С начала полномасштабного вторжения России в Украину белорусские активисты создали мониторинговый проект «Белорусский Гаюн», который занимается отслеживанием военной активности на территории Беларуси. Сегодня на Telegram-канал мониторинговый группы подписано свыше полумиллиона пользователей, а ежедневно ресурс публикует последние сводки о передвижении войск на территории Беларуси, взлете и посадке военных самолетов, пусках ракет, транспортировке военной технике.
На информацию, публикуемую «Белорусским Гаюном», регулярно ссылаются крупные украинские СМИ, что позволяет людям в Украине, в том числе и военным, лучше понимать угрозы, исходящие от российских войск, дислоцированных в Беларуси.
Сообщения «Белорусский Гаюн» получает от людей, находящихся внутри Беларуси. Они присылают в ресурс фото и видео с перемещением военных эшелонов или подтверждают то или иное предположение аналитиков, о возможной военной активности на территории страны. Информационный ресурс был признан в Беларуси экстремистским формированием 16 марта, а любое взаимодействие с ресурсом грозит белорусам уголовным преследованием.
«Это достаточно большой риск. Любое взаимодействие, то есть даже просто запустить бота [для обратной связи в Telegram], даже ничего не отправляя – это угроза криминальной статьи, до 6 лет тюрьмы. Нам известно примерно о 10 случаях задержаний. <…> Часть людей были идентифицированы за счет того, что где-то попали на камеру. Где-то это происходило в результате репрессий, когда проверяли телефоны, они (силовики) видели, что был запущен [Telegram] бот, и формально они никак не могли доказать ничего, но в публичном обвинении говорилось, что вот, отправляли информацию «Белорусскому Гаюну» и человек был арестован. Осуждали на сроки от 2 до 5 лет», – в интервью LRT.lt говорит создатель мониторинговой группы «Белорусский Гаюн» активист Антон Мотолько.
В разговоре глава одного из главных независимых белорусских информационных ресурсов, помимо прочего, рассказал о том, что известно о размещении российского ядерного оружия на территории Беларуси, положении наемников ЧВК «Вагнер» в стране, после смерти Евгения Пригожина, а также поделился мыслями о том, какие эмоции у него вызывают дискуссии об ограничениях в отношениях белорусов в Литве, куда сам активист приехал, скрываясь от репрессий, после протестов 2020 года.
– Расскажите про работу «Белорусского Гаюна». Как всё устроено, как вам поступает информация? Конечно, настолько, насколько можно об этом говорить, чтобы не навредить людям, которые находятся в стране.
– Мы его запустили ещё за 2 месяца до начала полномасштабного российского вторжения и уже, когда стало понятно, что со дня на день будет [совершён] переход белорусско-украинской границы, мы запустили публичный канал и начали давать всю информацию максимально публично. Считая, что она может помочь и белорусам понять, что происходит в Беларуси, и украинцам. Просто мы не понимали, как она может помочь изначально.
Как мы собираем информацию? В принципе, несмотря на то, что на улицах мы не видим десятков и сотен тысяч людей, несогласных с режимом, готовых что-то делать, эти люди остались, в том числе, они всё ещё остаются в Беларуси. Они понимают, что выйти на улицу, сказать, что ты против войны, получить уголовную статью и сесть на 3 года – это, наверное, не лучший вариант. Люди выбирают помочь где-то информацией, это более умный подход к сопротивлению, в тех условиях, в которых мы находимся.
Мы используем Telegram, наверное, как основной инструмент для сбора информации, форму обратной связи на сайте, который, естественно, заблокирован в Беларуси, соцсети. Часть белорусов знают меня лично и могут написать мне в мои какие-то личные аккаунты, я это всё передаю нашей команде, которая обрабатывает информацию, верифицирует и публикует, либо проверенную информацию, либо мы говорим открыто, что есть вот такие данные, мы не можем подтвердить или опровергнуть их, но давайте будем внимательнее смотреть, что происходит в конкретном регионе.
Буквально сегодня ночью появилась информация о каком-то подозрительном движении на одном из участков железной дороги, откуда, предположительно, перевозился груз из России в Беларусь. Мы пытаемся собрать информацию, может быть, кто-то что-то видел или слышал, смог зафиксировать, всю эту информацию мы собираем и дальше уже обрабатываем.
– Как часто бывает, что вы публикуете ложную информацию?
– Сейчас с ходу не скажу, но мне кажется один или два раза что-то появлялось, что не подтверждалось. Мы потом писали, что это не подтвердилось, либо, что это был вброс.
