Назначенная на 20 января в итальянском городе Модена (регион Эмилия-Романья) конференция, посвященная “возрождению” Мариуполя, с треском провалилась. И хотя давшие было добро на ее проведение местные власти уже в начале января поспешили извиниться за “недосмотр”, тихо замять скандал не удалось.
В день отмененного мероприятия на центральной площади Модены состоялась многотысячная гражданская акция Basta propaganda russa! (“Долой российскую пропаганду!”), в которой приняли участие более 40 организаций, как украинских, так и итальянских. Среди прибывших из разных частей Италии участников были и представители нескольких политических партий, и небольшое число оппозиционных россиян, и, по некоторым сведениям, раскаявшийся мэр города, социал-демократ Джанмарко Моццарелли. Главное же, что вслед за Моденой по стране прокатилась цепная реакция отмен пропагандистских акций “русского мира”. В них еще недавно в Италии не было недостатка.
Oggi a #Modena, dalla parte della resistenza #Ucraina.
— gabriele sorba (@gabriele_sorba) January 19, 2024
Graditi retweet@igorilicboni@silvjamanzi @GianniVernetti @jacopo_iacoboni @christianrocca @zafesova @adapagliarulo @Sofiajeanne @carmelopalma @a_libutti @EinEinzige @elevisconti #SlavaUkraïni #PutinWarCriminal pic.twitter.com/fVNP3cGt3B
Плакат, приглашающий на акцию Basta propaganda russa!
“Символ народного восстания Донбасса против киевской хунты, город, погибший в результате восьмилетней бандитской оккупации, который сейчас переживает стремительный процесс восстановления под эгидой институтов РФ, чьей неотъемлемой частью он стал” – так описан Мариуполь во флаере, напечатанном устроителями сорвавшейся “конференции”, Ассоциацией “Эмилия-Романья – Россия”. Там же сообщалось, что вступительное слово произнесет генеральный консул РФ Дмитрий Штодин, а одним из модераторов дискуссии был назван Андреа Лучиди – журналист, известный многочисленными тенденциозными репортажами с оккупированных украинских территорий. Дискуссию предполагалось сопроводить показом фильма о “новой жизни вернувшегося в Россию Мариуполя”.
Другие презентации пропагандистской кинопродукции – например, “документального” фильма “Свидетель” (Il Testimone) – были намечены также в Болонье и Генуе, но болонский просмотр аннулировали вслед за мероприятием в Модене. Отменили и запланированную в Лукке (Тоскана) конференцию “На пути к многополярному миру”, где в зум-формате должен был выступить Александр Дугин.
Впрочем, не везде отмены подкреплялись жесткими политическими декларациями. Например, театр Сан-Леонардо в городе Витербо (регион Лацио), где также должны были показать “Свидетеля”, предпочел формулировку более нейтральную, чем городские власти Модены и Болоньи, заявившие о недопустимости пропаганды войны и насилия, противоречащей итальянской конституции. “Мы осознаем, – осторожно мотивировал директор театра свое решение, – что фильм может быть противоречивым. Мы культурное учреждение и не хотели бы заниматься политикой”.
До самого последнего времени кремлевская пропаганда не испытывала в Италии особых затруднений, считаясь частью традиционного “культурного обмена”. Тем временем страна продолжала жить привычной жизнью. Третья экономика Евросоюза, Италия в 2022 году потратила на оборонные нужды лишь 1,5% ВВП, а в 2023-м и того меньше всего 1,46%. Но к исходу второго года полномасштабных военных действий в Украине отношение итальянцев к войне в Европе начало меняться. 7 января министр иностранных дел Антонио Таяни призвал не откладывать с созданием европейской армии. Да и в обществе, где прежде доминировали нейтрально-пацифистские настроения, все чаще говорят о необходимости наказания агрессора.
