Война — это логистика
Полтора столетия назад, во время гражданской войны в США 1861–1865 годов, сформировалось лицо современной войны — войны больших армий индустриальной эпохи.
Новаторское использование телеграфа для управления войсками позволило проводить скоординированные операции на огромных пространствах и быстро реагировать на изменение боевой обстановки. Распространение казнозарядного оружия и нарезной артиллерии рассыпало пехотный строй и загнало солдат в окопы. Впервые в бой вступили цельнометаллические боевые корабли. Была предпринята первая попытка боевого применения подводной лодки. Там же появилось предвестие будущей воздушной войны — воздушные шары для наблюдения за полем боя и разведки. В следующие 50 лет картину дополнили автоматическое оружие, танки и авиация. Однако по-настоящему эпохальным, конституирующим новшеством стало применение железных дорог для переброски и снабжения войск. В 1862 году, впервые в военной истории, в составе военного ведомства северян была создана специальная структура для управления железными дорогами и перевозками по ним — агентство военных железных дорог США.
Это не осталось без внимания в Европе. Пруссия Бисмарка, новый европейский военный лидер, заимствовала на североамериканском континенте новаторские идеи в области военной стратегии и технологий, адаптировала их к европейскому театру, систематизировала и применила в военном строительстве. Начальник прусского генерального штаба, автор концепции блицкрига, граф Хельмут фон Мольтке добился национализации прусских железных дорог и подчинил железнодорожное сообщение интересам мобилизации и развертывания войск. Франко-прусская война 1870–1871 годов продемонстрировала ужасающую эффективность прусской армии. Война, начатая Францией, закончилась, как известно, пленением французского императора Наполеона III.
Прусская школа военного планирования послужила образцом для большинства европейских континентальных армий, в частности для российской. До настоящего времени в военном образовании, традициях и штабной культуре постсоветских армий преобладают принципы прусской военной школы. Один из них — привязка военного планирования к логистическому железнодорожному скелету.
Война — это логистика и география. Много лет армии перемещаются по одним и тем же путям и сражаются за одни и те же дороги, перевалы, переправы, речные дефиле, дельты, удобные бухты и т. д. Британский отряд генерала Эльфинстоуна во время первой англо-афганской войны в 1832 году отступал из Кабула в Джелалабад по той же дороге, где затем, в 1980-х, шли колонны советской армии. В 2001–2021 годах сообщения о пребывании войск НАТО в Афганистане пестрели знакомыми советскому человеку топонимами: Баграм, Кандагар, Герат. Международные силы разместились в тех же районах не потому, что скопировали советские оперативные планы. В тех краях просто не существует более удобных мест базирования и путей снабжения войск. Горно-пустынная местность, скудные источники воды и тяжелый климат столетиями диктуют логику военных операций. Механизация армии и появление военно-транспортной авиации внесли коррективы в военную стратегию и тактику, но не поломали общую парадигму действий войск.
Законы вооруженного противостояния действуют и в русско-украинской войне. Согласно сообщениям генерального штаба ВСУ, летом 2022 года ежесуточный залп российской армии составлял около 50 тыс. снарядов (сейчас меньше). Грубо говоря, это один эшелон со снарядами в сутки. А ведь наряду с боеприпасами группировка вторжения потребляет горюче-смазочные материалы, запасные части, продовольствие и еще сотни позиций. В обратную сторону везут поврежденную технику, убитых и раненых, ротируемые войска и т. д. Нетрудно вообразить циклопический масштаб войсковых грузоперевозок. Такой грузопоток не может обеспечиваться ни одним видом транспорта, кроме железнодорожного и морского. Последний также привязан к железным дорогам — от портов до базовых складов грузы доставляются по железной дороге. Колесно-гусеничный транспорт, как правило, применяется лишь на заключительном отрезке — для доставки грузов к боевым позициям.
Если посмотреть на русско-украинскую войну с точки зрения географии и логистики, станет понятно, почему отряд Игоря Гиркина в 2014 году оказался именно в Славянске — вблизи краматорско-славянского транспортного узла. Возможно, это обстоятельство приоткроет завесу тайны над тогдашними планами российского руководства.
Как устроена российская оборона
Оккупированные Россией территории Украины имеют подковообразную форму. Эта подкова на западе ограничена рекой Днепр, а на востоке сопрягается с высоко урбанизированными районами Донецкой и Луганской областей. На юге российские войска занимают примерно 100-километровую полосу, которая примыкает к побережью Черного и Азовского морей. Южная зона боевых действий пролегает в открытой степной местности — по равнинам Причерноморской низменности. Активная колонизация, промышленное и сельскохозяйственное освоение этих земель начались только в XIX веке. До настоящего времени плотность населения и степень урбанизации южноукраинских степей остаются относительно невысокими.
