На прошлой неделе гимназист-отличник Егор Балазейкин встретил свое 17-летие в СИЗО № 5 Санкт-Петербурга. Из-за попытки поджога военкомата, которую следователи квалифицировали как терроризм, ему угрожает до 15 лет лишения свободы. Недавно у Егора диагностировали 2-ю стадию фиброза печени – осложнение неизлечимой болезни, которая прогрессирует с детства. Однако ни возраст подростка, ни диагноз, ни тот факт, что в результате попытки поджога никто не пострадал и ничего не сгорело, не повлияли на позицию следствия и суда – его продолжают обвинять в “терроризме” и держат в изоляторе.
Настоящее Время поговорило с родителями Егора, его адвокатом Ларис Дордий, а также с правозащитником “Первого отдела” об уголовном деле и состоянии здоровья подростка, который уже шестой месяц сидит в СИЗО.
Поджог, который не случился
Вечером 28 февраля 2023 года родителям Егора Балазейкина позвонили из КДН (комиссии по делам несовершеннолетних) и сообщили, что их сына задержали за попытку поджога военкомата в Кировске – небольшом городке в Ленинградской области. К тому времени Егор уже два часа находился в отделении полиции, где его допрашивали без присутствия родителей – звонок семье Балазейкиных поступил только ближе к полуночи. К сыну их пустили, только когда они и Егор подписали объяснительные. Мать подростка рассказала “Новой газете”, что тогда они “вообще не соображали, что происходит”, и делали то, что им говорили. В официальном телеграм-канале Росгвардии Петербурга сразу сообщили, что на остановке в Кировске по приметам задержали 16-летнего подростка, который бросил в здание военкомата бутылку с горючей смесью около 10 часов вечера. Она разбилась, но возгорания не произошло. Ничего не было повреждено или разбито. Людей в поздний час в военкомате не было.
Егора задержали на 48 часов и возбудили уголовное дело за “умышленное уничтожение или повреждение имущества” (ст. 167 УК РФ). Первого марта Балазейкина допросили с участием адвоката по назначению – другого защитника к тому времени родители не успели найти. После этого дело переквалифицировали на ч. 1 ст. 205 УК РФ – умышленный поджог превратился в “террористический акт”. Мать Егора рассказывала “Дождю”, что “следователи очень четко подвели” подростка к нужным формулировкам во время допроса, после чего вменили ему статью о терроризме. В тот же день Егору предъявили обвинения по двум другим эпизодам: неудачная попытка поджога военкомата в Кировске 8 февраля и поджог военкомата в Невском районе Петербурга 12 февраля. Однако пока неизвестно, удастся ли следствию доказать виновность Егора в этих преступлениях и что указывает на его причастность.
Юрист “Первого отдела” Евгений Смирнов отмечает, что перевод дела под статью о терроризме показывает необходимость адвокатской помощи с момента задержания. Террористический акт отличается от обычного поджога целями, которые преследует человек: считается, что при теракте преступник желает своими действиями дестабилизировать работу госорганов или повлиять на принимаемые ими решения. “Грань между обычным поджогом и терактом очень тонка, и опытный сотрудник правоохранительных органов с легкостью сможет “сломать” неподготовленного человека для дачи им нужных показаний”, – комментирует эксперт.
Арест старшеклассника
Второго марта 2023 года суд заключил подростка в СИЗО на два месяца, а затем продлил арест до 1 августа. В последний раз по решению городского суда Кировска срок его содержания под стражей продлили до 27 августа: следователь Крючков попросил увеличить сроки следствия до шести месяцев, и суд удовлетворил ходатайство. С 2011 года несовершеннолетние в России могут содержаться в СИЗО только в случае совершения тяжкого или особо тяжкого преступления. Статья “Террористический акт”, которую вменяют Егору, относится именно к этой категории.
По мнению следователя, если Егор окажется на свободе, то он будет заниматься “преступной деятельностью” и может скрыться от органов, поэтому он должен находиться под стражей, пишет Sota.Vision. Кроме того, по словам силовиков, из-за того, что подросток проживал в Петербурге один, его действия непредсказуемы, так как ему недоставало родительского присмотра. После поступления Егора в гимназию родители сняли для сына комнату в центре Петербурга, это облегчило дорогу от дома до школы, которая раньше занимала 2-3 часа.