Чем объяснить столь позднюю метаморфозу? Почему, в отличие от большинства стран ЕС, где гражданское негодование российской агрессией серьезно повлияло на позицию правительств, в Италии произошло наоборот: правительство оказалось впереди общества? Почему правящая правая коалиция, в которой немало политиков, еще недавно высказывавшихся пропутински, тем не менее разошлась во мнениях с Виктором Орбаном, с которым у итальянских правых давние дружеские контакты, и последовательно проводит линию безоговорочной поддержки Украины? Как влияет на отношение рядовых граждан к не слишком понятной многим из них войне активность украинской диаспоры? Обо всем этом, а также о специфике политической жизни в Италии Радио Свобода рассказала итальянский журналист и переводчик, автор книги “Navalny contro Putin” (“Навальный против Путина”) Анна Зафесова.
– Старый афоризм о том, что политика – искусство возможного, в Италии подтверждается как нигде наглядно. В последние 15 лет у власти кто только не побывал – от левоцентристских до правопопулистских партий с ощутимым фашистским привкусом, как Лига (L), – и вот теперь имеем “Братьев Италии” (FrI) с очевидными неофашистскими корнями…
– В ее нынешнем виде FrI скорее правоконсервативная партия, чем популистская.
– Но так было не всегда. Достаточно вспомнить, что еще в ходе избирательной кампании нынешний премьер Джорджа Мелони выступала с популистских позиций, в частности против евро. С “Лигой”, партией Маттео Сальвини, ее роднило и то, что некоторые однопартийцы Мелони еще недавно не стеснялись выражать поддержку Путину. В открытии в конце 2016 года так называемого “консульства ДНР” в Турине заметную роль сыграл парламентарий от FrI Маурицио Мароне. Неофициально члены этой партии присутствовали на крымском “референдуме”, и не исключено, что также на донецком и луганском.
Но не стоит забывать, что FrI еще не так давно не была влиятельной силой. В 2014 году, когда Мелони возглавила партию, та едва набирала 4% голосов. Девушка оказалась старательной, и все же в партию, чья поддержка к моменту победы на выборах выросла до 27%, попало немало случайной, а то и маргинальной публики. Ни собственной номенклатуры, ни аппарата у FrI нет. Интеллектуальный потенциал FrI до сих пор весьма невысок. И в этой связи следует отдать Мелони должное: придя к власти, она быстро поняла, что мир, из которого она вышла, не обеспечит ей сколько-нибудь заметного маневра в отношениях с Брюсселем и Вашингтоном. Что делает новоиспеченный премьер? Она меняет курс, становится ярой атлантисткой, проевропейкой и проукраинкой. Это тут же дало ей более авторитетный голос при решении ряда общеевропейских вопросов, в том числе и о распределении экономической поддержки из фондов ЕС, что для Мелони, как для большинства правых политиков, сосредоточенных в первую очередь на внутринациональной повестке, очень важно. Но не менее важными стали и личные впечатления от поездки в Украину, куда Мелони, к слову сказать, выбралась не сразу и не без колебаний…
– …и от посещения Бучи, где искренне плакала.
– Думаю, что в твердости проукраинской позиции Мелони есть несомненная заслуга киевского руководства, но присутствуют и личные принципы. При этом я не отрицала бы и некоторой доли рационального оппортунизма, полезного любому политику. В конце концов, FrI правит в коалиции с двумя другими правыми партиями – “Вперед, Италия” и “Лигой”, с чьим лидером Маттео Сальвини у Мелони непрекращающаяся война. Чем более умеренной становится премьер, тем отчетливее старается Сальвини обойти ее справа, монополизируя жесткую риторику против иммиграции, ЕС, евро. Но Мелони, несомненно, умнее и гибче. Она учится внешней политике буквально на ходу, и делает это на удивление успешно. Поэтому, несмотря на отталкивающие проявления политики ценностей – скажем, в отношении к абортам или ЛГБТ+, внешний курс кабинета Мелони дает надежды на поворот к нормальности – после постоянной поляризации итальянской политической жизни минувших лет. Что, вообще-то, неудивительно для страны, где никогда не существовало либерального центра в общепринятом понимании.
