Начавшие войну против Израиля ХАМАС и «Исламский джихад» оказались с противником один на один. Палестинские группировки не поддержали толком даже их ближайшие союзники — несмотря на все усилия Ирана, большинство стран Ближнего Востока поддерживают антиизраильскую риторику только на словах, а некоторые и вовсе продолжают курс на сближение с Израилем. Арабские страны, где у власти находятся в основном сунниты, не горят желанием вставать под знамена персов из шиитской страны, тем более что все последние годы они активно укрепляли торговые отношения с Израилем. Ирану приходится делать ставку на отдельные шиитские группировки, снабжая некоторые из них финансами и оружием, что лишь усиливает недоверие властей арабских стран.
Раскол в исламской общине — шииты и сунниты
Когда в 1979 году вернувшийся в Иран из многолетнего изгнания аятолла Рухолла Хомейни ехал улицами столичного Тегерана, толпа встречала его лозунгами «Имам вернулся». Хомейни, прибывший в Иран для того, чтобы возглавить революцию и уничтожить монархию, лучше всех остальных знал, что никакой он не имам, но толпе не перечил — наверное, уж очень лестным было сравнение с тем, чьего появления шииты ждут уже больше тысячи лет. Хомейни ставил перед собой крайне амбициозную задачу: он собирался построить государство, в котором вся власть принадлежала бы шиитскому духовенству. До него это, по большому счету, не удавалось никому. Да и вообще, шииты долгое время находились на задворках исламского мира.
Разделение исламской общины на две ветви — шиитскую и суннитскую — наметилось уже вскоре после смерти пророка Мухаммеда. Большая часть общины выступала тогда за то, что лидером мусульман может стать любой человек, хорошо знающий Коран и предания о жизни и деятельности пророка (сунну), а также пользующийся уважением среди верующих. Меньшинство, но меньшинство активное, настаивало на том, что пророка во главе мусульман должен заменить его зять Али, и именно потомки Али должны править исламским миром до конца времен.
Группу сторонников Али назвали шиитами, их противники известны как сунниты. И именно сунниты в конце концов взяли верх. Но шииты никуда не делись, а потомки Али почитались ими как живые представители пророка — безгрешные и всезнающие имамы. Так продолжалось до 874 года, когда в городе Самарра (сейчас это территория Ирака) умер одиннадцатый шиитский имам Хасан аль-Аскари. Скорее всего, он был отравлен по приказу Аббасидов — правителей тогда еще единой исламской империи, которые видели в Хасане аль-Аскари опасного конкурента.
Считалось, что у покойного не было детей, но его представители поспешили заявить, что у одиннадцатого имама есть рожденный и выращенный в тайне от всего мира сын и наследник Мухаммад — двенадцатый имам. Эти же представители рассказали шиитам о том, что мальчик — на момент смерти Хасана аль-Аскари он был еще совсем ребенком — перешел в некое мистическое состояние сокрытия, из которого через этих представителей будет давать наставления шиитам. Через несколько десятилетий последний из этих представителей накануне собственной смерти заявил, что двенадцатый имам прекращает общение с людьми, но обязательно выйдет из своего сокрытия для того, чтобы спасти человечество, когда зло в мире восторжествует, а тираны будут безнаказанно издеваться над верующими.
Шииты веками жили под властью правителей-суннитов небольшими общинами, сконцентрированными обычно вблизи захоронений их имамов. Даже в Иране (тогда еще Персии) до 16 века они были в меньшинстве и большинством стали после насильственного обращения персов в шиизм представителями правящей династии Сефевидов. Но даже после этого власть в Иране находилась в руках светских правителей, в том числе и довольно авторитарных, которые с течением времени всё дальше уходили от идеалов шиитской добродетели и всё больше напоминали тех злых диктаторов, которых должен победить двенадцатый имам.
Победа исламской революции в Иране
И именно как имама-избавителя, который придет, чтобы изгнать тиранов и вернуть людей к исламу, и встречала тегеранская толпа аятоллу Хомейни. После победы революции в прессе и в официальных заявлениях правительства его часто именовали имамом, хотя он им и не являлся. Сам аятолла утверждал, что он, скорее, представитель сокрытого имама, его заместитель среди людей, но никогда не спорил с теми, кто называл его имамом — величайшим из шиитских титулов.
