Формально этапирование — это доставка заключенного из одного места лишения свободы в другое. На деле этот путь становится самым сложным за все время тюремного заключения, особенно для политзэков.
10 из 10 по уровню трагедии
Две недели назад из Владимирской колонии пропал Алексей Навальный. Только 25 декабря стало известно, что оппозиционера доставили в ИК-3 особого режима «Полярный волк» Ямало-Ненецкого автономного округа. Этапирование главного политзека страны заняло две недели, во время которых о его местонахождении и состоянии ничего не было известно.
Навальный — не первый «узник совести», потерявшийся на этапе. Резонансная история на эту тему была у Михаила Ходорковского. В 2005 году из Москвы в колонию в Краснокаменск его везли почти месяц. В 2013-м по пути из Мордовии в Красноярск «потерялась» Надежда Толоконникова. Целых 37 дней заняло путешествие Ильдара Дадина из сегежской колонии (республика Карелия) в алтайскую. На несколько недель пропадали Илья Яшин и Иван Сафронов.
Этапированием называют любое перемещение подследственного или уже осужденного человека за пределы учреждений, входящих в систему ФСИН. Например, из СИЗО в суд, больницу или колонию, а также между колониями. Перемещение происходит от одного учреждения к другому поэтапно, отсюда и название.
Согласно правилам о перемещении осужденных к месту лишения свободы (ст. 75 УИК РФ), администрация СИЗО обязана поставить в известность одного из родственников заключенного о том, куда его отправляют отбывать наказание. «Но это практически никогда не соблюдается. По крайней мере, за 18 лет моей практики у меня не было таких случаев. И вы видите на последних делах и по Яшину, и по Навальному, что никто никогда и никого не извещает», — говорит Ирина Бирюкова, адвокат, сотрудничающая с фондом «Общественный вердикт».
Информация о процессе этапирования заключенных и их местонахождении в транзитных пунктах относится к совершенно секретной. Чаще всего члены семьи и адвокаты узнают об этом только после того, как осужденный добирается до финишной точки этапа. После этого в течение 10 дней администрация колонии должна отправить родственникам уведомление о прибытии заключенного. Почтой России такой бланк может идти несколько месяцев.
Прошлой зимой о пропаже во время этапирования Андрея Пивоварова из Краснодара в Карелию сообщила глава его предвыборного штаба и на тот момент невеста Татьяна Усманова. О судьбе экс-главы «Открытой России» не было известно чуть больше месяца. Татьяна рассказала «Вот Так» о самых тяжелых моментах этапирования как для заключенного, так для его близких:
«Для Андрея самой сложной частью этапа были не бытовые условия, а изоляция. К тому времени он уже много месяцев провел в заключении и как-то перестроился на другой ритм жизни. Но отсутствие связи с семьей — это катастрофично, не по-человечески. Хотя бы дать возможность семье знать, что человек жив — уже много.
Когда Андрей пропал на месяц, это было 10 из 10 по уровню трагедии. В первую очередь для его родителей, немолодых уже людей. Тот месяц ударил по их здоровью, по эмоциональному состоянию. Нужно понимать, что когда человек сидит, вся его семья не живет нормальной жизнью, она как бы сидит вместе с ним. А когда ты еще и не знаешь, что с ним больше месяца, это ни с чем не сравнить».
Тюрьма в поезде
Часть этапа заключенные проводят в транзитных пунктах — пересыльных СИЗО. В отличие от классических следственных изоляторов, в «пересылках» не разрешены передачи, нельзя затариваться в ларьке. Чайника, кипятильника, холодильника или телевизора, которые заключенный может принести в СИЗО, там тоже нет. Но главное — запрещены звонки и письма, что исключает вероятность отправить весточку на волю.
Срок нахождения на транзитных пунктах не должен превышать 20 суток (ч. 7 ст. 76 УИК РФ). Это еще одно из правил, которое нарушают власти. Один из фигурантов по делу «Сети» Игорь Шишкин рассказал, что просидел в транзитном СИЗО Ярославля примерно месяц. Весь этап из Петербурга в Пензу занял два месяца.
Когда в «пересылке» набирается нужное количество пассажиров, их сажают в следующий спецвагон или в автозак. Для этапирования в пределах одного региона — а точнее, одного Управления ФСИН — чаще всего используют автозаки. Когда заключенного нужно доставить в другой регион, его сажают в вагонзак, более известный как «Столыпинский вагон».
В основном «столыпины» ходят по ночам. После того, как все заключенные заходят в купе-клетки, вагоны отгоняют на запасные пути или в отстойник и ждут поезда, к которому можно его прицепить. Для этого подходят обычные пассажирские (но не фирменные) поезда. Иногда ожидание затягивается на целый день. Все это время доступа к туалету у заключенных нет.