То количество дезинформации, которое к нам приходит – это в принципе огромный поток, но уже намного проще её распознавать, когда набита рука, когда ты понимаешь, как должны выглядеть документы, каким образом пишут люди, ты понимаешь, когда пишут белорусы, когда пишут не белорусы. То есть понимание, когда тебе пытаются вбросить что-то, а когда действительно житель условного Логойска, либо Осиповичей хочет чем-то поделиться.
– Предоставление вам информации – это тоже некий риск.
– Это достаточно большой риск. Меня признали террористом в апреле 2021 года, практически все [наши] ресурсы признаны не просто экстремистскими, а экстремистскими формированиями. Это означает, что любое взаимодействие, то есть даже просто запустить бота [для обратной связи в Telegram], даже ничего не отправляя – это угроза криминальной статьи, до 6 лет тюрьмы.
То есть любое взаимодействие уже чревато довольно серьезными последствиями, а белорусская тюрьма – это не совсем санаторий, мягко говоря. Это, в том числе, продолжение пыток, физическое насилие. Люди, которые присылают информацию, конечно, понимают все эти риски, поэтому мы практически всегда, если собираем целенаправленно информацию, просим предоставлять нам данные, либо через друзей, знакомых, родственников, кто был вынужден выехать за последние годы, а практически у всех белорусов сейчас есть кто-то, кто живёт в Литве, Польше, Украине, либо через форму обратной связи, где довольно сложно отследить цифровой след человека.
– Как много было случаев, когда люди за то, что делились с вами информацией, сталкивались с уголовным преследованием или репрессиями?
– Нам известно примерно о 10 случаях. Это всё весна и начало лета 2022 года. Часть людей были идентифицированы за счет того, что где-то попали на камеру. Где-то это происходило в результате репрессий, ведь они продолжались всё это время ежедневно в Беларуси. В 2022 году по уголовным статьям приходили к 20–50 людям ежедневно, совершались аресты. И когда проверяли телефоны, они видели, что был запущен [Telegram] бот, формально они никак не могли доказать ничего, но в публичном обвинении говорилось, что вот, отправляли информацию «Белорусскому Гаюну» и человек был арестован. Осуждали на сроки от 2 до 5 лет.
Насколько я знаю, сейчас идет как раз дело, был задержан мужчина, которого обвинили в онлайн-трансляции аэродрома Мачулищи. Якобы он транслировал для нас что-то, но это неправда. У нас никакой трансляции не было, у нас есть другие, более безопасные источники, как это можно получить.
– Буквально на днях глава Главного управления разведки Украины Кирилл Буданов подтвердил, что на территории Беларуси уже находится российское ядерное оружие (ЯО), что он видел документы, в которых это прописано. Анджей Дуда, президент Польши, 22 августа также говорил, что также располагает информацией о том, что тактические боеголовки уже переброшены в Беларусь. Что вам об этом известно, находится ли ядерное оружие в Беларуси?
– Очень, конечно, не хотелось бы спорить ни с главой разведки, ни с президентом Дудой, но по нашей информации, мы все ещё никак не можем подтвердить нахождение ЯО на территории Беларуси, ни по прямым, ни по косвенным факторам.
Общаясь с другими журналистами, мы сошлись на том, что Лукашенко – это человек, которому вот, дадут гранату и он как обезьяна, условно говоря, начнёт с ней везде бегать. То есть он не будет скрывать наличие ЯО, а будет пытаться максимально это показать, зайдёт в шахту, покажет там всё, ему важно показать свою значимость, а этого не происходит. Поэтому наличия ЯО на данный момент пока еще мы не можем подтвердить.
– При этом и Путин, и Лукашенко ещё в середине июня заявляли, что боеголовки доставлены. То есть это исключительно риторика для эскалации ситуации?
– Да, конечно. И это была тема номер один. Потому что мы же понимаем, что Лукашенко – это такой посыльный, а Беларусь используется для отправки некоторых сигналов от России США, мол, вы тоже должны убрать своё ядерное вооружение на территории стран ЕС.
– На чем строится ваша логика, что ЯО ещё не в Беларуси? Вы делаете такой вывод из того, что его нельзя доставить тайно?
– Его можно доставить достаточно скрытно. Вопрос, в хранении и протоколах, которые у России существуют, и которых Россия всё ещё придерживается. Потому что ЯО – это не палка-копалка, не что-то базовое. К тому же есть другие вещи, которые в публичном поле я не хотел бы говорить, но косвенных факторов, по которым можно было бы сказать, что да, действительно, ЯО находится на территории Беларуси, на данный момент нет.
