Недавно так называемые “пранкеры” позвонили проживающим за границей писателям Борису Акунину и Дмитрию Быкову. Они выдали себя за представителей правительства Украины. Оба писателя в разговоре выразили полную поддержку украинской армии, отбивающей российскую агрессию. Провокаторы, естественно, выложили записанные разговоры в публичный доступ, и реакция, на которую они рассчитывали, последовала незамедлительно.
Директор крупнейшего российского издательства АСТ Павел Гришков выпустил заявление: “Издательство АСТ приняло решение приостановить распространение книг Бориса Акунина и Дмитрия Быкова. Публичные заявления писателей, которые вызвали широкий общественный резонанс, требуют правовой оценки. До прояснения ситуации выпуск и отгрузки книг возобновлены не будут”.
Вообще-то опубликованные пранкерами заявления не были публичными, но кого это волнует. Дальнейшее развитие событий ясно: “правовую оценку”, которую так ждет директор Гришков, даст, конечно же самый справедливый в мире российский суд. Против писателя Дмитрия Глуховского, также проживающего за границей, уголовное дело уже возбуждали по статье о “фейках” об армии (часть 2 статьи 207.3 УК). Следствие прошло мгновенно, и суд уже успел заочно приговорить его к восьми годам заключения. Не исключено, что и другие писатели-иноагенты пойдут по тому же пути. Новости идут одна за другой: вот у Акунина уже уголовка, и в список экстремистов и террористов, не дожидаясь суда, его уже включили (а это фактически лишение любых имущественных прав).
После заявления издательства книги Б. Акунина и Д. Быкова одновременно изъяли из торговых сетей “Буквоед”, “Читай-город” и “Литрес”. Каталоги крупнейших книжных магазинов – “Москва” на Тверской и “Дом книги” на Новом Арбате больше не знают таких писателей. Их фамилии исчезли из выдачи многих интернет-магазинов, и их стало невозможно скачать в большинстве российских электронных библиотек.
Это сигнал другим мастерам пера: молчите в тряпочку! Первым звоночком для всех было объявление авторов иностранными агентами, после чего их книги (а это широкая гамма – от Линор Горалик до Виктора Шендеровича) в магазинах оборачивали в особую упаковку и снабжали предупреждением: “Иностранный агент”, а в библиотеках выдавали по паспорту. Вряд ли издательства решатся иметь с такими авторами дело в дальнейшем, но по крайней мере торговать ими не запрещали. Как показывает случай Быкова и Акунина, временно.
Экс-президент РФ Дмитрий Медведев не остался в стороне и в своей манере прокомментировал запрет Акунина и Быкова: “Пусть литературные выродки сдохнут от злобы на чужбине и думают о том, кто будет ухаживать за их могилами. Будет куда плюнуть”
Мы, люди старшего поколения, все это проходили. Помним, как это бывает. Поэтому для нас остаются непроясненными множество вопросов. Ну, например, возродятся ли в библиотеках спецхраны? Для молодежи придется пояснить, что это такие особые фонды, которые никак не отражены в каталогах, но где все-таки можно прочитать ту или иную запрещенную книгу, если принести ходатайство от научного или партийного учреждения. Такое ходатайство рассматривалось гэбухой и, если она подтверждала лояльность просящего советской власти, разрешение выдавалось. Забавно, что сами слова “спецхран” и “спецфонд” употреблять запрещалось, сам факт их наличия был государственной тайной. Вместо них имели хождение эвфемизмы: “фонды основного хранения” или “издание для научных библиотек”. На самом деле всё это были запрещенные книги.
Книги В. Аксенова или В. Войновича и до запрета в СССР нельзя было свободно купить в книжном магазине: их издавали мало и они относились к категории извечного советского дефицита. Однако с упорством, достойным лучшего применения, “инстанции” рассылали по всем книжным магазинам требования изъять из продажи того или иного автора, отправившегося в эмиграцию. Даже если в продаже их и не было.
Тогда, правда, все издательства и книжные магазины были государственными. Сейчас они частные, так что обнуление наиболее популярных авторов напрямую отражается на карманах владельцев. Но они не ропщут. Наоборот, торопятся отмежеваться. Бегут впереди паровоза: известны многочисленные случаи, когда оборачивали в клеенку и метили “иностранными агентами” книги Людмилы Улицкой, Виктора Ерофеева, Леонида Парфенова, Владимира Сорокина, которые пока что не “агенты”. Но, видимо, близки к этому. Список иноагентов огромный, под тысячу имен, с ума сойдешь каждого автора с ним сверять. Теперь магазины, особенно в провинции, врагов определяют на глазок.
Но все-таки есть еще куда двигаться. Пока что в стране нет предварительной цензуры. Партия и правительство рассчитывают на сознательность книгоиздателей. Теоретически на просторах России можно найти издательство, которое издаст и Быкова, и Акунина. Но во-первых, как это продать? А во-вторых, издавая иноагентов, уличенных в распространении недостоверной информации о российской армии, ты прямо подпадаешь под действия соответствующих статей Уголовного кодекса. Будут желающие рисковать? Навряд ли.
Рано или поздно вопрос о предварительной цензуре встанет на повестку дня. Напомню, что ее отменил М.С. Горбачев 1 августа 1990 года. До этого печать Главлита должна была стоять на любой продукции, предназначенной для печати и содержавшей текст или изображение. Даже если это был горчичник или спичечная этикетка.
1 августа 1990 года вступил в действие закон “О печати и других средствах массовой информации”. Пресса и книгоиздание стали свободными. Это не только стало главным достижением горбачевской перестройки, но, пожалуй, единственным ее положительным итогом.
Хорошо помню тот день. Я начал его с посещения директора типографии “Московской правды” товарища Переля. Я принес ему сверстанный первый номер журнала “Столица”. Открывался этот номер моей заметкой, которая так и называлась “Без цензуры”. Перель хмуро спросил: “А где штамп Главлита?” – “А теперь не нужно”, – ответил я. Через четыре дня журнал, вышедший тиражом 300 тысяч экземпляров, уже продавался в московских киосках. Цензура его не читала!
Отмены цензуры советская власть не пережила. Горбачев выпустил из рук идеологические вожжи, и тут же всё распалось. Сейчас, когда у нас на глазах выстраивается Советский Союз – 2, когда делается попытка вернуться к единой государственной идеологии, когда авторы книг, статей, телепередач снова объявляются врагами народа, введение тотальной цензуры не за горами. На этот раз это будет сделать потруднее, потому что существует интернет. Но уверен, лучшие умы уже работают и над решением этой проблемы. В условиях свободы слова путинский режим долго не просуществует, и там в этом прекрасно отдают себе отчет.
Источник: Андрей Мальгин, «Радио Свобода».
