Накануне наступления Нового года Белгород подвергся самой мощной с начала войны атаке, приведшей к существенным разрушениям и человеческим жертвам. И это далеко не первый случай переноса боевых действий, начатых Россией, на ее собственную территорию. Как на это реагируют жители города, который уже почти два года стал в буквальном смысле прифронтовым?
С помощью анализа десятков различных видеосюжетов, размещенных в интернете начиная с осени 2022 года, можно составить самое общее впечатление о том, как война воспринимается простыми белгородцами. Существует точка зрения о том, согласно которой россияне в массе своей не протестуют против развязанной их правительством войны и продолжают ее называть «специальной военной операцией», потому что они могут позволить себе не замечать ее в своей каждодневной жизни. Другими словами, их безразличие к войне объясняется тем, что они дистанцируются от нее и не видят – или не хотят видеть – ее ужасные последствия.
Но пример Белгорода и соседнего городка Шебекино заставляет усомниться в таком объяснении. Жители этого города прекрасно знают, что такое «прилеты», сирены противовоздушной обороны и эвакуация целых домов. Для них война – это не что-то далекое и абстрактное, а часть их редко поменявшейся жизни. И, тем не менее, в многочисленных интервью местных жителей и их рассказах об опыте жизни в условиях войны сложно увидеть какую-то протестную ноту. Зато легко можно уловить преобладающий в городе настрой на адаптацию к новой реальности.
Близость войны стала рутиной
Доступные в сети видеоматериалы хорошо иллюстрируют основной белгородский тренд: непосредственная близость к войне стала для горожан повседневной обыденностью. Парадоксально, но факт: с одной стороны, многие признают, что «смерть поджидает везде, на каждом углу», а с другой – говорят, что «мы привыкли», называя ситуацию «терпимой». Со стороны это выглядит как типичное самоуспокоение, своего рода сеанс групповой терапии, на котором участники твердят о том, что «первоначальный шок прошел» и что они продолжают жить спокойной размеренной жизнью.
Искусственно созданное ложное чувство безопасности – ключевой элемент стратегии приспособления и одновременного вытеснения страхов на периферию своего сознания.
И, тем не менее, за этим восприятием войны как своего рода рутины стоит ощущение какого-то мощного экзистенциального кризиса, с которым столкнулась Россия. На простом языке оно звучит в виде риторического вопроса: «А где сейчас безопасно?». Но причины того, почему жизнь стала полна новых рисков и угроз, для многих остаются загадкой, находящейся за пределами понимания.
Конечно, в Белгороде есть критические голоса, но большая часть людей предпочитает публично обсуждать технические детали и последствия обстрелов (как оценить ущерб или как пользоваться бомбоубежищами, и сколько их нужно городу), но не причины, их породившие.
Совсем недавно белгородцы любили бывать в Украине
Еще один парадокс состоит в том, что для Белгорода Украина – это соседняя страна, которую местные жители хорошо и лично знают. Многие белгородцы любят вспоминать, что «до того, как все началось», они часто ездили в соседний Харьков на выходные погулять и развлечься. И наверняка не встречали там ни фашистов, ни нацистов. Казалось бы, убедить белгородцев в необходимости путинской «денацификации» Украины должно быть сложно. И, тем не менее, многие выбирают для себя самое абсурдное объяснение войны, обвиняя во всем Украину. Это выражается по-разному – от ожидания «победы» до помощи «нашим пацанам».
Похоже, здесь мало кто спрашивает себя: если Украина – это «анти-Россия», как говорит Путин, то почему тогда все три с лишним десятилетия существования независимой Украины границы между двумя странами фактически не было, и россиянам так нравилось ездить в Украину и говорить там по-русски? «Было лучше, когда фронт был ближе к Харькову» – сказала молодая жительница Белгорода, которая наверняка неоднократно бывала в Украине и, возможно, имеет там знакомых или друзей. И ей почему-то не пришло в голову, что было бы еще лучше, если бы фронта не было вообще.
В десятках разговоров и интервью с местными жителями, которые можно найти в YouTube, белгородцы много говорят о перенесенном стрессе от взрывов и разрушений, примеряя на себя роль жертв войны («Мы этого не ожидали»). Злости к Украине я не услышал, но не увидел и чувства эмпатии к украинцам, ежедневно погибающим под российскими обстрелами уже почти два года подряд. Оборотной стороной белгородской жертвенности становятся ритуальные пожелания мира, но при этом мало кто из заснятых на видео белгородцев дает себе труд понять, кто начал эту войну и как ее следовало бы справедливо закончить.
Цинизм или бесчувственность?
Они хвалят губернатора за заботу, восторгаются патриотическими концертами Газманова, варят щи российским солдатам и покупают им обмундирование, называя это волонтерством «без политики» («Мы просто помогаем своим»).
В одном видео меня поразила сцена на местном кладбище: камера переходит от одного надгробия к другому, показывая могилы местных жителей, погибших в Афганистане, Чечне, Сирии и Украине. Голос за кадром произнес: «Преемственность поколений». Чего здесь больше – цинизма или нечувствительности к смерти, сказать сложно.
Вывод далек от оптимизма: даже те россияне, чья комфортная жизнь надолго закончилась, не способны на протест. По крайней мере, пока. Для них война – это встреча с реальностью, которую сложно понять, невозможно изменить и остается только принять.
Источник: Андрей Макарычев, Postimees
