Два года назад омские активисты объединились, чтобы вместе противостоять инициативам, влияющим на жизнь в родном городе: добивались отмены строительства ухудшающих экологию производств, вели антикоррупционные расследования, защищали активистов, подвергающихся преследованию за политические взгляды. С началом войны основным направлением их работы стала помощь мобилизованным и контрактникам, отказавшимся воевать. Им удалось вывезти из России и Казахстана активистов, объявленных в международный розыск, а также военнобязанных без загранпаспортов.
“За акцию “Нет нацизму” меня начала преследовать ФСБ”
Меньше месяца назад “Омское гражданское объединение” отметило двухлетие. В этот день российские власти сделали сибирским правозащитникам “подарок” – внесли ОГО в реестр иноагентов. К этому моменту почти все активисты были уже вне России, но работу продолжали.
– Мы решили создать свое независимое СМИ, правозащитный проект и стали организаторами движения за права человека в Омске, – говорит один из сооснователей “Омского гражданского объединения” (ОГО) Роман Кинг. – У каждого из сооснователей была своя аудитория, которая интересовалась одним каким-то направлением, мы сумели объединить их вместе и сообща действительно достигли намного больше результатов, чем мы добились бы по раздельности. Расследования коррупции среди чиновников, экологические проблемы, ЛГБТ-повестка, защита более 60 эко-активистов, преследуемых государством.
– Статус иноагента как-то повлиял на ОГО? Сложнее стало работать?
– Сейчас российским властям на нас сложно воздействовать, потому что практически все участники объединения вне России. Поэтому можем открыто говорить о войне, о происходящем в нашем регионе беспределе.
Переезжать часть команды начала еще до войны, остальные перебрались летом 2022 года. 2 августа я тоже выбрался из России. Правда, меня снимали с рейсов, чтобы посадить, но удалось улететь.
За акцию “Нет нацизму”, когда я выходил к памятнику малолетним узникам фашизма, меня начала преследовать ФСБ, сначала осудили по административной статье “дискредитация действий российской армии”. Собрали следующее дело и хотели судить уже за “фейки о российской армии”, по уголовной статье мне грозило уже 15 лет.
11 апреля 2022 года я выходил с пикетом “Нет нацизму”, а 21 апреля меня уже задержали сотрудники полиции, по сути “украли у подъезда дома” и привезли на весь день в отделение полиции. Там продержали, не давая связаться ни с защитником, ни с кем-то еще. Хотели сразу же увезти на суд, а потом отпустили под подписку, что я обязуюсь явиться на заседание суда.
– Пришли?
– Да, конечно, с защитником. Там было смешно – пригласили сотрудника полиции, который составил на меня протокол по дискредитации российской армии, и судья спрашивает у меня и у него: “А какая война сейчас идет, о какой войне вы говорите?” Я говорю, что война в общем смысле, а сотрудник полиции: “У нас одна война – война с Украиной сейчас идет”. То есть он сам же в зале суда и дискредитировал действия российской армии, называя “СВО” войной. Вот только ему ничего за это не было.
На второе заседание я не пошел – 29 июля должен был вылететь из России. Я не знаю, было ли уже уголовное дело, когда меня сняли в Екатеринбурге с рейса, но мне знающие люди сказали: “Надо бежать из страны”. В итоге уже окольными путями из России выбирался.
– Когда снимали с рейса, как объяснили?
– Сказали сидеть в аэропорту, ждать, что меня отправят назад в Омск. Прямо не сказали, что готовится уголовное дело, но принесли две бумажки, в которых содержалась информация, что меня признали невыездным, и меня заставили их подписать.
“Три попытки улететь, три ночи без сна”
– Когда Омское гражданское объединение стало помогать тем мобилизованным, кто не хочет воевать?
– Буквально сразу, как началась мобилизация в сентябре, мы открыли горячую линию для тех, кому нужна помощь психологическая, юридические консультации. А также помогали им уезжать из России. Открыли шелтеры в Астане и в Армении. То есть помогали людям пересекать границу России с Казахстаном, уезжать в Армению, дали возможность пожить в нашем шелтере, чтобы они немного пришли в себя, как-то начали обустраиваться на новом месте.
– Сколько примерно человек релоцировали? Скольким помогли?