Решетки в «столыпиных» везде. Между купе и коридором — решетчатая дверь с «кормушкой». В тамбуре на окнах также установлены решетки, а окна в купе не только зарешечены, но и закрашены. В вагоне установлены камеры видеонаблюдения.
В купе камерного типа не по четыре полки, а три этажа деревянных шконок. Один из этажей раскладывается в середину, образуя что-то вроде антресолей — так помещается больше пассажиров. Пространство размером три с половиной квадратных метра рассчитано на шестерых. Большинство заключенных везут с собой большие сумки с вещами, для которых не предусмотрено багажное отделение.
В соответствии с внутренними инструкциями МВД и Министерства юстиции РФ, в камере спецвагонов может находится до 12 человек либо до 16, если поездка займет не более четырех часов. Тем не менее купе часто переполнены еще сильнее: в одно могут посадить до 20 пассажиров. Лежачих мест на всех не хватает. Из-за особенностей конструкции стоять в камере-купе невозможно. Матрасы и постельное белье не выдают. Спать приходиться сидя или по очереди.
В туалет выводят всех сразу, по несколько раз в день. Медицинской помощи в поезде нет, лекарства не выдают. Леонид Агафонов, автор правозащитного проекта «Женщина. Тюрьма. Общество», прошел через этап в 2001 году. По его словам, больше чем за 20 лет фактически ничего не изменилось:
«Этап — это ужасно. У меня мерзкие впечатления остались. Задача начальника — довести заключенных до определенной точки, выкинуть их там, сдать папки с личными делами, и все. Его больше ничего не волнует. Смерти от болезней на этапе тоже бывают. Это действительно очень большая нагрузка на людей, тем более с ослабленным здоровьем, инвалидов. При мне люди умирали».
Пассажиры вагонзака могут пить только ту воду, которую взяли с собой или из-под крана — часто она грязная и ржавая. Из еды — сухой паек и собственные запасы, которые часто портятся на жаре. Игорь Шишкин говорит, что за сутки до этапа и непосредственно в вагонзаке опытные заключенные стараются не есть вообще или как можно меньше — «чтобы не испытывать проблем с калоиспусканием»:
«Еще туалет никто особо не убирает. Так себе это все выглядит. И даже когда запускают “по большому”, стоит мент и не разрешает закрыть дверь. Поэтому большинство стараются вообще не есть, чтобы не париться с этим процессом».
Конвоиры едут в совсем других условиях. Вместо купе у них целая комната с кроватями и кухней.
Система исполнения наказаний не проявляет милосердия и к женщинам. Они едут в таких же условиях, просто для них в вагонзаке предназначены отдельные купе, в автозаке — клетки. 25 ноября 2023 года театральную режиссерку Женю Беркович доставили из московского СИЗО в Петербург на прощание с умершей бабушкой, правозащитницей и писательницей Ниной Катерли. Беркович и сценаристку Светлану Петрийчук обвиняют в призывах к терроризму (ч. 2 ст. 205.2 УК РФ) из-за их спектакля «Финист Ясный Сокол».
О пыточных условиях во время этапирования Беркович рассказала вернувшись с похорон, во время судебного заседания по апелляции на арест. Евгении пришлось провести в неотапливаемом автозаке 25 часов — без теплых вещей, воды и еды, кроме банки консервов. Аудиозапись опубликовал в своем телеграм-канале журналист Василий Полонский, присутствовавший в зале суда:
«У меня не было с собой теплых вещей, потому что я не знала, куда я еду, и мои защитники не знали, где я. Эта клетка — это кусок такой железной коробки метр на два примерно, в которой невозможно стоять, невозможно нормально сидеть… Там невозможно спать, потому что там нет отопления. За эти сутки у меня не было теплых вещей. Единственные теплые вещи, которые у меня были, мне не разрешили взять с собой в машину. За сутки — за 25 часов — меня вывели в туалет два раза», — рассказала Беркович.
Полгода на этапе
Условия в «Столыпинском вагоне» одинаковые для всех заключенных — политических и уголовных. А вот отношение сотрудников к осужденным может быть разным, говорит адвокат Ирина Бирюкова: «Могут кого-то специально не выводить в туалет или не давать кипятка. Или наоборот, проникнутся уважением и лишний раз поесть дадут».
