Подвал оккупированного отделения полиции или какого-нибудь завода, российское СИЗО, так называемая приемка, пытки, допросы, а дальше перемещение в колонию. Такой путь зачастую проходят гражданские украинцы, которых российские силовики задержали во время войны и которых формально Украина обменять не может. Речь идет о тысячах мирных людей, большинство из которых никогда не были связаны с армией и военным делом.
“Кто хочет пообщаться с Навальной?”
Александра Столяр с дочерью Ириной Навальной в мае 2022 года переехали из оккупированного Мариуполя в город Бердичев Житомирской области. С собой они вывезли бельгийскую овчарку Дэви, а уже здесь к ним прибилась еще одна собака, ее назвали Маней.
Александра и Ирина начали обустраиваться на новом месте. А в августе 2022-го Ирина решает съездить домой в оккупированный Мариуполь, проведать одинокую бабушку.
“Бабушка, мама ее покойного отца, начала ей звонить и в истеричной форме рассказывать, как ей плохо, что она там умирает. Ни одна здоровая психика не выдержит от родного человека такие слезы. Это как раз перевозчики начали возить туда-сюда. Она посмотрела, что женщины нормально перемещаются. И она решает поехать, проведать бабушку. Помочь ей с бытом”, – вспоминает Александра Столяр.
Александра отговаривала дочь возвращаться в Мариуполь, поскольку еще во время фильтрации в оккупированном городе сотрудники ФСБ цеплялись к ее фамилии.
“Ее два часа держали около стенки с пистолетом к голове приставленным, потому что у нее фамилия Навальная. Они говорили: “Ой, посмотрите, дочка Навального. Ой, кто хочет пообщаться с Навальной? А ну, Навальная, признавайся”. Они прекрасно понимали, что, скорее всего, нет никаких точек соприкосновения. Но тем не менее им просто нравилось издеваться над людьми”, – продолжает Александра Столяр.
Однако Ирина была уверена, что раз она получила справку о прохождении фильтрации, то проблем в этот раз возникнуть не должно. Несколько недель она провела в оккупированном Мариуполе у бабушки, а потом внезапно пропала.
“Я ее набираю, она не отвечает. Я звоню бабушке, спрашиваю: “Где Ирочка?” Она говорит: “Я не знаю, ее до сих пор нет дома. Она ушла утром”. И буквально после звонка бабушки мне пишет дочкина сводная сестра: “Саша, что с Ирой?” – и присылает видео допроса. Я таких глаз не видела у нее в жизни никогда. И я поняла, что там не только испуг, у нее красные щеки. Видимо, ее еще и били. Но там видно только лицо. Они привели ее в тот же вечер в наручниках с обыском к бабушке”, – вспоминает мать Ирины.
Подобные задержания гражданских российские военные и спецслужбы проводят на оккупированных территориях регулярно. Граждан Украины здесь чаще всего обвиняют в “терроризме”, “шпионаже”, “препятствии специальной военной операции”. Но большинство арестованных гражданских содержат без каких-либо обвинений, и они находятся в тех же местах, что и военнопленные.
Без обвинений и официального статуса
С точки зрения международного права, удерживание гражданских считается захватом заложника. А само задержание – это похищение.
“Эти люди не имеют официального статуса. Как правило, они не имеют никакого обвинения. И, соответственно, по законодательству Российской Федерации они не могут их там удерживать. Поэтому им присваивают просто инвентарный номер. То есть они просто объекты. И когда их перемещают, это акт приема передачи неодушевленного объекта по инвентарному номеру”, – объясняет исполнительная директор Центра гражданских свобод Александра Романцова.
Неизвестно, сколько всего украинских мирных жителей арестованы оккупационными властями. Москва эти данные скрывает. Коалиция правозащитных организаций “Трибунал для Путина” смогла идентифицировать более четырех тысяч гражданских украинцев, которые находятся в российских тюрьмах и СИЗО, а также местах лишения свободы на оккупированных территориях.
“Но это, безусловно, не полная цифра. В Украине зафиксировано больше 23 тысяч пропавших без вести. Исходя из мирового опыта, до половины этих людей, вероятно, погибли. А остальная половина – это люди, которые потенциально могут находиться в России или на оккупированных территориях за решеткой”, – говорит сотрудник Центра гражданских свобод Михаил Савва.
Российские провластные журналисты несколько раз показывали задержанную Ирину Навальную в эфире государственных телеканалов. Ее обвинили в якобы подготовке теракта в Мариуполе в последний день псевдореферендума. При этом они постоянно делали акцент на ее фамилии. Позже российские журналисты сняли пропагандистский фильм с участием Иры и ее отчима. Он попал в плен при выходе из “Азовстали”.