– 4700 человек – столько человек получили бесплатные консультации юристов на сегодня, и работа продолжается. 126 активистов мы защитили в суде, 22 правозащитника получили от нас гуманитарную, психологическую помощь, в оплате штрафов в том числе – мы собираем деньги на оплату штрафов. 7 человек мы вывезли. 10 человек сейчас в процессе – мы ведем их кейсы, помогаем покинуть Россию, рассказывать их истории пока небезопасно, – говорит Роман Кинг.
В конце июля в телеграме ОГО появилась информация, что “единственный независимый депутат Омского горсовета, находящийся в федеральном и международном розыске по уголовному делу за “ложную информацию” о путинской армии, теперь находится в безопасности!” Дмитрий Петренко был избран депутатом в горсовет Омска от партии КПРФ в 2017 году. А в октябре 2021 года из фракции его исключили: однопартийцы сочли, что он якобы “работает против партии”. Сам Петренко причиной исключения считает свой арест за съемки нарушений на выборах.
В марте 2022 года его впервые задержали за антивоенную акцию и увезли в Следственный комитет, позже завели против него дело о “фейках” за антивоенные посты, провели дома обыск и изъяли загранпаспорт. В начале апреля Петренко арестовали на семь суток за “демонстрацию нацистской символики”. Он сравнил латинскую букву Z, ставшую символом вторжения России в Украину, с шевроном полицейской дивизии СС. В августе 2022 года Дмитрий не явился на предварительные слушания по своему делу, и Куйбышевский районный суд Омска объявил его в розыск.
С тех пор прошел почти год, и в начале августа 2023-го выяснилось, что Петренко удалось выехать во Францию.
“Его самолет только что успешно приземлился в аэропорту Франции. Это первый случай в нашей работе, когда россиянин, не имеющий другого гражданства, смог пересечь границу Шенгенской зоны без загранпаспорта. Три попытки улететь, три ночи без сна, десятки обращений и звонков в консульство, посольство, пограничную службу, прокуратуру, авиакомпании и транспортную полицию, задействование механизмов ООН”, – написали 4 августа основатели ОГО.
Они нашли его случайно в Казахстане, куда Дмитрию удалось перебраться из России
– Ему по мере пресечения просто запретили выходить в интернет и связываться с кем-либо, – говорит сооснователь ОГО Николай Родькин. – Мы пытались с ним связаться, я лично ему писал, но он не отвечал. Не знали совершенно, где он находится, куда уехал, что с ним происходит. Потом мы начали работать с Казахстаном, открыв там своей шелтер для тех, кто бежит от мобилизации. В октябре людей было очень много, прямо ломанулись в соседнюю страну. Нашим сотрудникам в Казахстане приходилось искать их на вокзалах, в мечетях, куда они просто заходили погреться.
А раз появился шелтер, нужно было и поддержку, юридическую и социальную, этим людям организовать. И тем, кто собрался оставаться в Казахстане, и тем, кому дальше ехать надо. Собрали юристов. И через некоторое время именно по “сарафанному радио” удалось найти в Казахстане Дмитрия. Тогда же нам стало известно, что у него нет загранпаспорта, практически не осталось средств к существованию, что ему трудно и работу там найти, и вообще воспользоваться какой-то услугой. Как говорил сам Дима, каждый его шаг вызывал сразу два наряда полиции Казахстана. Например, идет он где-нибудь регистрироваться в государственных органах, разрешение на временное пребывание или разрешение на работу получать, как вся полиция мобилизуется. Все-таки он в розыск международный объявлен. Да, Казахстан – это довольно свободная страна, напрямую пока не подчиняется Российской Федерации, и, слава богу, прямой воли на то, чтобы Дмитрия задерживать и экстрадировать, не было. Но при всем при этом он не мог покинуть территорию Казахстана, потому что у него не было загранпаспорта. И долго находиться в Казахстане ему было опасно, в любой момент могли по запросу России экстрадировать.
А ОГО к тому времени уже имела опыт взаимодействия, в том числе и с Министерством иностранных дел Франции, и с консульством Франции в Казахстане, с другими международными организациями, которые помогают получать визы и запрашивать убежище во Франции. И мы пошли сразу именно по этому пути. Главная проблема была в том, что у него не было документа, с которым можно пересечь границу. Такой документ сделать можно было только, задействовав механизм ООН. И ему выдали Laissé-passer (дипломатический проездной документ ООН, позволяющий обладателю свободно перемещаться между странами во время осуществления служебных обязанностей или миссий от имени ООН).
