Голод 1921-1923 годов стал тяжелым ударом для населения Крыма. Страшные демографические потери, в результате которых погиб фактически каждый седьмой крымчанин, были вызваны политикой российских большевиков в Крыму, воплощавшейся на фоне природных бед и опустошений после нескольких лет войн и революций.
К сожалению, сегодня массовый голод 1921–1923 годов почти забыт, а в Крыму до сих пор нет ни одного памятника ста тысячам крымчан, ставших жертвами этой катастрофы. Украинские историки до сих пор уделяют этому историческому факту внимания меньше, чем оно того заслуживает. Даже некоторые западные ученые если и вспоминают голод в Крыму 1921-23 годов, то считают его событием незначительным. Не говоря уж о том, что российские историки и вовсе постарались эту катастрофу замолчать и скрыть от последующих поколений. Между тем реальная смертность от голода в Крыму поражает своими масштабами, особенно среди крымских татар она непропорционально высокая по отношению к остальному населению полуострова. Дело частично в том, что эта трагедия как бы «попала в тень» еще большей катастрофы – геноцида крымскотатарского народа в середине ХХ века, и поэтому на ней не концентрируется внимание. Тем не менее, голод в Крыму, как говорят ученые, в 1921-23 годах был частью общей российской политики по отношению к окраинам и нерусским народам, и уже это заставляет помнить и говорить о нем.
18 декабря 2023 года, в сотую годовщину трагедии голода в Крыму 1921-1923 годов, Национальным музеем Голодомора-геноцида, Институтом культурологии Национальной академии искусств Украины и крымскотатарской общественной организацией «Алем» был проведен публичный диалог, участники которого вспоминали подробности этой трагедии и ее жертв.
В публичном диалоге участвовали ведущий научный сотрудник Национального музея Голодомора-геноцида, кандидат исторических наук Андрей Иванец, старшая научная сотрудница Института культурологии НАИ Украины, редактор книжной серии «Крымскотатарская проза на украинском» Надежда Гончаренко, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Национального музея истории Украины Алексей Савченко, который вместе с главой ОО «Алем» Эсмой Аджиевой, являются кураторами выставки крымскотатарского прикладного искусства «MIRAS. Наследие».
Как отметил в своем выступлении Андрей Иванец, сегодня среди ученых-крымоведов нет единой точки зрения о том, когда – осенью или весной 1921 года – начался голод в Крыму, и о его действительных причинах. Точку в этом споре могут поставить слова члена коллегии Наркомнаца РСФСР Мирсаида Султан-Галиева, который в середине апреля 1921 года сообщал о ситуации на Крымском полуострове: «Ужасный экономический кризис… Продовольственное положение ухудшается с каждым днем. Весь Южный (потребляющий) район, населенный преимущественно татарским населением, в это время буквально голодает. Хлеб дают только советским служащим, а остальное население как в городах, так и в селах абсолютно ничего не получает. В татарских деревнях наблюдаются уже случаи голодной смерти. Особенно усиливается младенческая смертность. На областной конференции женщин Востока делегатки-татарки указывали, что татарские дети «мрут как мухи».
Следовательно, начало массового голода в Крыму – весна 1921 года.
Что касается причин голода, то, конечно, нельзя сбросить со счетов и такие факторы, как малоснежная зима и последующая небывалая за последние 50 лет засуха 1921 года, дожди и нашествие саранчи в 1922 году. Однако, во-первых, не эти причины были главными, а во-вторых, они могли бы быть преодолены, если бы в государстве были приняты меры помощи крымчанам, оказавшимся в трудном положении. Но политические события в стране только усугубили положение в Крыму, что и привело к трагедии. В такое трудное время власть в стране провела мобилизацию на войну крестьян, а также мобилизацию крестьянских коней, что лишило Крым главной продуктивной силы, способной произвести продовольствие. Сказался также недостаток реманента (совокупность предметов, необходимых для какой-либо области деятельности; инвентарь – ред.), ограбление крестьян противоборствующими красными и белыми военными силами, последующие реквизиции продовольствия войсками РСФСР, завоевавшими Крым.