Свергнутый шах Мохаммед Реза Пехлеви тоже был шиитом, но он не был богословом, не разбирался в тонкостях шиитской доктрины, и уж конечно, — с его любовью к роскоши, дорогим винам и красавицей-женой, одевавшейся в откровенные европейские наряды, — вовсе не был воплощением исламской добродетели.
Изгнанного монарха заменил Совет старейшин — собрание мудрецов-богословов, которые в отсутствие имама должны управлять шиитской общиной, основываясь на доскональном знании священных текстов. Этим старейшинам подчинены даже президент и правительство Ирана. Все они носят титул «аятолла» — Отражение Бога — и сами назначают новых членов Совета из числа известных богословов взамен умерших или не способных из-за возраста к продуктивной работе.
Одна из главных задач Совета — готовить мир к приходу двенадцатого имама, ускорить его выход из сокрытия и тем самым приблизить торжество шиитского ислама. Да, в 21 веке существует целое государство, во главе которого стоит группа никем не избираемых престарелых богословов и которое ставит перед собой цель вернуть из некоего мистического состояния человека, который в последний раз давал о себе знать (да и то через посредников) более тысячи лет назад. Причем ради достижения этой цели государство, именуемое Исламская республика Иран, готово на всё.
Преобразовывая Иран из монархии в теократическое государство, аятолла Хомейни осознанно назвал его именно Исламской, а не Шиитской республикой. Он не скрывал, что рассчитывает на то, что примеру иранцев последуют и жители других мусульманских стран: свергнут светских правителей, установят законы шариата, сделают ислам основой государственной идеологии. Но из этого ничего не вышло. Во-первых, большая часть исламского мира — около 85% всех мусульман планеты — исповедуют именно суннитский ислам. Для многих из них иранские шииты с их верой в сокрытого имама, с их почитанием Али и его потомков едва ли не наравне с пророком Мухаммедом — это и не мусульмане вовсе, и следовать их примеру едва ли стоит. Да и сами шииты довольно разнородны. Помимо тех, кто верит в сокрытого двенадцатого имама (их называют двунадесятниками), есть еще и исмаилиты, у которых династия имамов не прерывалась и правит до сих пор безо всякого сокрытия, есть зейдиты, отрицающие непогрешимость и всеведение имамов, и целый ряд других шиитских течений, далеких от двунадесятников.
Во-вторых, в ответ на революцию в Иране некоторые арабские страны заметно снизили давление на действовавшие на их территории исламистские группировки и даже дали им возможность выставить своих кандидатов на муниципальных и парламентских выборах. Арабские лидеры тогда посчитали, что им проще задобрить своих исламистских конкурентов не такими уж и опасными уступками, чем ждать, пока те организуют восстание. И этот расчет оказался верным: вслед за иранской революцией практически нигде в исламском мире не последовало хоть сколько-нибудь серьезной попытки местных исламистов силой взять власть в свои руки. Нигде, кроме соседнего Ирака.
Ирак — от поддержки Ирана до вторжения
Ирак — одна из немногих стран, где шииты составляют большинство населения (вместе с Бахрейном, Азербайджаном и собственно Ираном). И им было довольно некомфортно под властью суннита Саддама Хусейна, который не брезговал арестами и даже казнями популярных шиитских лидеров даже за намек на критику в адрес центральных властей. Воодушевленные примером иранских единоверцев иракские шииты попробовали было поднять восстание, но оно быстро было подавлено иракской армией и спецслужбами. На этом Хусейн не остановился и организовал вторжение в Иран. Формальным поводом для начала боевых действий стало намерение Хусейна взять под контроль спорную с Ираном пограничную территорию.
Тут стоит отметить, что Саддам Хусейн долгое время помогал Хомейни готовить в Иране революцию: изгнанный с родины аятолла какое-то время жил в Ираке, спецслужбы которого участвовали в разработке планов восстания. Хусейн ненавидел и боялся иранского шаха, а потому был готов помогать любому, кто мог бы бросить ему вызов. Но после революции принцип «враг моего врага — мой друг» работать перестал, и прежние союзники вступили в долгую кровавую войну друг против друга.