– Фактически его роль в последнее время пытается играть Демократическая партия Италии, и ее позиция последовательно проукраинская.
– Поэтому на момент вторжения 24 февраля в правящей коалиции, где Демпартия была главным игроком, никаких споров не возникло, в Риме тотчас заявили о поддержке Украины. Ясно, что в этом заслуга прежде всего Демпартии: ведь еще был жив Берлускони, на первых порах пытавшийся договориться с Путиным…
– Так или иначе, в феврале 2022 года правительство оказалось куда решительнее общества, где в те дни, как мы хорошо помним, царили шок и замешательство.
– С обществом имеем скорее культурную проблему. Не в обиду Италии, которую мы, несомненно, любим, страна довольно провинциальна. По уровню медийной дискуссии и, в частности, по уровню обсуждения международной политики, да хотя бы по тому, сколько места и эфирного времени занимают в СМИ зарубежные новости. Италия – довольно молодая политическая нация, исторически ее не было в “концерте великих держав”, втащить ее в этот клуб пытался, как мог, Муссолини. Результатом стал синдром страны, проигравшей войну. С тех пор при рассмотрении любых серьезных кризисов итальянцы предпочитают отходить в сторонку: вы там, дескать, решайте, а мы поддержим…
– …победившую точку зрения.
– Да. Почему в Италии недостает серьезных журналистов-международников и аналитических think tank’ов? Потому что запрос на них отсутствует. Страна занимает одно из последних мест в ЕС по уровню знания иностранных языков, и в списке лучших университетов Европы вы не найдете итальянских.
– В ХХ веке считалось, что в университетах северной Италии хорошо поставлена славистика, с заметным преобладанием русистики, но никак не советология. Основной акцент делался на культурных связях.
– Даже там, где советология как дисциплина присутствовала, она была отдана на откуп профессорам, чье мировоззрение сформировалось в левых или коммунистических кругах. Эти люди любили ездить на стажировки в СССР и возвращались оттуда в полном восторге от оказанного им приема.
– А после смерти СССР привычный им взгляд они автоматически перенесли на Россию?
– Чаще всего. Схожим образом смотрят на Россию и далекие от интеллектуальной среды люди бизнеса, хотя опыта советского времени у них, как правило, нет. Они тоже очень довольны тем, как их принимали в России. После 2014 года я часто встречалась с представителями разных бизнес-ассоциаций, и многие жаловались, что санкции их убивают, что приходится закрывать шоурумы в Москве, где такие классные рестораны, такие милые девушки и всё сияет огнями, а платят не торгуясь, и часто наличными. Для них Россия – эльдорадо, поэтому, чем больше она потребляет, тем лучше. Откуда она берет деньги, как обходится с соседями и собственными гражданами, им безразлично. При этом товарооборот Италии с РФ значительно ниже такового со Швейцарией, поэтому на макроэкономическом уровне антироссийские санкции задели Италию лишь слегка. В зоне риска оказались только фирмы, целенаправленно снабжавшие российский рынок. Но совершенно бессмысленно объяснять тем, кто привык зарабатывать, сдавая россиянам виллы в Форте-дей-Марми или производя для них же партии лаковых туфель с пафосными пряжками, что завтра им придется платить более высокие налоги, потому что Россия – токсичный партнер. Financial Times эти люди не читают. Они и по-итальянски мало что читают. Когда вы отсылаете их на сайты, где на всех языках ЕС детально прописано, что можно, а чего нельзя, они удивленно пожимают плечами.
– Это для них “слишком сложно”?