Его получение для Дмитрия заняло порядка месяца. Гуманитарная виза во Францию в соответствии с этим документом тоже была оформлена, – рассказывает Николай.
Его коллега Роман Кинг добавляет, что у ОГО остался один шелтер – в Армении, и, если сравнивать с осенью 2022 года, сейчас перевозить людей из России стало намного сложнее.
– Безусловно, сложнее. Потому что и правительство, и новые законы палки в колеса вставляют. С Казахстаном стали напряженнее отношения – теперь невозможно там держать шелтер, потому что они могут выдать людей России. Кыргызстан тоже отпал, потому что начал выдавать россиян. С Грузией сейчас проблемы. Я сам на днях пытался проехать туда, мне запретили въезд навсегда: 9 часов простоял на границе, на паспортном контроле, они держали в заложниках мой паспорт, по итогу на камеру вручили отказ во въезде. Это значит, что нет смысла пробовать въехать через другой пункт.
В целом для россиян везде усложняется выезд. Я не понимаю, о чем думают сейчас люди, которые еще остаются в России и планируют отъезд – им надо в срочном порядке уезжать, так как сейчас будут увеличивать сумму штрафов за неявку по повестке и в целом ужесточать преследование. А у призывников, кто попал в базу и по повестке должен явиться в военкомат, будут отбирать загранпаспорта – это, считай, все: “железный занавес” в действии.
–К вам обращаются те, кто, допустим, получил повестку, но не расписался за нее и решил, что еще может отсидеться в России?
– Постоянно обращаются. Есть и такие, кто хочет спрятаться “где-то” на территории России и выезжать не готов. Но тех, кто просит у нас помощи в релокации из страны, все же больше.
– Из ваших шелтеров пока не выдворяли в Россию принудительно? Может быть, вы перестраховываетесь с их закрытием?
– Слава богу, у нас ничего подобного не было. Только наблюдали за такими выдворениями.
Но дело в том, что если человека в России признают виновным по уголовным делам – о фейках, например, ему потом сложно покинуть Казахстан, точнее – невозможно пересечь границу. Одному такому мы недавно помогли. Николаю Башмакову. У него была сложная ситуация, за которую никто не хотел браться: открытое уголовное дело, его искали, в том числе по родственникам. Собственно, он узнал о своем деле, когда ему написали родственники из России. 6 месяцев в Казахстане он находился, обращался в правозащитные организации за помощью, просил эвакуировать его. Все отказывались, так как с уголовным делом – это очень сложно. Нам удалось, но детали пока не могу рассказать. Если мы это опубличим, просто перекрою дорогу всем остальным, – объясняет Кинг.
В январе 2022 года на казанского активиста Николая Башмакова из-за конфликта в автобусе завели сначала административное дело о мелком хулиганстве, а потом и уголовное. Башмаков отказался предъявить QR-код о вакцинации кондуктору, пытался выйти из автобуса, но водитель и кондуктор затащили его обратно. В результате он брызнул в лицо кондуктора перцовым баллончиком. После этого, по словам Башмакова, его ударили по лицу, сломали палец, а затем брызнули из перцового баллончика ему самому в лицо.
Преследование со стороны силовиков он связывает со своей политической деятельностью, в том числе с организацией митинга в поддержку Алексея Навального, одиночными пикетами и наблюдением на выборах. На тот момент, когда в ОГО занялись делом Башмакова, Николай вот уже год переезжал из страны в страну – был и в Армении, и в Турции, и в Грузии, а в итоге оказался в Казахстане.
– Случайно попал к нам, когда никто ему не смог помочь. И мое мнение, проблема была в том, что другие антивоенные проекты не считали его правозащитником, а это понятие оценочное, в принципе – это человек, который ведет деятельность в защиту прав человека. И разве Николай, который постоянно принимал участие в уличных акциях протеста против коррупционных законов и защищал права человека на свободу мирных собраний и свободы слова, не настоящий правозащитник? Мы также посмотрели, что Николай помогал другим релокантам уехать из России, пересечь границу – это тоже является защитой права человека на свободу передвижения и защитой от преследования государства по политическим мотивам.