По итогам этой войны, которая продолжалась без малого восемь лет, ни одна из сторон не приобрела новых территорий, ни один из противоборствующих режимов не пал, а вот потери с обеих сторон достигли, по некоторым подсчетам, миллиона человек. Однако иранские власти вынесли из нее один очень важный урок: ожидать, что мусульмане из других стран сами выступят против тиранов да еще и смогут этих тиранов свергнуть — занятие пустое. Всеобщая исламская революция требует более деятельного участия Ирана. И тогда Тегеран начинает создавать свои прокси-силы — региональные армии, подчиненные не правительствам государств, в которых они действуют, а иранским властям.
Первая такая армия появилась еще в самый разгар ирано-иракской войны. В 1980-е иранские военные советники из организации Корпус стражей исламской революции — элитного формирования вооруженных сил Ирана, напрямую подчиненного верховному аятолле, главе Совета старейшин, — втайне были отправлены в Ливан. Там шла своя гражданская война, разделившая страну по конфессиональному признаку. Иранцы отправились в Ливан поддержать своих единоверцев-шиитов. Через несколько лет подготовленные и вооруженные Тегераном шииты стали одной из самых боеспособных ливанских группировок, которая получила название «Хезболла» — партия Аллаха. Во главе «Хезболлы» стоят шиитские богословы, полностью разделяющие революционные идеи иранского Совета старейшин, из Ирана «Хезболле» поступают деньги и оружие.
«Хезболла» как единая централизованная организация была создана в качестве армии сопротивления израильскому вторжению в Ливан, которое началось в 1982 году. Израильтяне оккупировали часть территории соседнего государства в ответ на постоянные вылазки из Ливана боевиков палестинских организаций.
«Малый Сатана» — отношения с Израилем
До израильского вторжения в Ливан у еврейского государства и тогда еще новосозданной Исламской республики Иран были довольно тесные, но неофициальные отношения. После свержения шаха Рухолла Хомейни отменил решение монарха о признании государства Израиль. Официально Израиль был объявлен ближневосточным форпостом чуждого западного колониализма, врагом ислама и «малым Сатаной» («большим Сатаной» были США, СССР получил название «меньшего Сатаны»), но негласное сотрудничество двух стран продолжалось еще несколько лет. Израиль поддержал Иран в войне против Ирака, тайно поставлял иранцам оружие и разведданные, готовил их военных специалистов и даже разбомбил недостроенный иракский атомный реактор недалеко от Багдада, который иранские летчики несколько раз неудачно пытались уничтожить.
Так что революционные власти Ирана хотя на словах и грозились уничтожить Израиль, на деле успешно с ним сотрудничали. И не прекратили это сотрудничество даже после израильского вторжения в Ливан. Хотя благодаря ему иранские власти нашли то, что так долго искали, — они увидели, что к этому вторжению крайне негативно отнеслись и сунниты, и шииты, и даже некоторые христиане. И тогда-то в Тегеране решили, что ненависть к Израилю должна стать тем цементом, который скрепит и объединит исламский мир вокруг Ирана. Антиизраильские заявления иранских властей стали жестче и кровожаднее, при каждом удобном случае они напоминали о необходимости отобрать Иерусалим у евреев и вернуть его мусульманам.
Важно отметить, что тогда за ужесточением антиизраильской риторики не последовал окончательный разрыв отношений с еврейским государством. Иран еще несколько лет получал напрямую от Израиля или при его посредничестве оружие для войны против Ирака. Сотрудничество прекратилось только после того, как в конце 1986 года в прессу утекли подробности подковерных соглашений между Ираном, США и Израилем. Публикации о сотрудничестве Ирана сразу с двумя «Сатанами» вызвали настоящий скандал в исламском мире, после чего Тегеран привел свою реальную внешнюю политику в соответствие с декларируемой.
Еще одним серьезным ударом для Ирана стало подписание в 1993 году в Осло мирных соглашений между Израилем и Организацией освобождения Палестины во главе с Ясиром Арафатом. Арафат, которого принимали в Тегеране как дорогого гостя и превозносили как главного врага Израиля, вдруг заключил с израильтянами мир и признал право их государства на существование. Всемирная или хотя бы региональная исламская революция по иранскому рецепту очевидно терпела крах. Надо было что-то предпринимать.