Мирсаид Султан-Галиев писал в 1921 году об экономическом обескровливании Крыма Южным фронтом так: «После завоевания Крыма на этой маленькой территории находилось целых 6 армий… Все они кормились за счет Крыма, и каждая из них, покидая Крым, вывозила с собой очень большое количество «трофейных продуктов», а также лошадей… Отдельные красноармейские отряды занимались грабежами, и никто их не мог остановить…»
Причиной голода была политика большевистских властей России. Со стороны власти в Москву было инспирировано сообщение о том, что в Крыму урожай зерновых 1921 года может составить 9 миллионов пудов, в то время как реально валовый сбор зерна составил всего 1,8 миллиона пудов. В связи с этим весной 1921 года на Крым большевистским режимом была наложена непосильная ноша продразверстки: 2 млн. пудов продовольственного хлеба, 400 тысяч пудов фуража, 80 тысяч голов крупного рогатого и другого скота.
Большую роль в создании обстановки голода сыграла политика центра по созданию на Крымском полуострове совхозов. В декабре 1920 года большевистские власти национализировали в Крыму 1134 имения помещиков, но крестьянам их землю большей частью не отдали. В 1921 году было образовано более 1 тыс. совхозов, которым принадлежало1 миллион десятин земли. В результате большая часть земли, переданная совхозам весной 1921 года, осталась необработанной. Осенью 1921 года из-за неэффективности совхозов и протестов крестьян их количество сократили до 102-х, в их распоряжении осталось 122 тысячи десятин земли. Причем значительная их часть функционировала на ЮБК, где преобладало крымскотатарское крестьянство.
Уполномоченный с. Кызылташ (ныне с. Краснокаменка Ялтинского городского совета АР Крым) Иззет Адан Мамут сообщал Наркомнацу РСФСР, что совхозы использовали в отношении крестьян внеэкономическое принуждение. «В течение всей зимы 1920–1921 гг. кизилташцев заставляли возить из леса в Гурзуф дрова для отопления электрической станции. Между тем мы, крестьяне, током не пользуемся, а как крепостные должны на кого-то работать. После наступления теплых дней, когда начался весенний труд в садах, нас начали беспощадно эксплуатировать. Южносовхоз заставляет выполнять все работы в совхозе в то время, когда наши сады, виноградники и табачные плантации остались необработанными… Теперь же, когда мы не успеваем выполнять свою работу, нас заставляют снова работать, как крепостных в совхозе, отправляя на 15 верст от села и угрожая репрессиями».
Пагубную роль сыграли политика военного коммунизма и запрет свободной торговли. Это затрудняло, а порой делало невозможным приобретение крымчанами нужных продуктов. Крестьянин, вывозивший продукты на рынок, объявлялся «самым смертельным врагом Советской власти и рабоче-крестьянского дела». В связи с военным положением было затруднено или порой и невозможно передвижение, поэтому крымчане из более пострадавших регионов не могли поехать за едой к менее пострадавшим.
Более того, голодающий Крым в 1921 году обязали помогать голодающим Поволжья. Также после объявления Крыма всероссийской здравницей в 1921 году на его территории отдохнуло 17 тысяч курортников, что также обострило продовольственное положение. В то же время Президиум ВЦИК РСФСР признал всю территорию Крыма голодающей только спустя год – 16 февраля 1922 года.
Как свидетельствуют документы той эпохи, ужасы голода встречались на каждом шагу и поражали воображение. Так, Андрей Иванец привел такие записи и суточных отчетов КрымЧК в 1922 году: 4 февраля: «Население собирает остатки кожи и ест их». 16 февраля: «Население ест кошек и собак». 3 марта: «Ужасы голода начинают принимать кошмарные формы. Людоедство становится обычным явлением». 5 марта: «Население начало питаться травой и улитками». 11-12 марта: «Отец зарезал своих двух крошек (детей – ред.) и съел их вместе с женой. Третьего зарезать не успел, так как был арестован. В убийстве признался и после умер». 13 марта: «Голодные массы в большом проценте питаются воловьей и овечьей кожей, также забирая с кожевенных заводов остатки, побывавшие в обработке и извести». С того времени счет пропавших детей пошел на десятки в каждом городе, а в Карасубазаре в апреле 1922 года обнаружили склад с 17 засоленными труппами, преимущественно детскими.