В итоге мы взяли этот кейс и тоже очень быстро решили вопрос. Две недели, наверное, у нас заняло, чтобы Николай также оказался в Париже.
– Сейчас основная сложность в том, что многие релоцируются экстренно в тот же Казахстан и часто у них нет загранпаспортов?
– Да. Плюс еще, бывает, что висят какие-то долги или штрафы. Как у нас в Омске многомиллионное преследование было за организацию митингов в поддержку Навального – когда МВД отсудило большие суммы за то, что им якобы пришлось в выходные работать, бензин жечь. И тебе не выдают загранпаспорт в принципе, пока ты не оплатишь эти штрафы.
А еще если на активистах висят долги и счета, как у меня, например, заблокированы, то даже когда ты выезжаешь куда-то, тебе сложно сделать хоть какую-то карту в любом банке. Потому что требуют целый пакет документов, которых, естественно, у тебя нет.
“За иноагентство – большое спасибо!”
– Роман, ОГО существует на гранты или донаты?
– Мы существуем на донаты нашей аудитории, у нас нет никаких заграничных грантов. Хоть нас и признали сейчас иноагентами, они не смогли найти никакого зарубежного финансирования, поэтому у нас приписка стоит в Минюсте, что мы распространяли фейки о российской армии на неограниченную аудиторию.
– Вы знаете, о каких именно постах или видео речь?
– Самое смешное, что нет, не указано. Мы будем подавать в суд и оспаривать признание иноагентами, так как это произвол. В процессе, как это обычно бывает, и выясним, что стало формальным поводом.
Для нас этот статус – действительно знак того, что мы оказались настолько полезными для общества, для отказавшихся воевать, что с этой угрозой режим не смог мириться. Они признали, что мы реальная угроза, раз внесли нас в иноагентский список.
Сложности с этим статусом будут только в том, что в России у нас будут расти и расти штрафы за то, что мы отказываемся использовать эту приписку иноагентскую. Мы не собираемся следовать этим смешным правилам Минюста.
Быть в этом списке почетно, так как там только правозащитники, хорошие люди, и те, кто выступает против войны. Так что мы горды находиться среди этих почти 700 организаций, общественных деятелей и просто известных людей. Как раз недавно депутат, по-моему, от ЛДПР жаловался на то, что иноагенты смеются над списком, когда их признают, поздравляют друг друга и считают это почетным. .
– Вы не были удивлены, когда получили этот статус? Подозревали, что это произойдет?
– Мы еще как удивлены были. В тот день мы проводили стрим, посвященный нашему двухлетию, отчитывались перед аудиторией о проделанной работе, вспоминали прошлое, как мы создавали Омское гражданское объединение, о выборах рассказывали, как выдвигали собственного кандидата в мэры, о своем преследовании рассказывали и преследовании активистов омских.
Только закончили стрим, разъехались по домам и буквально по пути домой в транспорте все узнаем, что нас внесли в список. Нас тут же начинают поздравлять. Нам активнее даже начали донатить, у нас двукратный(!) прирост подписчиков. Нас прорекламировали, поздравляя с включением в этот список, довольно известные и уважаемые люди. Включение в этот список открыло для нас возможность сотрудничать с уже признанными иногагентами и обмениваться аудиториями с довольно влиятельными СМИ и общественными деятелями. Так что – спасибо!
“Российским эмигрантам очень плохо живется”
– Можете вспомнить 24 февраля 2022 года, как активисты вашего объединения узнали о войне, как среагировали?
– Я прекрасно помню тот день, и ночь, и следующий день, они просто врезались в память. У нас были большие планы на 2022 год. В сентябре 2023-го мы собирались участвовать в выборах депутатов омского горсовета. Мы бы победили, и у нас появилось бы больше рычагов и возможностей лоббировать мнения и пожелания омичей. Мы бы поднимали те вопросы, которые остро стоят перед нашим городом – экология, коррупция, загрязняющие выбросы.
К январю 2022 года мы уже расписали всю кампанию. А 24-го февраля узнали о начале войны, хотя до этого объявлялось по всем новостям, что Путин отводит войска. Мы засыпаем, а просыпаемся во время военных действий, понимаем, что все наши планы буквально перечеркнуты, понимаем, что следом начнется прессинг, что оппозицию выдавят из страны. Всех, кто не согласен с нынешним режимом и властью, ждут репрессии и преследования. Мы поняли, что нам придется закрывать офис, как-то выбираться самим.