– Как видим. В свою очередь, у влиятельных в публичной дискуссии левых интеллектуалов старших поколений “слишком сложно” с другим. Им не только трудно расстаться с привычными клише об СССР как о стране, где разные народы жили хоть и бедно, да дружно. Им еще и кажется, что после падения коммунизма вся Центральная и Восточная Европа резко повернула вправо, ориентируясь на НАТО и США. А за фасадом всеобщей вестернизации процветают банальные национализмы – вот почему так успешны разные Орбаны и Качиньские. Когда в 2020-м в той же Демпартии обсуждалось, как относиться к белорусским протестам, меня осторожно спрашивали: “А вы уверены, что эти люди под бело-красно-белыми флагами не националисты?” К антиколониальной повестке ввиду ее американского происхождения пожилые левые подозрительны, да и вообще Италии она пока в новинку и лишь недавно стала осваиваться молодыми левыми. Которые тоже временами демонстрируют ослепительное невежество, рассуждая, к примеру, о “русской общине Украины, нуждающейся в равноправии”.
– В то время как старшие с воодушевлением внимают Дугину в компании неофашистов и евроскептиков. Кстати, чем бы вы объяснили такую популярность Дугина в Италии? Насколько я понимаю, здесь его активно продвигали неофашисты – в частности, философ и публицист Диего Фузаро.
– Фузаро действительно популярный в правых кругах комментатор. Начав как левый, он затем примкнул к неофашистам, что в итальянских условиях не бог весть какое чудо. Опять-таки не диво, что, ратуя за “суверенитет” и выход из ЕС, Фузаро быстро докатился до путинизма и уже который год повторяет весь набор фейков кремлевской пропаганды. Ясно, что в разных неофашистских изданиях, где все это публикуется, Дугин не менее желанный автор. При этом нередко у Дугина брали интервью и мейнстримные издания. Он хорошо говорит по-итальянски, что важное условие медийной “продаваемости”. Но еще более продаваемым оказался дугинский имидж. В представлении рядового итальянца именно так и должен выглядеть русский философ – очень начитанный, с окладистой бородой и неторопливой речью, пересыпанной латинизмами. Ставшего почетным председателем ассоциации “Пьемонт – Россия” Дугина все чаще представляли влиятельным “советником Путина”, и в этом смысле он идеально вписался в страшноватую русскую экзотику. Итальянская аудитория Дугина действительно очень пестрая, но всех его слушателей объединяют антиатлантизм и антилиберализм.
– Считаете ли вы события в Модене поворотной точкой в отношении итальянцев к обильно льющейся на них кремлевской пропаганде?
– Вне всякого сомнения. Дело ведь не только в том, что вот вдруг поднялась волна возмущения и какое-то единичное событие аннулировали. Важно, что вслед за этой отменой последовали другие: ничего подобного прежде не бывало! Мы видим, что сегодня локальные власти, какие бы убеждения ни имели, начали опасаться выставлять себя российскими агентами влияния или группой поддержки. С другой стороны, возник отличный повод для местных украинских организаций, да и для итальянских антипутинских активистов, показать свою многочисленность. То, что украинская диаспора обширна, было известно давно. Однако большинству украинцев, осевших в Италии в начале века, долгие годы было не до политики. В массе своей трудовые мигранты, они были сосредоточены на выживании и поддержке родных в Украине. Поскольку многие из них работали и продолжают работать в итальянских семьях, в теории можно было надеяться, что месседж, который они могут донести до своих работодателей, окажется более эффективным, чем противоречивая информация, которую те черпают из газет.
– Да, к фактам, полученным из первых рук в ходе приватного общения, итальянцы относятся с не меньшим доверием, чем сто лет назад, и это тоже часть культуры.
– Верно. Однако на практике украинцам долго не хватало инструментария, чтобы донести свой опыт и свои взгляды. Мешали не только обилие бытовых забот и недостаточное владение языком, но и отсутствие в итальянском обществе особого интереса к Украине, пока она не попала на первые полосы газет. А к тому моменту, когда это случилось, диаспора уже успела измениться. Ее новая, беженская волна очень политизирована. А у старой эмиграции выросло второе поколение, в котором многие закончили итальянские университеты и полностью интегрировались. Социокультурный разрыв, когда-то очень заметный, сегодня в целом преодолен.
Источник: Иван Пауков, «Радио Свобода».
