Чем сильнее репрессируют людей, несогласных с войной против Украины, тем меньше в России проходит антивоенных акций. Адвокат из города Чебаркуль Челябинской области Олег Степанов вышел на антивоенный пикет с плакатом “Нет преступной войне”. Через 20 минут его доставили в отделение полиции и долго допрашивали, пытаясь обвинить в сотрудничестве с украинскими спецслужбами. Активиста осудили за “дискредитацию Вооруженных сил РФ” и приговорили к штрафу. 22 августа, в день суда над адвокатом, на место его акции встал в пикет еще один житель Челябинской области. Он держал в руках плакат с такой же надписью “Нет преступной войне”.
О своих гражданских взглядах и гражданском одиночестве Олег Степанов рассказал Радио Свобода.
– Почему вы решили выйти на пикет сейчас, когда репрессии против инакомыслящих усиливаются и все меньше людей, живущих в России, выражают публично антивоенные взгляды?
– Я мог и раньше выйти, но накипело у меня к этому моменту. Перед тем, как я вышел, была массированная бомбардировка Одессы. Опять погибли невинные люди. Россия продолжает и продолжает бомбить. Для меня не важно, когда я вышел в пикет. Война продлится еще достаточно долго. Я вышел на пикет, исходя из своих убеждений. Я не могу молчать, такой я человек. И я решил выразить свою позицию публично, как написано в протоколе, составленном полицейскими, “перед неопределенной группой лиц”. Война – это действительно преступление. Каждый день наносят ракетные удары по мирным жителям, разрушают инфраструктуру Украины. Идея выйти на пикет назревала у меня давно. Моя позиция относительно путинского режима сформировалась сразу после того, как Путин стал президентом. Когда он пришел к власти, я понял, что ничего хорошего Россию не ожидает. На протяжении всего этого времени я свою позицию не менял и писал в социальных сетях, как я отношусь к политике Путина и войне, которая началась в 2014 году. В прошлом году из-за публикации в фейсбуке меня хотели привлечь за антивоенные высказывания. Этого не произошло, потому что судья нашел ошибки в деле об административном правонарушении.
– Как реагировали на ваш пикет прохожие?
– В основном люди, увидев меня с плакатом, ускоряли шаг и опускали глаза. Я понял, что люди боятся даже смотреть на меня. Лишь два молодых человека подошли ко мне и сказали: “Молодец. Мы с тобой”. Простоял я недолго – около 20 минут. Ко мне подошел сотрудник полиции в звании майора, представился и сказал, что я совершаю правонарушение. Он приказал мне пройти с ним в отделении полиции. Я не боялся реакции со стороны государства. И я понимал, что буду оштрафован. В отделе полиции ко мне подошел сотрудник Центра “Э” и представился Жаном. Он пытался меня разговорить, спрашивал, кто на меня повлиял. Силовик предполагал, что я завербован украинскими спецслужбами, интересовался, нет ли у меня родственников в Украине, которые на меня оказали воздействие. Жану было непонятно, почему я вышел на улицу с этим плакатом. По мнению “эшника”, принять такое решение самостоятельно я никак не мог. Я объяснил ему, что являюсь противником войны и считаю ее подлой, преступной и бессмысленной. “Эшник” спросил: “Вы считаете президента преступником, раз война – преступная?” Я ответил, что Международным уголовным судом в Гааге выдан ордер на арест президента РФ. Он находится в статусе подозреваемого как минимум. Украинскими судами были осуждены военнослужащие РФ, приговоры вступили в законную силу. Жан снова спросил: “Вы же как адвокат хорошо знаете законы, почему же вы вышли на пикет?” Я ответил, что при сталинщине были законы, по которым людей отправляли в ГУЛАГ. Это репрессивные законы, которые нарушают права человека. По моему мнению, я вышел в пикет совершенно законно. Жан требовал, чтобы я добровольно показал ему содержание телефона. Тем самым я должен был, по мнению силовика, доказать, что я не являюсь агентом украинских спецслужб. “Эшник” требовал показать телеграм-каналы, на которые я подписан, и спрашивал, нет ли среди них телеграм-канала Русского добровольческого корпуса. Жан в наглой форме утверждал, что если я подписан на украинские аккаунты, то на меня возбудят уголовное дело. Я возражал ему, ссылаясь на законодательство, потому что в рамках этого дела полиция не имела права изымать мой телефон. Жан угрожал тем, что скоро подойдут сотрудники ФСБ и все равно добьются желаемого. Когда Жан отошел от меня, я сломал свой телефон. Через три часа “эшник” сказал, что телефон у меня забирать не будут. Я потребовал составить протокол задержания, забрал его и копию протокола правонарушения.
– Вам совсем не было страшно участвовать в антивоенном пикете?
– Мое возмущение этой войной перебороло мои опасения. Я очень переживаю, мне больно, что моя страна уничтожает другую страну, соседнюю страну, которая раньше была братской. Моя эмпатия победила страх перед последствиями этой акции, и я вышел в пикет.
– Это правда, что вы 40 минут объясняли судье свою позицию, когда вас судили за пикет?
– В порядке КОАП мне было предоставлено слово для обоснования моей позиции. И я заранее подготовил письменные пояснения по делу против меня. Там было много дат и цифр, которые сложно запомнить, поэтому я зачитывал свою речь, используя эти письменные пояснения. Я хотел упредить возможный текст постановления судьи, потому что я уже участвовал в качестве защитника по таким делам. Все 40 минут я опровергал будущие доводы суда и рассказывал о своей гражданской позиции, обосновывая ее в том числе и резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН, и 29-й статьей Конституции России, которая гласит, что каждому гарантируется свобода мысли и слова, и Европейской конвенцией о защите прав человека. Судья заскучала во время моего выступления, она не готова была к такому длинному процессу.