– Ещё в начале вторжения постоянно всплывал вопрос о том, вступит ли белорусская армия в войну. Тогда активно обсуждалось, что уровень мотивации белорусских военных достаточно низкий, что ни руководящий состав не поддерживает эту идею, ни сами военные. Из-за нехватки опыта и, наверное, просто из нежелания участвовать в войне против Украины. Изменилась ли ситуация, когда в Беларусь прибыли наемники ЧВК «Вагнер» и стали тренировать белорусских военных? Может, вам известно, как это повлияло на уровень мотивации белорусских военных?
– Мотивация идти воевать в Украину не увеличивалась, однозначно. Если говорить о военных, с которыми работали инструктора, меня там не было, поэтому я не могу утверждать стопроцентно, но видно, что им было интересно. Почему? Потому что в отличие от белорусских военных, у которых не было боевого опыта, у наёмников ЧВК «Вагнер» огромнейший опыт, так как они прошли не только войну в Украине, но и Сирию, и африканские страны. Я считаю, что они действительно, наверное, неплохие инструкторы. Конечно, если убрать всю моральную сторону, то, белорусские военные на это смотрели с точки зрения практиков, которые показывают, как на самом деле (выглядит война).
Потому что вот эта советская привычка – копать отсюда и до заката или красить траву, она сохранилась. Эти шутки о советской армии они не то, чтобы сохранились в Беларуси, но были близки к тому, когда человека просто занимают чем-то ради того, чтобы он не стоял и не курил условно за углом.
Повлияло ли это на то, что эти люди хотят, захотели пойти воевать в Луганскую область на стороне России? Я не думаю.
– Что происходит с наёмниками ЧВК «Вагнер» в Беларуси после смерти Евгения Пригожина? Потому что разная информация поступает и о том, что их лагерь демонтируют, и что на их содержание у Лукашенко нет денег, и т.д. Что известно вам?
– Все ещё мы не можем утверждать, что они выезжают из Беларуси. Была информация, публикации про демонтаж палаток на территории лагеря, но демонтаж палаток начался еще практически за месяц до смерти Пригожина. То есть это текущая деятельность, которая объяснялась и в том числе тем, что палаток было сильно больше, чем сотрудников ЧВК и возможным расселением на других площадках, условно говоря, в казармах, в каких-то более монументальных зданиях, чем в палатках. Плюс это могли быть технические палатки, а не палатки, которые использовались для жизни людей.
Дальше была информация про то, что колонны автобусов будут выезжать из Беларуси. Факт в том, что в какие-то выходные действительно был поиск автобусов, относительно небольшого количества, около 10, то есть это до 500 человек в среднем могло выехать. Колонн никто не видел, вероятно, они могли выехать по одному, но, опять же, если мы говорим про количество в 4 500 человек, то стало на 500 человек меньше, и сильно это картину не поменяло.
Третья информация была про самолеты, которые вылетают из Беларуси в Африку. Вот тут мы точно можем сказать: никаких самолётов не было. По крайней мере, которые вылетают из Беларуси именно в сторону Африки и которые могли бы их перевозить.
Пока видим, что они всё еще находятся на территории поселка Цель. Никуда не выезжают, в плане того, что у них нету свободного перемещения по районам или территории Беларуси. Какая-то часть используется на системной уже основе, как инструкторы на различных полигонах. Но когда мы говорим про инструкторов, речь идет о 10, 15, 20, 30 людях, то есть это тоже такая небольшая группа, которая не является ударной, либо на которую надо обращать внимание, как на какую-то угрозу.
О чем можно было бы говорить, это про небольшие диверсионные группы для операций и каких-то там активностей на территории, как стран НАТО, так и Украины. Но тут тоже вопрос: зачем тогда привлекать столько внимания к границе с Беларусью, если ты хочешь кого-то диверсионно закинуть? Проще отправить в Финляндию или в Эстонию из России, или через Стамбул куда-то их отправить, а не к границе, на которой уже все и так сфокусированы, так как всё это время тут мигранты использовались для политической эскалации.
– То есть вы полагаете, что дислокация наёмников в Беларуси связана только с тем, чтобы снова повысить уровень эскалации?
– Если мы говорим про Литву, то нет никакой рациональности, конечно, в контексте руководства Кремля сложно говорить о какой-либо рациональности в принципе, но нет никакой рациональности в использовании Вагнера, находящегося в Беларуси для того, чтобы совершить атаку в отношении Литвы.