Сам Егор не отрицал того, что бросил бутылку в здание военкомата. Но не согласен с мотивацией, которую ему приписывает следствие: умысел на возникновение пожара и появление человеческих жертв. Ни о чем подобном он не думал, говорит Егор, а свои действия называет жестом отчаяния, попыткой докричаться до многих россиян: “Я хочу, чтобы как можно больше людей узнало об этом. Люди должны снимать понемногу розовые очки, должны пробуждаться, понимать, в какой ситуации мы все сейчас живем, потому что нельзя спать так долго”.
МВД и Генпрокуратура: любой поджог военкомата – терроризм
Восьмого августа МВД России и Генпрокуратура одновременно опубликовали заявления о том, что поджоги военкоматов теперь будут расцениваться как “террористический акт или диверсия”. “Медиазона” ведет подсчет поджогов военкоматов в России, и, по последним данным, обвинения за поджоги были предъявлены в 82 случаях. При этом 41 из них квалифицируются как дела о терроризме и один – как диверсия. Всего к 27 июля в России было зафиксировано 113 поджогов зданий военкоматов. Их количество заметно увеличилось после объявления мобилизации в сентябре прошлого года. Новую волну поджогов наблюдали с 29 июля по 2 августа 2023 года – по подсчетам “Медузы”, за эти пять дней военкоматы пытались поджечь не менее 28 раз. Многие поджигатели говорили, что делали это по указанию людей, которые звонили и представлялись сотрудниками полиции или ФСБ.
История Егора: отличник, который не согласен с Ницше, но любит Достоевского
Егор Балазейкин учился в школе в Отрадном (город в Ленобласти в 40 км от Санкт-Петербурга) и был отличником. В прошлом году он успешно сдал экзамены и поступил в гимназию № 166 в Петербурге. Учеба там очень нравилась юноше: поездки в музеи и театры, открытые уроки и разнообразные дополнительные занятия – во всех этих мероприятиях он активно участвовал те полгода, которые проучился в гимназии, пока его не задержали. В репортаже “Новой газеты” описывается комната Егора, полная книг: в шкафу под потолок стоят тома Толстого, Достоевского и Ремарка. Родители рассказывают, что мальчик всегда очень интересовался военно-исторической и художественной литературой. В письмах, которые он отправляет родителям, Егор часто говорит, что находит утешение в словах философов и литераторов. Читает Ницше и пишет, что “не встречал еще человека, с которым настолько не согласен”. “Единственные его слова, которые показались мне правильными: “Разделенная с другими несправедливость – это уже половина справедливости”, – делится Егор.
Когда мальчику было 8 лет, выяснилось, что у него тяжелая неизлечимая болезнь – аутоиммунный гепатит. В начале августа 2023 года Егор с разрешения следователя прошел обследование в одной из клиник Санкт-Петербурга, где у него диагностировали 2-ю стадию фиброза печени. Для проведения обследования был открыт сбор, и благодаря откликнувшимся людям необходимую сумму удалось получить. По заключению медиков, без должного лечения болезнь может прогрессировать и перерасти в цирроз печени. Мать мальчика рассказала суду, что руководство СИЗО отказывает в возможности контроля заболевания. Аутоиммунный гепатит требует постоянного скрининга, но руководство СИЗО не может направить подростка в клинику.
После очередного продления срока ареста Егора адвокат Сергей Локтев рассказал Sota.Vision, что подросток держится очень стойко, “как взрослый человек, несмотря на свой юный возраст”. Кажется, что Егор готов к тому, что срок может быть большим. Перед задержанием он не успел осуществить свою идею – посетить театр в Москве – и так написал об этом родителям: “Это ничего. Назло выйду и пойду. Сделаю, что не успел. Полюблю, кого не полюбил”.
Семья и война
После 24 февраля 2022 года Егор, и прежде не считавший себя аполитичным, стал еще больше интересоваться политикой. Мать подростка рассказывает, что семья каждый день обсуждала войну в Украине: “Ни одного дня начиная с 24 февраля 2022 года не проходило у нас, чтобы мы не касались этой темы”. Как писала “Новая”, Балазейкины сначала восприняли войну “спокойно” и считали, что “видимо, есть необходимость”. Подруга семьи рассказывала Север.Реалиям в марте 2023 года, что в начале войны мальчик поддерживал решение Владимира Путина о вторжении в Украину, но смерть близкого на этой войне поменяла его позицию на противоположную. Родители Егора сказали Настоящему Времени, что процесс определения политической позиции был длительный и “не произошел в один момент”. По их словам, на то, чтобы сформировать четкое мнение по этому вопросу им понадобилось много времени: “Мы не поддерживали начало военных действий, но и не выступали против них. Мы читали новости, обсуждали происходящее, спорили, плакали”.