– Вы хотели таким образом повлиять на ход дела или высказать публично свою позицию?
– На заседание суда меня пришли поддержать люди. Я хотел рассказать им максимально подробно о своей позиции. Я хотел посмотреть, что будет написано в постановлении судьи, потому что все ее возможные доводы я опроверг в своей речи. Но судья написала в постановлении все по шаблону. Видимо, судьям выдается “болванка”, которую они копируют, меняя только персональные данные обвиняемых. Я буду подавать апелляцию на это решение.
– Как вы думаете, почему граждане России не выступают массово против войны?
– Пропаганда не оседает в сознании лишь тех людей, которые способны самостоятельно мыслить и хоть чем-то интересоваться. Это не так просто, как оказалось, уметь анализировать, смотреть другие источники. В России люди за 20 лет правления Путина деградировали.
Пропаганда – это самое мощное оружие власти Путина. Она отупляет людей и показывает события, используя то полуправду, то тотальную ложь. Например, мне было сказано в отделе полиции Челябинска после задержания, что правду может говорить только представитель Министерства обороны Игорь Конашенков. Все остальное, по мнению силовиков, это ложь. Государство монополизировало право на правду.
Такова официальная позиция силовых ведомств. Каждому привлекаемому по статье за дискредитацию Вооруженных сил РФ лицу говорят, что правдивую информацию о событиях может преподносить только официальный представитель Министерства обороны РФ.
В результате в моем окружении вроде бы грамотные и профессиональные люди, как выяснилось, верят пропаганде. Когда я одного такого человека спросил: “Ты правда в это веришь?”, он ответил “А ты нет? Так ты предатель! Раз ты в такое время, когда с нами воюет НАТО, высказываешь антивоенную позицию”.
– Вы чувствуете себя в изоляции из-за ваших гражданских взглядов?
– Таких, как я, активистов в моем городе Чебаркуль нет. Мое положение – это гражданское одиночество, виртуальная тюрьма. В моем городе у меня нет единомышленников, в Челябинске их два, один живет в Златоусте. С остальными соратниками мы общаемся только в социальных сетях.
– Вы сейчас выступаете как адвокат в политических делах?
– Я сейчас представляю интересы Натальи Гусевой. Она управляла “Голосом” на территории Челябинской области. В 2018 году я был наблюдателем на президентских выборах. Я хотел узнать, как люди на самом деле голосуют. Я тогда понял, что как минимум две трети россиян без всяких подтасовок выбирают Путина. Тогда мы познакомились с Натальей Гусевой. Она со мной связалась сразу, когда узнала, что ее привлекают к уголовной ответственности “за фейки” из-за постов. Дело на нее возбудили два месяца назад, а известно об этом стало только после того, как к ней пришли недавно с обыском, как и к другим участникам “Голоса”. Следователь на допросе также задавал Наталье вопросы о работе “Голоса”, что никак не относится к составу преступления. Еще я сопровождал молодого человека на допросе в ФСБ. Но в последнее время немногие люди решаются выступать против власти.
– Верите ли вы в коллективную ответственность россиян за войну против Украины?
– Коллективная ответственность существует, независимо от того, как человек относится к этой войне. Все россияне отвечают за эту войну, потому что от имени России началась эта война. Да, мы виноваты. И я в том числе как гражданин России. Мне стыдно, что я россиянин, но я тоже несу эту ответственность.
– Планируете ли вы эмиграцию?
– Я чувствую себя здесь в изоляции. Человек – существо социальное, ему нужно общение с единомышленниками. И у меня возникают мысли уехать из России. Народ вокруг подозрительно реагирует на мои акции. Разные знакомые, родственники и коллеги говорят, мол, зачем это тебе надо, какое тебе дело до Украины. Некоторые мои друзья стали бывшими друзьями.
Но я не могу изменить свой мозг, перекраситься в ватника, зэтника или стать равнодушным. Для меня удивительно, что сейчас многие люди в России живут как до войны.
– Есть ли у вас сейчас на что-либо надежда?
– Если честно, нет у меня надежды на что-либо. Я не согласен с теми, кто думает, что если Путина не станет, Россия превратится в правовое государство и все будет прекрасно. Ничего после Путина не поменяется. Возможно, все станет еще хуже. Те же спецслужбы продолжат управлять подготовленным пропагандой народом. Деспотия длится более 500 лет, и нет никаких исторических шансов для России.
– В чем тогда смысл вашего смелого пикета, если вы не надеетесь на перемены?
– Люди в своей массе сейчас страшно боятся. Кто-то придерживается ватных взглядов и пропитан пропагандой. Я не знаю, каково соотношение тех и других, но это привело к тому, что гражданского общества в России нет. Независимые российские СМИ почти все уничтожены. В таких условиях я ничего не изменю. Но мой пикет продиктован моими совестью и убеждениями. Я просто не могу иначе – именно это мной двигало. Может быть, еще и то, что я свободный человек. 22 августа в день моего судебного заседания на место моего пикета вышел на акцию незнакомый мне человек Алексей Шахович из города Еманжелинск Челябинской области. В руках у него был плакат с надписью “Нет преступной войне”. Вышел он в том числе, чтобы меня поддержать. Алексея тоже задержали, составили на него протокол за “дискредитацию Вооруженных сил РФ”. Он мне позвонил недавно и попросил представлять его интересы в суде.
Источник: Дарья Егорова, «Радио Свобода».