Где-то была информация, что им якобы могут паспорта начать выдавать, ну так намного проще получить некоторые паспорта, вообще не связанные с Беларусью, – страны, которая тоже стала токсичной из-за действий режима Лукашенко. То есть паспорт – это тоже не совсем удобный формат для захода на территорию особенно стран НАТО. Мало того, что паспорт получаешь, ты еще и визу должен получить, потом еще погранконтроль должен пройти и на каждом этапе у тебя есть проверка. При этом погранслужбы ведь отслеживают, где есть подозрительный паспорт, а где нет.
– Вы ощущаете или видите, что уровень угрозы, исходящий от наемников ЧВК «Вагнер» в отношении Литвы и других соседей Беларуси, снизился после смерти Евгения Пригожина?
– Я бы сказал, что не то, чтобы угроза снизилась, просто все стало настолько непонятно, даже для самих людей из ЧВК «Вагнер», потому что до этого они видели какие-то сценарии, возможные, а тут вроде как эти сценарии им оборвали взрывом самолета. Поэтому это скорее про растерянность, но не про то, что они сейчас выстраивают какой-то план, чтобы идти напролом. Ну, по крайне мере, если это и будет сделано, то это будет максимально глупо. Но, опять же, рациональность – не про Россию и не про Кремль.
– Размещение наемников ЧВК «Вагнер» в Беларуси и возможное появление ЯО поспособствовали ухудшению отношения к белорусам за рубежом. В Литве белорусы сейчас столкнулись с ограничениями, некоторые политики в стране продвигают антибелорусскую риторику. Вы здесь с 2020 года и знаете, что раньше в Литве наблюдалась большая солидарность. Как нынешние и заявления политиков, и некую раздраженность общества вы как белорус ощущаете и оцениваете?
– Растерянно. Единственное, что я хочу сказать, я не вижу никаких изменений на уровне общества. Ко мне, к моим знакомым, друзьям белорусам, как было хорошее отношение с 2020 года, таким сейчас оно и осталось. Если мы говорим, что политики часто принимают решения, глядя на какие-то популистские заявления, на статистику, социологию и так далее, так интересно то, что я, живя в Вильнюсе, понимаю, что здесь самое комфортное и приятное отношение к белорусам.
Говоря про политические круги, то для меня это странно. Если бы мы опирались на популизм, то тогда бы я, мои коллеги, знакомые, наверное, видели бы на бытовом уровне какие-то дискриминационные вещи, но этого нет.
Поэтому бы я хотел выделить, что на уровне общества для меня нет никакого даже намека [на плохое отношение]. Почему политики или какие-то общественные деятели так пытаются всё преподнести – не знаю, объективно не могу объяснить причину.
– Я не могу вас не спросить, так как вы сказали про общество и что на уровне людей не ощущается напряженности. Недавно в Литве активно обсуждалась тема литвинизма, в социальных сетях эти дискуссии велись активнее всего. Чувства опасения со стороны литовского общества в связи с тем, что белорусы якобы массово придерживаются идеологии литвинизма, вы тоже не ощущаете?
– Я не могу судить, потому что я не литовец, а это очень сложно понять. Я могу говорить как человек, который прожил в Минске, где фраза: «Мы ездили в Вильнюс кофе попить» являлась чем-то хорошим и позитивным. Мне кажется, скорее, вот такой должна быть общая история в будущем.
Про литвинизм и вот это якобы очень широкое обсуждение. Мы, в том числе, работаем и с дезинформацией, анализируем её. И знаем, что обычно это происходит волнами. С Украиной у нас было 3 или 4 волны, когда белорусы представлялись очень плохими людьми. Ты им показываешь другое, они говорят: «Нет, вы ракеты не останавливаете руками». Но было видно, что эта волна в “Твиттере” (ныне социальны сеть «Икс» – LRT.lt), например, продолжалась 3-4 дня и затихала. Через полгода опять начинается. То есть нет никакой объективной причины.
Поэтому, что касается того, что здесь (в Литве) произошло, я боюсь, что люди, которые решили все это поддержать и набросить, сами стали пешками в чужой игре. Потому что все это произошло, первые такие сообщения и широкая дискуссия, примерно за 4, 5 дней до годовщины 9 августа, выборов в Беларуси. Первые дни было широкое обсуждение, потом еще неделю как-то по угасающей, вот сейчас, по-моему, обсуждения никакого и нет. По крайне мере, я даже не вижу где-то очередных комментариев по этой теме. То есть это очень похоже на какой-то [информационный вброс]. Известна болевая точка, закидываются нужные нарративы. Есть какое-то видео одного человека, который пьяный в баре что-то там говорит. Ну, один человек, извините, не очень умный, а это проецируют, цитирую: «На всю оппозицию, которая придерживается такого же мнения».
Источник: Томас Валкаускас, LRT.lt