Южное оборонительное построение российской армии с подачи пропагандистов называют «линией Суровикина». В действительности боевой порядок в обороне представляет собой скорее мозаику из опорных пунктов. Слитная линия окопов характерна только для позиции отделения или взводного опорного пункта (ВОП). Соседние ВОПы могут довольно далеко отстоять друг от друга. В боевых уставах содержатся примерные нормативные расстояния между позициями, однако на практике они зависят от множества факторов: от особенностей местности, насыщенности участка войсками, характера выполняемой задачи. Опорные пункты оборудуются на ключевых для обороны местах: доминирующих высотах, перекрестках дорог, окраинах населенных пунктов и т. п. Промежутки между опорными пунктами, как правило, неудобны для движения техники, простреливаются с флангов ВОПов, могут прикрываться минно-взрывными заграждениями, контролируются наблюдательными постами, секретами, патрулями. ВОПы образуют РОПы — ротные опорные пункты, а те, в свою очередь, район обороны батальона. В глубине построений размещена артиллерия и другие средства. Позиции должны прикрываться зонтом ПВО. Перед позициями оборудуется полоса обеспечения, которая может состоять из различных фортификационных сооружений (рвов, надолбов, проволочных заграждений, малозаметных препятствий и др.) и минно-взрывных заграждений. Равнинная открытая местность юга Украины позволяет обороняющимся обозревать предполье на большие расстояния без специальных средств разведки и создать довольно глубокую полосу обеспечения.
За первым оборонительным эшелоном на некотором удалении располагаются второй и последующие. Перпендикулярно к фронту могут быть обустроены отсечные оборонительные рубежи, призванные воспрепятствовать фланговым ударам противника в случае прорыва первого эшелона. Они же должны канализировать наступающего противника в подготовленные засады, огневые мешки или в иные невыгодные для него места. Следующие оборонительные эшелоны, как правило, заминированы не так плотно, как передний край. Сплошное минирование второй линии обороны мешало бы обороняющимся маневрировать в собственном тылу.
Приблизительно так и выглядит «линия Суровикина», пролегающая от левого берега Днепра до предместий Донецка. К особенностям российской обороны следует отнести перенасыщенность минными заграждениями и использование ударных вертолетов в качестве оперативного мобильного резерва.
Войска вторжения в южном секторе находятся в уязвимом положении. Эта уязвимость обусловлена конфигурацией занимаемой территории, низкой связностью линий коммуникации и физико-географическими особенностями театра военных действий. В частности, подковообразное начертание линии фронта позволяет украинским войскам маневрировать по внутреннему периметру, тогда как российские войска вынуждены делать это по внешнему, более протяженному маршруту. Таким образом, украинские войска имеют возможность опережать обороняющихся и создавать перевес на отдельных участках.
Три сценария
Стратегическая цель украинских сил обороны на юге — выход к побережью Черного и Азовского морей. Украинцы постараются не позволить российским частям ускользнуть, как это произошло при освобождении Харьковской области и правобережной части Херсонской области. Таков оптимистичный для Украины сценарий осенней кампании 2023 года.
Негативный для Украины сценарий заключается в том, что стороны останутся в том же положении, что в июне 2023 года, до начала контрнаступления. Однако даже при сохранении устойчивости переднего края уязвимость российской группировки не будет устранена. Под огнем противника и на фоне ограниченного снабжения российская армия будет истощаться и утрачивать боеспособность. Скорость этого истощения прямо зависит от количества, качества и сроков поставок Украине средств поражения, особенно дальнобойных.
Реалистичный сценарий выглядит следующим образом. С самого начала контрнаступления украинская армия пытается продавить российскую оборону на нескольких оперативных направлениях. При этом, чтобы прервать снабжение по железной дороге, ей необязательно ни доходить до Бердянска и Мелитополя, ни штурмовать другие хорошо укрепленные населенные пункты. Достаточно, чтобы пехота вплотную подошла к транспортным узлам, тогда бригадная артиллерия сможет надежно держать их под огнем с расстояния 15–20 км. Железная дорога проходит вдоль всей полосы российской обороны на юге, сейчас она в 30–40 км от переднего края.
Наибольших успехов украинцы достигли в направлении на Токмак — город и железнодорожный узел: от освобожденного недавно села Работино до железной дороги — около 20 км.
Прерывание снабжения или снижение пропускной способности железной дороги поставит российские войска в сложное положение — им придется зимовать в холодной степи при скудном обеспечении. Российская оборона в Причерноморье и Приазовье, вероятно, будет свернута или развалится к весне 2024 года. В восточной оперативной зоне россияне продолжат оказывать давление, опираясь на тыловые районы в России и в урбанизированной местности, оккупированной в 2014 году. Крым и Мариуполь, вероятно, пока будут оставаться под контролем России.
Туман войны — не просто красивое выражение. Карл фон Клаузевиц придавал ей вполне определенный смысл: полная осведомленность о положении дел на театре военных действий невозможна, роль случайных факторов высока, реакция командиров на меняющуюся обстановку всегда запаздывает. Мы не знаем, что предпримет Россия, как долго и как именно будет поддерживать Украину Запад, и вообще не знаем будущего. Но если исходить из известного, России скоро придется уйти из южной Украины.
Источник: «Важные истории»