“Это такая мерзость. Они похабят абсолютно все, наши принципы. Всю мою семью они растоптали в этом фильме. Раньше я могла сказать, что ненависть – это очень сильное чувство, которое мне было не присуще. Я работала среди детей, несла людям праздник. Наполняли абсолютно другие эмоции. Сейчас чувство ненависти, оно переполняет. То, что они пытаются сделать с нашими семьями, даже не пытаются, они делают. Вот действительно я их ненавижу. И сейчас я знаю, что моя семья жива, я за них очень борюсь. Я закончилась”, – говорит мама задержанной Ирины Навальной Александра Столяр.
С момента задержания Ирины Навальной прошел почти год. Ее содержат в Донецком СИЗО. “Каждые два месяца ей продлевают меру пресечения. Ни одного судебного заседания не было. Ей даже официально не предъявлено обвинение”, – продолжает Александра Столяр.
Где содержат гражданских
В основном арестованных вывозят в российские приграничные области. К примеру, правозащитникам удалось подтвердить, что украинские пленные содержатся минимум в пяти СИЗО и колониях в Белгородской области. Кроме того, задержанных завозят и вглубь России, в частности в СИЗО № 1 Иркутска и в колонию в Енисейске.
“Это может быть Курская область, Воронежская область, Брянская область, Белгородская область, Ивановская, Ростовская область и Крым. Их вывозят в СИЗО. И совершенно невозможно добиться ответов, где они, где эти люди. Их там нет, это до сих пор самый главный ответ. Их содержат отдельно от российских заключенных, обычно украинцы с украинцами. И мы узнаем, что с ними что-то происходит, только тогда, когда им предъявляются обвинения”, – рассказывает исполнительная директор движения “Русь сидящая” Ольга Романова.
В Центре гражданских свобод, который получил Нобелевскую премию мира за фиксацию военных преступлений, также выявили случаи, когда украинских заложников вывозили в Беларусь.
“У нас есть конкретные живые свидетели, которым удалось сбежать. Людей пытали на территории Беларуси. Логистику всего этого перемещения обеспечивали белорусские сотрудники. Поэтому здесь мы четко можем сказать, что Беларусь – соучастник этой агрессии. И Лукашенко, и весь его истеблишмент должен быть точно также осужден, как и российская армия, и Путин”, – говорит Александра Романцова.
Наибольшее количество задержанных и насильственно вывезенных украинцев правозащитники зафиксировали в начале полномасштабной войны. Люди пропадали по пути на работу, в магазин или просто при попытке навестить родственников.
Богдан, муж Ольги Щербы, и ее брат Рамиз 26 февраля 2022 года поехали из Лубянки Киевской области в соседнее село, чтобы забрать к себе тетю. По дороге их автомобиль остановили российские военные, и они исчезли. Автомобиль нашел отец Ольги, но сына и зятя в нем уже не было. Позже Ольга узнала, что российские солдаты назвали ее мужа и брата “разведчиками” и задержали обоих.
Богдан и Рамиз в ВСУ не служили и никак не были связаны с армией. Они работали механиками на местном кирпичном заводе. Известно, что после задержания российские военные перевезли их в бункер на аэродром в Гостомеле. На видео в репортаже российского Первого канала Ольга узнала своего мужа и его друга Рому.
Сейчас Богдан и Рамиз находятся в СИЗО на территории России. Это Ольге подтвердил Международный Комитет Красного Креста.
“Адвоката к ним не допускают. Единственное, чем адвокат нам помогает, – это то, что пишет разные обращения в органы российской власти, в прокуратуру, в Минобороны. Вот так ходим по кругу”, – продолжает Ольга Щерба.
За полтора года Ольга получила всего три письма – два от брата Рамиза и одно от мужа.
Анна Муштукова показывает место, где российские военные задержали ее мужа Ивана Дрозда. По этой дороге он вместе со знакомым шел, чтобы встретить своего брата.
“Из кустов крикнули: “Стоять!” Парни остановились. Ивана привязали к дереву. Было темно уже. И сказали, что сейчас вы нам все расскажете”, – говорит Анна.
Эту информацию она узнала от мужчины, с которым Иван был в тот день. Его впоследствии отпустили, а Ивана нет.
“Их потом из этой посадки перевезли в ангар. И Ивана периодически ночью выводили на мороз. Привязывали к дереву. Обливали водой и пытали”, – продолжает Анна Муштукова.
Почему российские солдаты задержали Ивана, Анна не понимает, ведь он работал обычным охранником на дачном участке. Последние полтора года женщина проводит собственное расследование, собирает информацию по крупицам. Но в основном узнает о муже от его сокамерников, которых обменяли.