После Осло Иран свел до минимума сотрудничество с Арафатом и другими палестинскими политиками, признавшими Израиль. Вместо них Тегеран переключился на поддержку бескомпромиссных антиизраильских группировок — ХАМАС и «Исламского джихада». С палестинцами было сложнее, чем с ливанцами, — среди них не было шиитов, а потому они не готовы были включаться в революцию, целью которой было бы возвращение из сокрытия имама, в которого сунниты-палестинцы и не верят вовсе. Но иранцы справились. Доктринальные религиозные различия могли бы быть непреодолимыми, найдись у непримиримых палестинцев кто-то еще, готовый снабжать их оружием, платить сотни миллионов долларов и выстраивать сложные подпольные логистические маршруты, по которым эти деньги и вооружения могли бы попадать к ним. Но никого, кроме Ирана, не нашлось.
Да, ближневосточные государства на словах поддерживали палестинцев и в большинстве своем даже не признавали право Израиля на существование. Но дальше деклараций или финансирования гуманитарных программ они заходили очень редко, если заходили вообще. Эти государства давно уже были встроены в международную экономику и совсем не горели желанием попадать под санкции и лишаться прибыльных торговых связей с Европой и США, которые не простили бы своим восточным партнерам заигрываний с террористическими организациями.
Иран же — совсем другое дело. Его правители-богословы действительно верят в то, что им выдан божественный мандат, что сам всевышний привел их к власти, что с его помощью они выпутаются из любых проблем, а потому они с готовностью практически взяли на содержание ХАМАС и «Исламский джихад», не опасаясь ни экономических, ни политических последствий. Иранцам эти группировки давно уже были знакомы. Их боевики проходили обучение в ливанских лагерях «Хезболлы» и получали от Тегерана оружие и деньги, но после Осло они стали прямо-таки авангардом Ирана на палестинских территориях. Правда, авангардом довольно своенравным.
Россыпь группировок, которые поддерживает Иран
Помимо шиитов-двунадесятников из «Хезболлы» и суннитов-палестинцев из ХАМАС и «Исламского джихада», у Ирана есть еще несколько ключевых союзников на Ближнем Востоке. В первую очередь это Сирия, во главе которой находится алавит Башар Асад. Основатель и первый правитель Исламской республики Иран аятолла Хомейни относился к алавитам едва ли не как к язычникам — ему не нравились отсутствие у них пищевых запретов, доисламская вера в переселение душ и многое другое в их вероучении. Но алавиты, которые управляют Сирией с 1970-х годов, после устроенного Хафезом Асадом государственного переворота, считают свою религию одним из ответвлений шиизма.
А потому Хомейни решил, что Сирию можно будет использовать в качестве плацдарма для распространения исламской революции в арабском мире. Иран однозначно поддержал сирийское правительство, когда то в начале 1980-х подавило исламистское восстание в своей стране, не считаясь с жертвами ни среди восставших, ни среди мирных жителей, погибших в результате неизбирательных бомбардировок.
Требования восставших сирийцев, добивавшихся отказа от светской модели государства, были близки революционному Ирану. Но так как выступили они против пускай и номинального, но всё же шиита, Тегеран отказался поддержать исламистов. За организацией провального сирийского восстания стояла организация «Братья-мусульмане», ее же члены были основателями ХАМАС и «Исламского джихада». То есть в Сирии Иран выступает против последователей «Братьев-мусульман», а в Палестине поддерживает их. Такие вот двойные стандарты, которые порой приводят к конфликтам.
После начала в 2011 году гражданской войны в Сирии ХАМАС закрыл свое представительство в сирийском Дамаске и заявил о полной поддержке оппозиции, костяк которой составляли суннитские группировки. В ответ Иран, который всецело поддержал правительство Башара Асада, резко сократил финансирование своих палестинских партнеров. Представители ХАМАС даже вынуждены были искать новых спонсоров и сворачивать социальные программы в секторе Газа, где к тому времени ХАМАС уже был единственной властью.