«Я встречал пару людей, которые очень сильно поссорились со следователями, — рассказывает бывший осужденный по делу «Сети» Шишкин. — Их специально запускали в так называемую экскурсию по Золотому кольцу. Даже если им надо было из Московского СИЗО в колонию на Валдае, их сначала отправляли по всему Золотому кольцу. Там они ездили по полгода (в стандартный туристический тур по городам Золотого кольца входят Ярославль, Иваново, Владимир и еще пять городов. Объехать их на автобусе можно за пять-семь дней. — Ред.). ФСИН-овцы могут такую падлу сделать, когда хотят».
Несмотря на наличие официальной карты этапирования, логику маршрутов проследить сложно. Осужденного на 7 лет по делу «Сети» Виктора Филинкова 45 дней везли из Петербурга в Оренбург — через Вологду, Киров, Екатеринбург и Челябинск. А Алексей Навальный из Владимира в Харп проехал Москву, Челябинск, Екатеринбург, Киров и Воркуту.
«Период этапа никак не регламентирован. Могут и полгода возить. Осужденных, которые постоянно жалуются на администрацию и отстаивают свои права, катают в наказание, из мести. Политзаключенных могут прятать от общественности, потому что через адвокатов, даже несмотря на цензурирование, они передают информацию на волю, посты пишут. Еще могут катать важного свидетеля по делу, от которого надо получить признательные показания. Если выбивать их в колонии, он сможет сообщить об этом сам или через кого-то. А на этапе связи нет», — отмечает Бирюкова.
Ты никто
В 2017 году международная правозащитная организация Amnesty International опубликовала свой отчет: «Этапирование заключенных в России — Путь в неизвестность». Согласно данным правозащитников, условия перевозки заключенных не соответствуют стандартам Совета Европы в области прав человека во многих странах: Франции, Венгрии, Ирландии, Литве, Испании, Украине и Великобритании. В России они усугубляются историческими и географическими особенностями. Размер страны в сочетании с расположением исправительных колоний означает, что заключенных приходится перевозить на огромные расстояния.
«СИЗО — не самое страшное. Там люди могут заказать себе еду, могут ходить в своей комфортной одежде, — говорит адвокат Бирюкова, сотрудничающая с «Общественным вердиктом». — А процедура этапирования — первая по пути к тюремной жизни. В этот момент сотрудники доказывают заключенному: “Ты никто в этом мире, ты теперь под нашей властью и мы можем делать с тобой все, что захотим”. Человека правда как будто нет в этом мире на период этапирования. Он может “нечаянно” умереть от так называемой сердечной недостаточности (хроническая сердечная недостаточность — одна из самых частых причин смертей в системе ФСИН. — Ред.) в период этапирования и никто никогда не добьется возбуждения уголовного дела по факту его смерти».
В Amnesty International считают, что этап не должен длиться более семи дней. Кроме установления максимальной продолжительности перевозки, правозащитники пытаются добиться обеспечения условий, которые не будут равносильны жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению.
К человеческим условиям относится размещение по шесть человек в купе, доступ к питьевой воде, туалетам и вентиляции, а также запрет на пытки. Еще одно требование — обеспечить связь с родственниками и адвокатом, информирование их о перемещениях человека, а также допуск адвоката в пересыльные СИЗО. Добиться этого до сих пор не удалось.
Летом 2023 года депутат Госдумы из фракции «Новые люди» Ксения Горчева предложила законопроект, согласно которому заключенным будут засчитывать время дороги от СИЗО до мест лишения свободы по схеме «день за два». Закон не приняли.
Уведомления о запланированном этапе родственникам и адвокатам также по-прежнему не отправляют. Единственное, что можно считать победой — принятый в 2020 году закон, позволяющий отбывать заключение ближе к дому. Однако он не распространяется на политических заключенных, осужденных за терроризм и экстремизм.
Согласно нормам Европейского суда по правам человека, этап приравнивается к пыточным условиям. Тем не менее жалобы на них поступают редко. В основном это связано с тем, что сами заключенные относятся к этапу как к должному и не верят, что систему можно изменить.
Ирина Бирюкова уверена, что этапирование, особенно установление его предельного срока — первое звено в тюремной системе, которое надо исправлять. «И с этого и надо начинать процедуру реформирования всей системы в ФСИН. Потому что статей в Уголовном кодексе становится больше, сажают чаще и за что угодно».
«Если тихо сидеть и ждать, точно ничего не произойдет, — считает жена Андрея Пивоварова Татьяна Усманова. — Безусловно, человека надо искать. Безусловно, на систему нужно давить, и через юридические инструменты, и через публичные. Публичность — это очень большая защита в тюрьме, это хоть какая-то безопасность. Потому что система ФСИН не любит к себе повышенного внимания».
Источник: Ирина Новик, «ВотТак»