– При этом вы спустя пару месяцев выходите на пикет. Разве на тот момент еще не было ощущения, что стоит выйти хоть с белым листом, как тебя задержат?
– Это была очень личная акция, приуроченная к Дню памяти об узниках фашистских лагерей, пикет. За год до этого мне “нашили” сотрудники полиции, ФСБ статью о пропаганде нацизма за мем во “ВКонтакте”, где был кадр из фильма “Бабий Яр”(Центр “Э” счел нарушением публикацию на странице Кинга в соцсети ВКонтакте мема, состоящего из двух фотографий. Первая – это кадр из немецко-белорусского художественного фильма “Бабий Яр” 2003 года, на котором запечатлен арест женщины нацистами. На втором снимке сотрудники МВД задерживают девушку во время одной из протестных акций. Коллаж сопровождался текстом: “Чувствуешь разницу? Ее уже нет”). Мне угрожали новой посадкой в изолятор, пришлось даже на время суда покидать Омск. В итоге суд назначил штраф в две тысячи рублей. Преследовали весь оставшийся 2021 год и начало 2022 года, хотя вроде как я ни в чем не виноват, этот же кадр из фильма “Бабий Яр” находится на “Кинопоиске” в открытом доступе, но почему-то “Кинопоиск” не штрафуют по этой статье, а меня обвиняют в пропаганде нацизма. Потому, как только началась война, я не мог молчать.
Смотрел новости, было страшно за будущее. 2 марта мы с единомышленниками из экологического сообщества отправили открытое антивоенное обращение к Путину, на которое так и не получили ответа. Мне после этого по решению прокуратуры заблокировали во “ВКонтакте” личную страницу, паблик “Народные новости” на 20 тысяч подписчиков, а в этом году и экологический паблик “Нам в Омске жить” – это последнее, что связывало меня с этой “ФСБ-сетью”. Признали группу запрещенной, как Фонд дикой природы и Гринпис, и заблокировали по решению Генеральной прокуратуры Российской Федерации.
– Как думаете, почему даже экологов преследуют? Даже тех, кто особенно про политику и не высказывается.
– Их тоже преследуют за дискредитацию действий российской армии, за критику “СВО”, за то, что некоторые из них называют вещи своими именами, то есть “СВО” называют войной.
У нас еще антиковидные ограничения действуют до сих пор. И активисты в таком затруднительном положении: ты не можешь выйти на пикет без маски, потому что власти не отменили ковидные ограничения, но не можешь выйти в маске, потому что тогда МВД обвинит тебя в том, что ты скрываешь свое лицо от сотрудников полиции – статья о нарушении правил проведения массовых мероприятий. А составленный по ней протокол – это уже внесение в список неблагонадежных. Тогда и тебя, и твоих родственников будут посещать сотрудники полиции. Перед каждым несанкционированным массовым мероприятием будут приходить, приносить уведомление о недопустимости участия, брать подписки, что ты не собираешься туда идти, а если пойдешь, то тебя уже по уголовной статье будут преследовать.
Прочему преследуют экологов – экология касается всех и каждого. Вопросы экологии опасны для власти тем, что на ровном месте, когда возникает проблема тех же выбросов, стоит одному сказать, второй подхватывает, там образовывается целое движение. Экология – это то, что может в короткие сроки сплотить огромную массу людей. Наша власть сейчас боится таких движений, потому что они еле усиживают на троне своем. Сейчас в России преследуются и запрещены любые протесты на любую тему.
Роман надеется, что их вынужденная эмиграция долго не продлится.
– Я все-таки надеюсь, что скоро режим рухнет. Но в прошлом году я думал, что до нового года все это разрешится, и я вернусь в Россию.
Потому что всю свою жизнь я положил на то, чтобы сделать свой родной город и область лучше. Я организовывал митинги, субботники, посадку деревьев, защиту города от химических производств, уборку пляжей, выходил на пикеты, Сад памяти мы высадили, защищали парки и скверы, а в последние годы – дендросад, он до сих пор под угрозой, ему уже сменили статус памятника природы на рекреационную зону, и план, по которому будет идти застройка этого памятника природы, готов. Это все не для того, чтобы уехать и строить жизнь вдали от родины.