Дядя Егора, родной брат отца, был военным разведчиком и добровольцем поехал на войну в Украину. Это случилось в апреле 2022-го, он никому не сообщил о своем решении. 27 июня он погиб, и мальчик тяжело переживал утрату. Спустя 10 дней после похорон дяди наступил день рождения Егора, тогда он говорил, что “праздновать совершенно нечего” не только из-за трагедии в семье, но и из-за тяжелого периода, который “скоро будет еще хуже”.
Мать Егора Татьяна рассказывала, что на Новый год в их семье впервые “не было ни елки, ни праздничного стола, ни подарков”. Мальчик утром 1 января 2023-го сообщил родителям об ударе по Макеевке (лагерь российских солдат был разрушен украинскими вооруженными силами на фоне очередной волны ракетных ударов России по украинским городам). “Мы опять это обсуждали, опять плакали…”, – говорила мать Егора. Спустя время она попросила сына “взять паузу от страшных новостей” и “перестать эмоционально убивать друг друга”, немного успокоиться, выдохнуть. Он перестал говорить с ней о войне и, по словам Татьяны, стал “в себе все переживать”. “Это единственное, за что я себя виню. Мне казалось, если не обсуждать страшное и больное, оно как-то пройдет мимо”, – говорила Татьяна.
После задержания и заключения в СИЗО Егор написал, что ни о чем не жалеет и считает свой поступок наиболее верным: “Я должен был заявить о своей позиции. Я не могу и подумать о том, чтобы сейчас жить как-то иначе. Переиграть все и остаться в стороне было бы для меня огромным предательством”.
Сейчас родители поддерживают его и навещают при любой возможности. Егор говорит о матери и отце так: “Таких храбрых людей я в своей жизни видел немного”. Они часто пишут сыну и этим летом участвовали в акции в поддержку политзаключенных: писали им письма в петербургском офисе партии “Яблоко” – за один вечер было отправлено более 170 писем. Сам Егор пишет, что сообщения от совершенно незнакомых людей помогают ему сохранять силу духа. Сейчас эмоциональная поддержка – практически единственный способ как-то помочь подростку. “Хочется немного еще рассказать о Людях, которые мне написали, хочется отметить их образованность, зрелость. Присылают оригами, фотографии себя и своих детей. Каждое второе письмо с предложением как-либо помочь”, – рассказывает Егор в одном из своих сообщений отцу.
“Мы не можем быть слабее нашего сына”
Адвокат Ларис Дордий рассказала Настоящему Времени, что сторона защиты сейчас старается сделать так, чтобы наказание Егора было наименее суровым из возможных. Это может произойти в том случае, если его дело снова переквалифицируют на ст. 167 УК РФ (“Умышленное уничтожение или повреждение имущества”). Юристы рассчитывают на то, что суд не оставит без внимания возраст подростка и его болезнь. Дордий подчеркивает, что, независимо от мотивов действий Егора и политического контекста, сторона защиты не согласна с тем, что его поступок рассматривается как “террористический акт”.
Егор – самый младший в России обвиняемый по тяжкой статье 205 УК РФ о “терроризме” за поджог военкомата. Он пишет: “Оказаться за решеткой из-за брошенной бутылки – это нонсенс”.
“Егор очень силен духом, – говорят о нем родители. – Это помогает ему выдержать сегодняшние испытания. А еще вера в себя, в своих сограждан, надежда на то, что любовь сильнее ненависти и зла”. На вопрос о том, как Егор воспринял тот факт, что встретил 17-летие в СИЗО, родители отвечают, что он никогда не считал дни рождения какими-то особенными днями. Его поздравили сокамерники, огромное количество людей прислали поздравительные открытки и письма – это, по их словам, стало для него главным подарком. Родители же в день рождения сына пересматривали его детские фотографии и видео, вспоминали разные моменты из жизни и плакали.
Справляться с ситуацией им помогает стойкость сына и его вера в лучшее, говорят Татьяна и Даниэль Балазейкины: “Мы не можем позволить себе раскиснуть, ведь тогда Егор останется один в этой битве. Мы не можем быть слабее нашего сына”.
Источник: «Настоящее время»