Вскоре Тегеран урезал финансирование и «Исламского джихада». Умудрявшиеся сохранять хорошие отношения с Исламской республикой Иран в течение первых лет гражданской войны в Сирии руководители «Исламского джихада» были наказаны за нежелание поддержать еще одних союзников Тегерана — йеменских хуситов.
Хуситы — обиходное название членов группировки «Ансар Алла», основателем которой был оппозиционный йеменский политик Хусейн аль-Хуси. Группировка объединяет йеменских шиитов-зейдитов — тех самых, которые не верят ни в сокрытого имама, ни в божественную природу имамата в принципе. Они выступили с оружием сначала против йеменского правительства, а потом и против выступившей на стороне официальных властей международной коалиции во главе с Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами. «Исламский джихад» не решился открыто поддержать шиитов в их войне против суннитского альянса и в 2015 году остался без иранских денег.
Отобранное у «Исламского джихада» финансирование было перенаправлено еще одной палестинской группировке — «Сабирин» («Ждущие»). В нее входят бывшие члены ХАМАС и «Исламского джихада», которые под влиянием Ирана перешли в шиизм. «Сабирин» — группировка совсем небольшая, вряд ли когда-либо насчитывавшая больше нескольких сотен активных членов. Против нее вели войну и ХАМАС, и «Исламский джихад», из-за чего она в последние годы находилась в секторе Газа на нелегальном положении и вообще никак не проявляла себя. Даже перенаправленные от суннитских группировок иранские деньги не помогли ей обрести хоть сколько-нибудь заметную популярность у палестинцев.
К 2016 году и ХАМАС, и «Исламский джихад» возобновили отношения с Тегераном и снова начали получать от него деньги. Эксперимент с выходом из-под иранского контроля и попытками найти привычные объемы финансирования у других спонсоров можно было признать неудачным.
Антиизраильская риторика в вакууме
Открытая поддержка любых шиитских группировок и организаций в их противостоянии с суннитами делает Иран ненадежным и опасным партнером в глазах многих ближневосточных правителей. Власти Саудовской Аравии смотрят на Тегеран с недоверием, так как самая богатая нефтью Восточная провинция королевства населена в основном шиитами, которые в случае открытого конфликта с Ираном вряд ли выступят на стороне своей суннитской родины.
В Бахрейне ситуация еще опаснее — там шиитов подавляющее большинство, тогда как король и почти все члены правительства — сунниты. Даже в Ираке, где шиитов большинство и среди населения, и среди членов правительства, свыше 80% населения не считают Иран надежным партнером, а шиитские политические партии зачастую стоят на откровенно антииранских позициях и призывают не смешивать религиозную и национальную идентичности.
Недоверие к Ирану, поддержка им откровенных террористов и явное стремление к дестабилизации ситуации (а в стабильных условиях никакой революции не выйдет) на Ближнем Востоке приводит к тому, что даже довольно популярная в регионе антиизраильская риторика, звучащая из уст иранских лидеров, не находит понимания. Поэтому Иран снова использует давно уже опробованную политику двойных стандартов. Пока генералы из Корпуса стражей исламской революции обещают ХАМАС всю возможную поддержку в их войне против Израиля, политики используют более сдержанные формулировки.
Иранский президент Ибрахим Раиси, прилетевший на экстренный саммит Организации исламского сотрудничества в саудовском Эр-Рияде, не призывал уничтожить Израиль, он ограничился лишь предложениями признать израильскую армию террористической организацией и прекратить экономическое сотрудничество с еврейским государством. Но даже эти его предложения не попали в финальную декларацию саммита.
Тегерану, как и прежде, остается рассчитывать на зависимые от него группировки и организации и именно с их помощью двигаться к поставленной цели — распространению в регионе исламской революции. Пока у них выходит не очень — «Хезболла» ограничилась обстрелами севера Израиля и одиночными ударами по военным объектам, так и не решившись на масштабное вторжение. Армия Асада тоже не пошла дальше пусков единичных ракет, как и хуситы, решившие издалека ударить по расположенному почти в двух тысячах километров от них Израилю.
Источник: Юрий Мацарский, The Insider