Собирался вернуться и все-таки выдвигаться в депутаты, либо пойти работать в администрацию. Сейчас уже я не могу ждать. Не готов к тому, что это может затянуться на несколько лет.
Вообще, российским эмигрантам, которым пришлось покинуть родину из-за преследований, очень плохо живется за границей. И Евросоюз как-то не пытается облегчить эту жизнь. К примеру, с неоплаченными штрафами за акции протеста и заблокированными по этой причине счетами ты не можешь получить никакую визу – у тебя нет возможности подтвердить свое материальное положение, и что ты позже вернешься в свою страну.
Получить гуманитарные визы тоже еще та проблема. Например, Германия требует письма о взаимодействии с немецкими организациями – и в целом все эти запросы очень долго проходят, бюрократия ужаснейшая, все это время приходится жить в подвешенном состоянии.
“Лежал в том самом отделении с отравлением еще до Навального”
Роман Кинг закончил Омский институт иностранных языков, до 2014 года работал на местном АЗС менеджером, откуда его уволили после того, как он попал в поле зрения силовиков за экоактивизм. С 2010 по 2014 он провел успешную кампанию по защите Омска от постройки кремниевого завода.
– После этого успеха и отмены строительства завода меня отравили в кинотеатре “Галактика” и увезли в БСМП номер один (Роман потерял сознание в кинотеатре, он предполагает, что его могли отравить по указке предпринимателей, собиравшихся открывать завод). Небезызвестный доктор Сабаев (главный токсиколог Омской области, заявивший, что Навального “никто не травил ядом, иначе он бы не выжил”) выписал меня при явных симптомах отравления с якобы чистыми анализами при приеме. Да, получается, лежал в том самом отделении с отравлением еще до Навального. После выписки силовики пытались мне “шить” 228 статью, употребление и распространение наркотиков. В итоге у меня получилось отбиться от этого обвинения в суде, хотя доктор Сабаев там свидетельствовал против меня (несмотря на то, что при госпитализации он отрицал наличие каких-либо токсических веществ в моем организме). Я позже подавал на него иск о клевете и, естественно, проиграл. Ко мне приезжали сотрудники полиции и сказали, чтобы я “отстал от доброго доктора, иначе они увезут в лес, закопают меня, подожгут квартиру и дома родственников”. После этого я стал персоной нон грата в собственном родном городе, официально больше нигде не смог устроиться, – вспоминает Кинг.
Другой сооснователь ОГО – Чебыкин Даниил – в активизм, по его словам, пришел случайно: учился сначала в СибАДИ, потому в ОмГУПС, обе специальности инженерные.
Начал интересоваться политикой после 2014 года, когда был аннексирован Крым.
– С 2016 года наблюдал на выборах Госдумы, понял, что творится что-то неладное. В 2017 году выдвигался кандидатом в депутаты Омского городского совета, в это же время стал волонтером, а позже сотрудником штаба Навального в Омске. После закрытия штабов и признания их “экстремистскими” объединился с другими активистами, общественными деятелями по экологии и правозащите. Так мы основали Омское гражданское объединение. И занимаемся широким кругом вопросов: от составления списков погибших омичей до помощи беженцам и международной адвокации, – говорит Чебыкин.
Третий участник ОГО – Николай Родькин – вырос в Омске, где закончил 19-ю гимназию и Омский госуниверситет. Еще в старших классах школы он столкнулся с травлей за то, что не скрывал принадлежность к ЛГБТ. В студенческие годы начал активно участвовать в деятельности общественной организации, которая занималась профилактикой социально значимых инфекционных болезней, а также защитой прав людей, живущих с ВИЧ. По его мнению, именно это стало началом его пути в правозащите.
Параллельно с волонтерством Николай начал заниматься юридической практикой и представлять интересы граждан в суде. В 2019 году его выбрали в правление Омского отделения Российской ЛГБТ-сети. После ее ликвидации Николай Родькин вместе с другими активистами и правозащитниками решил основать новую организацию – ОГО. Одной из ее целей стала борьба за равные права и возможности для всех.
Источник: «Сибирь.Реалии».