“На связь вышел обменянный и сообщил, что он видел Ивана. Он был рядом за стеной. Он очень долго слышал фамилию. Это был Новозыбков, Брянская область. Потом, со временем, снова освобождают человека, который тоже сказал, что слышал, но уже в Тульской области. Он его не видел лично, но все время слышал его фамилию. Есть информация, что их били сильно, морили голодом”, – говорит Анна Муштукова.
Пытки физические и психологические
Пытки в российских колониях и СИЗО – обычное явление, людей держат без еды и воды, применяют электрический ток, на допросах избивают, в шестиместной камере могут содержать 14 человек, медпомощь не оказывают. Есть и психологические пытки. Например, украинцев принуждают петь российский гимн, слушать российскую версию истории и пересказывать ее.
“Вы знаете, что такое “дельфинчик”? Это когда заключенного заставляют нагнуться вперед и поднять руки, сведенные за спиной. И в таком положении человека заставляют идти долгими коридорами, подгоняя его палкой. Если человек к этому моменту истощен физически или он инвалид, понимаете, насколько это тяжело”, – отмечает эксперт группы по освобождению пленных Генштаба ВСУ Ирина Баданова.
Александра Столяр смогла узнать о состоянии здоровья и условиях содержания дочери Иры Навальной от украинских женщин, которых уже обменяли.
“Ира к ним в камеру поступила черная, очень избитая, они очень переживали за нее, думали, что и внутри там отбили все. Но потом вроде как гематомы все сошли. Их там не лечат. Непонятно, что там они едят, что они пьют. Они все в язвах, чешутся”, – говорит Александра.
Богдан и Рамиз также подвергались издевательствам и физическому насилию. Об этом Ольге рассказал нацгвардеец, которого освободили.
“Он рассказывал, как с ними обращались, что им не давали ни есть, ни пить. Они трое с половиной суток переезжали через Беларусь. Им вообще не давали воды. Рассказывал, что брату моему раскаленным автоматом прижигали плечо. Пытали так”, – рассказывает Ольга Щерба.
По данным агентства Associated Press, в распоряжении которого оказался документ российского правительства, Россия планирует к 2026 году создать 25 новых исправительных колоний и шесть других центров содержания под стражей гражданских украинцев на оккупированных территориях.
“И это новые такие современные ГУЛАГи, которые строятся в России. С советских времен еще миллионы украинцев продолжают искать своих родных, и они не могут найти их до сих пор. И мы снова заходим на этот этап истории. Наш очень большой страх, когда россияне начнут перемещать этих людей и строить лагеря где-то в Сибири. Мы просто потом этих людей никогда не найдем”, – отмечает соосновательница Медийной инициативы за права человека Ольга Решетилова.
Нет механизма обмена
Правового механизма обмена гражданскими лицами во время войны нет. Так как в принципе их задержание и депортация противоречат Женевской конвенции. Но российская сторона не признает факт похищения гражданских в Украине и не раскрывает места их содержания.
“По сути, это новое военное преступление со стороны Российской Федерации. Это захватывать, похищать людей. Называть их военнопленными, потому что им кажется, что они там чему-то сопротивлялись, и в дальнейшем таким образом увеличивать количество военнопленных. Но поскольку эти люди не относятся ни к армии, ни к теробороне и государство Украина не может признать их как комбатантов, то фактически по гуманитарному международному праву их вообще не должно там быть”, – продолжает исполнительная директор Центра гражданских свобод Александра Романцова.
Время от времени российские власти освобождают пленных гражданских. Иногда людей выпускают из мест содержания просто так, без объяснений. Были случаи, когда украинских гражданских переодевали в военную форму и обменивали на своих солдат. Иногда российские силовики передают гражданских на обмен вместе с военными. Но это единичные случаи. Тысячи мирных жителей еще остается за решеткой.
Украинский уполномоченный по правам человека Дмитрий Лубинец говорит, что алгоритма освобождения этих людей у Киева пока нет. Мировое сообщество также не смогло достичь больших сдвигов. Лубинец уверен, в этом и есть тактика Москвы – направить гнев родственников не на виновников их страданий, а на украинскую власть.
“Мы делаем то, что мы можем делать. Я не могу физически поехать на территорию Российской Федерации или временно оккупированную территорию Украины и физически забрать гражданских заложников или хотя бы проверить, в каких условиях они находятся. Хотя даже такие варианты у нас были, я их предложил российской стороне: не допускаете никого, допустите меня, я готов туда ехать без гарантий безопасности с вашей стороны. Хоть что-нибудь сделать для облегчения жизни наших гражданских заложников”, – говорит Лубинец.
Доведенные до отчаяния родственники пытаются как могут привлечь внимание властей, общества и международных организаций, чтобы вернуть из плена своих близких.
Источник: Юлия Жукова, «Настоящее время».
