Последние недели были полны драматических событий в Ливане, где был убит (по некоторым сообщениям, Израилем) один из главарей боевого крыла ХАМАСа; в Красном море, где хуситы продолжают атаковать морские суда, встречая противостояние США и их союзников по недавно созданной коалиции; в секторе Газа, где продолжаются боевые действия Израиля против ХАМАСа; и, наконец, в самом Иране, где произошел самый страшный за всю историю Исламской Республики теракт.
Все это указывает на то, что разрозненные очаги напряженности могут в любой момент перерасти в полномасштабную региональную войну.
Уровень насилия вокруг американских баз в Ираке, на ливанской границе или на Красном море уже трудно назвать низким. Но вероятность регионального конфликта зависит от неясных намерений Ирана и спорной степени его контроля над многочисленными связанными, но автономными группами, которые он взрастил за последнее десятилетие в пяти суверенных странах.
Эти группы – так называемая «ось сопротивления», которая является неизменным наследием Касема Сулеймани, главы иранских сил «Аль-Кудс», убитого силами США в 2020 году. Сулеймани был архитектором стратегических усилий Тегерана, в рамках которых Иран снабжает, обучает и иногда руководит ополченцами, действующими в Ливане, Ираке, Сирии, на палестинских территориях и в Йемене.
Однако степень автономии этих групп вызывает серьезные споры среди специалистов и аналитических центров.
Некоторые, в том числе многие американские и израильские политики, считают эти группировки всего лишь придатками или марионетками Ирана, которым он отдает приказы усилить или ослабить давление.
Другие утверждают, что такой подход отрицает историю, наличие агентности и органические причины возникновения этих групп. Отношения, по их мнению, скорее симбиотические, чем контролирующие. Они не более марионетки Ирана, чем Израиль – марионетка США, и сами решают, как действовать дальше.
Есть много свидетельств того, что Иран не хочет эскалации или прямого конфликта с США. Но, как сказал в одном из интервью американский дипломат Деннис Росс, много лет работавший в регионе, «я не уверен, что они контролируют некоторых своих прокси так сильно, как им хотелось бы».
Примечательное подтверждение того, что различные группы не обязательно безоговорочно слушаются «хозяев» в Тегеране, разыгралось недавно в публичном поле.
В конце прошлого месяца на пресс-конференции в Тегеране пресс-секретарь Корпуса стражей исламской революции бригадный генерал Рамезан Шариф заявил, что атака ХАМАСа 7 октября была «одной из мер возмездия «оси сопротивления» сионистам за мученическую смерть Касема Сулеймани».
Это было необычное заявление. Ранее Иран настаивал на том, что он хотя и поддерживал «Шторм Аль-Аксы» (так ХАМАС называет свою атаку 7 октября), но не принимал непосредственного участия в ее планировании или исполнении. Израильская разведка считает, что это правда. Несмотря на получение значительного количества иранского оружия и подготовки, ХАМАС не информировал Тегеран заранее о своих планах.
Когда Шариф вдруг заявил, что ХАМАС действовал как часть «оси сопротивления», лидеры ХАМАСа пришли в ярость. Они выступили с заявлением, в котором отрицали «обоснованность высказываний представителя КСИР об операции «Шторм Аль-Аксы» и ее мотивах».
Иранцы быстро сдали назад. На следующий день главнокомандующий КСИР генерал-майор Хосейн Салами дал понять, что в нападении участвовали исключительно палестинцы. А преемник Сулеймани, Эсмаил Каани выпустил собственное заявление, в котором восхвалял то, как «группы Сопротивления растут шаг за шагом… [они] принимают собственные решения и суждения».
Но ХАМАС, в конце концов, всегда был особым случаем в обойме иранских прокси. Выросший из суннитских «Братьев-мусульман», он и раньше расходился с Тегераном в ключевых вопросах – например, выступал за смещение сирийского диктатора Башара Асада, поддерживаемого Ираном.
С ливанской «Хизбаллой» дело обстоит иначе. Созданная 40 лет назад как способ противостоять израильскому вторжению в Ливан в 1982 году, «Хизбалла» с помощью Ирана превратилась в ведущее движение сопротивления в регионе, действующее как внутри, так и за пределами ливанского государства. По сути, она рассматривает себя как самостоятельную региональную державу в союзе с Ираном. Она разделяет веру шиитов в «велаят-е факих», главенство духовенства, и является первой организацией в шиитском мире за пределами Ирана, которая так считает. Некоторые говорят, что это делает «Хизбаллу» подвластной верховному лидеру Ирана, другие утверждают, что это не политическая приверженность главе государства, а интеллектуальная приверженность священному исламскому авторитету, предусматривающая некоторую оперативную автономность.
Глава «Хизбаллы» Хасан Насралла говорит: «Союз не означает покорности. Союз не означает, что, когда один союзник принимает решение, все остальные союзники должны следовать его примеру, в таком случае это было бы раболепием».
Именно Насралла, например, убедил Иран в необходимости вмешательства в дела Сирии, чтобы спасти президента Башара Асада.
В случае йеменских хуситов, говорит эксперт по Ближнему Востоку из Кембриджского университета Элизабет Кендалл, «отношения с Ираном основаны на прагматизме, а не на командовании и контроле, но по мере затягивания гражданской войны в Йемене они становятся все более идеологическими».
Известно, что Иран поставляет хуситам вооружение, но на внутреннюю повестку в Йемене влияет мало. Зато атаки против давнего регионального соперника, Саудовской Аравии, Тегеран поддерживал и, вероятно, способствовал их осуществлению в 2020 году.
Очевидно также, что Иран предвидел геостратегическую важность Йемена. На встрече в 2014 году советник Хаменеи Али Ахбар Велаяти сказал некоторым йеменским священнослужителям: «Путь к освобождению Палестины проходит через Йемен, потому что эта страна стратегически расположена – она находится рядом с Красным морем и, точнее, рядом с Баб-эль-Мандебом».
«Мы знаем, что Иран принимал активное участие в планировании операций против коммерческих судов в Красном море, – сказала в конце декабря пресс-секретарь Белого дома по национальной безопасности Эдриенн Уотсон. – Это соответствует долгосрочной материальной поддержке и поощрению Ираном дестабилизирующих действий хуситов в регионе».
Однако рискованные операции хуситов тяжело поддаются контролю. Пока в результате их действий не погиб никто из членов экипажей кораблей, на которые были осуществлены нападения. Военные международной коалиции, противостоящие хуситам, также не пострадали. Но это может измениться одним неудачным запуском ракеты – и потенциально повлиять на развитие событий во всем регионе.
С точки зрения Израиля, во всем этом можно увидеть одновременно и хорошие, и плохие новости. Хорошие – потому что Иран, вероятно, далеко не так всесилен в своем влиянии на региональные события, как ему самому хотелось бы верить. Плохие – потому что присутствие непредсказуемых и относительно автономных игроков только усиливает вероятность того, что однажды что-то «пойдет не так» – и конфликт выйдет из-под контроля.
Источник: Александра Аппельберг, «Детали».