При этом большая часть голодающих составляли именно крымские татары. Так, секретарь Крымского обкома РКП(б) и глава КрымЦК Помгол Юрий Гавен на VI областной конференции РКП(б) 13-16 марта 1922 года заявил: «Голод здесь проявился в очень резких формах, он не уступает голоду в Поволжье. Но он не так бросается в глаза, как в Поволжье. Это происходит… главным образом из-за национально-бытовых условий. Крымские татары так связаны со своим селом, что даже голод не может выгнать их оттуда. И они тихо умирают в своих деревнях… Около 70% всего числа голодающих – татары».
Андрей Иванец привел конкретные факты, почерпнутые из документов того времени. Апрель 1922 года: «Население Эльбузлов осенью 1921 года состояло из 760 человек, теперь осталось 400 человек, все остальные умерли от голода. Село Большой Таракташ. В октябре 1921 года население было более 2 000 человек. С ноября 1921 года по 1 апреля 1922 года умерло от голода более 800 человек. Село Малый Таракташ. В октябре 1921 года было 1867 человек, к 1 апреля осталось 1152, умерли от голода 715 человек… из них 299 детей. … В Токлуке был раз случай, когда вырыли труп человека из могилы, чтобы съесть. В Козах осенью 1921 года было 1092 человека, по 1 апреля с.г. умерли от голода 346 человек. … Зафиксировано 3 случая людоедства…»
Местные власти Крыма того времени пытались помочь соотечественникам. Например, 12 мая 1922 года Юрий Гавен и председатель крымскотатарской беспартийной конференции Осман Абдулгъани Дерен-Айырлы телеграфируют Совету народных комиссаров Азербайджана: «В Крыму голодают более 400 000 человек, то есть более 60% всего крымского населения. От голода погибло более 75 000 человек, в том числе более 50 000 татар. Более пятой части всего татарского населения погибли от голода».
Последствия голода были катастрофическими. По данным Андрея Иванца, почерпнутыми из исторических документов, численность жителей крымских деревень уменьшилась на 76,6 тыс. человек, а городов – на 75,5 тыс. человек. По разным оценкам, из 100-110 тыс. погибших крымские татары составляли 66-75%. В Карасубазаре численность жителей уменьшилась на 48%, в Старом Крыму – на 40,9%, в Феодосии – на 35,7%, в Судакском районе – на 36%. Многие деревни горного Крыма вымерли полностью. С 1 мая 1921 по 1 января 1923 года на полуострове значительно сократилось общее поголовье скота: лошадей – на 72 %, крупного рогатого скота – на 62 %, овец – на 70 %, свиней – на 92 %, коз – на 81 %.
В своем выступлении на публичном диалоге ведущий научный сотрудник Национального музея истории Украины кандидат исторических наук Алексей Савченко отметил, что эти факты практически впервые обнародуются в украинской научной среде, они неизвестны многим ученым на Западе, ими не оперируют международные организации. Однако масштаб этого события свидетельствует о том, что оно не было незначительным, оно имеет мировое значение и должно быть введено в научное обращение.
Старшая научная сотрудница Института культурологии НАИ Украины, редактор книжной серии «Крымскотатарская проза на украинском» Надежда Гончаренко представила свои итоги изучения крымскотатарской литературы и рассказала о тех редких произведениях, в которых отражаются события и итоги голода 1921-23 годов в Крыму. Их немного, но они подтверждают те страшные факты страданий, смертей и других трагедий, которые перенесли жители Крыма в те годы. Она отметила, что морально-психологическая, историческая травма, пережитая крымчанами в то время, не преодолена и до нашего времени, и это требует новых исследований, новых открытий и уточнений, нового изучения исторических документов и свидетельств живых людей, чтобы не только показать бесчеловечность и преступный характер большевистской власти, но и восстановить историческую правду и увековечить память о невинных жертвах того страшного века.
Источник: Николай Семена, «Крым.Реалии».
