не Путин должен сохранить лицо в этой ситуации, а о сохранении лица нужно позаботиться странам-членам НАТО.
Путин подчеркнул, что альтернативой такой трезвой позиции со стороны НАТО может быть глобализация конфликта. Ведь он, с одной стороны, подчеркнул: у России нет никакого желания напасть на страны Балтии или Польши, а с другой – сказал, что если Польша нападет на Россию, то они дадут ей отпор. Практически ту же фразеологию Владимир Путин использовал перед подготовкой нападения на Украину.
Стоит напомнить, что и в этом интервью Путин несколько раз говорил, что Украина начала войну, а Россия только стремится ее закончить. Его слова о том, что он готов ответить на выдуманную им самим вероятную агрессию Польши, надо оценивать именно в этом ключе. Как будто НАТО не согласится на те условия, которые может предложить Путин тому же Дональду Трампу, российский руководитель может подумать о том, как ему нападать на страны-члены НАТО. Хотя это выглядит примитивным шантажом, которым Путин занимается всю свою политическую жизнь.
Что касается какой-то конкретики в этом разговоре, то больше мы ее не увидели. Путин перед Карлсоном был тем же Путиным, о котором уже, наверное, забыли западные политики, имевшие с ним постоянные контакты перед его большим нападением на Украину. Долгая историческая лекция, которую Путин читал Карлсону даже с демонстрацией каких-то копий писем Богдана Хмельницкого, которые он подарил своему американскому собеседнику, напомнили мне длинные исторические лекции, которые российский руководитель читал президенту Франции Эмманюэлю Макрону, когда тот приезжал в Москву с целью отвлечь большую Россию от Украины. И Макрон, как известно, был ошеломлен тем, что вместо реальных содержательных переговоров по сути вопроса, Путин пытается убаюкать его историческими разговорами. При том, что уровень этих исторических разговоров – это уровень первокурсника исторического факультета именно человека в России, который некритически читал произведения именно русских историков шовинизма и даже не пытается их осмыслить. Это, в принципе, интеллектуальный уровень Владимира Путина как таковой.
Это еще одна демонстрация того, что когда вы назначаете младшего офицера комитета госбезопасности России, а прежде Советского Союза, на высшую должность в РФ, вы должны осознавать уровень ограниченности интеллекта такого человека. Она, конечно, может научиться искусным военным операциям, убийствам, войнам, но стать человеком интеллектуальным не может просто потому, что не было заложено какой-либо способности к такой интеллектуальной деятельности.
И у Владимира Путина такой способности не было никогда, нет сейчас, и не будет в обозримом будущем. Тем более, мы уже видим определенные психические расстройства. Поэтому, когда говорим о лекции по истории, мы должны осознавать, что это просто такой прием вербовки собеседника, которым Путин всегда пользуется во время своих разговоров с представителями западного мира. И нет разницы – с либералами или ультраконсерваторами. За этими историческими рассказами ничего не стоит, кроме как попытка поставить собеседника в сложную ситуацию и заставить его потерять настоящую нить разговора. Это абсолютно логика допроса.
Когда Путин рассказывал Такеру Карлсону, мол, он говорил с Владимиром Зеленским о его отце, воевавшем против нацизма (а как мы знаем отец Владимира Зеленского родился в 1947 году), это уже свидетельствует об определенной неконтролируемости информации, которую Путин публично выдает миру. Ведь для того, чтобы сопоставить эти факты и понять, что российский руководитель или лжет, или потерял контроль над реальностью, можно просто открыть Википедию. Для этого не нужно заниматься историческими изысканиями, как в случае с письмами Богдана Хмельницкого. Хотя с другой стороны, какое значение имеют эти письма? Мы понимаем, что все исторические разведки Путина имеют целью закамуфлировать его нежелание соблюдать принципы международного права. Здесь Путин тоже идет привычным для него путем: он говорит, что вот Запад международное право не уважает (и приводит пример специальной операции НАТО против режима Слободана Милошевича), а почему тогда Россия должна уважать? Это логика представителя криминальной банды, которым и есть Путин. Это тоже не новый приемчик Владимира Путина в его разговоре с западными собеседниками. Но здесь он был продемонстрирован с очередной ясностью для того, чтобы Карлсон смог демонстрировать эти позиции цивилизованному миру.
Мы прекрасно понимаем выбор Такера Карлсона, также продемонстрировавшего свое полное непонимание того материала, с которым работает. Хотя даже он не смог несколько раз сдержать свой смех из-за некоторых высказываний Путина. То есть он в любом случае смотрел на собеседника с искренним удивлением, как на такое создание, к которому нужно относиться с уважением, но не получается. Понимаем, что даже в такой ситуации Путину нужен комфорт, он не выдерживает ни тени замечаний. То, что это интервью началось со слов “Это что, политическое шоу или серьезный разговор?” в ответ на смешливость Такера Карлсона по отношению к пожилому русскому диктатору, также свидетельствует обо всем комплексе неполноценности Путина.
Российский глава с одной стороны желает внимания цивилизованного мира, а с другой – не встречает того уважения, на которое он рассчитывает в связи со своими вороватыми поступками. С одной стороны, он хочет, чтобы Россию считали супердержавой и говорили с ним на равных президент США или лидеры ЕС, а с другой – очевидно переживает, что стал изгнанником в цивилизованном мире, несмотря на все попытки доказать, что его в этой ситуации устраивает сотрудничество с Китаем.
Во всяком случае, правы те комментаторы, которые подчеркивают, что весь этот маразм Путина россияне слышат постоянно, во время каждого появления российского президента на публике. Разница только в том, что сейчас это все услышали американцы. Ну и конечно, если Дональд Трамп, конечно, мечтает о переговорах с Владимиром Путиным, он должен понять простую вещь: российский президент не собирается возвращаться в какие-то цивилизованные рамки. Он ожидает, что его собеседники согласятся с идеей, что разрушение международного права Россией должно стать единственной возможной платформой для таких разговоров, даже если даже представить в обозримом будущем окончание российско-украинской войны.
Автор: Виталий Портников, журналист
