В России теперь вербуют на войну женщин-заключенных в колониях. Об этом изданию “Можем объяснить” рассказала основательница проекта “Русь сидящая”, журналистка и правозащитница Ольга Романова. По ее словам, до последнего времени активная вербовка женщин шла на оккупированных украинских территориях. Например, в захваченном городе Снежное в Донецкой области из местной колонии были завербованы около пятидесяти женщин. А еще сотню забрали из колоний на юге России. О вербовках женщин-заключенных пишет и телеграм-канал SOTA, ссылаясь на источники среди родственников заключенных. Они сообщали, что около тридцати осужденных женщин из ИК-7 в селе Новоуглянки Липецкой области были завербованы на войну, заключили контракт на два года с Министерством обороны России. За комментарием Настоящее Время обратилось к Ольге Романовой.
– Пока непонятно, как это происходит, потому что мы встречали три случая. Первый случай – это была не вербовка, это была просто отправка на фронт женщин из колонии Снежное на территории “ЛНР”. Каким образом с оккупированных территорий идет отправка на фронт, сказать невозможно. Министерства обороны там не было, ЧВК “Вагнер” там не было, но на фронте мы их увидели, и их отследили ВСУ.
Второй отряд, который мы увидели, – это женщины, которые трудились в сельском хозяйстве в небезызвестной станице Кущевской, это были осужденные женщины из женских лагерей неподалеку, а также довольно далеко от Кущевки: там и тридцать пять километров есть, и так далее. И вот порядка ста женщин исчезло, и мы их отследили уже на фронте. О них рассказывали пленные заключенные, что сражаются бок о бок с мужчинами, но это отдельное подразделение.
Женщины называют себя волчицами, также именуют их и заключенные. И они не поварихи, не фельдшерицы, не санитарки, они именно сражаются как штурмовики. И вот стало известно о вербовке женщин из колонии в Липецкой области. Это сложная женская колония, там очень распространена ВИЧ-инфекция.
– Я сегодня видела, SOTA писала, что там более 90% имеют положительный ВИЧ-статус.
– Я сомневаюсь в этих данных. Девяносто процентов – это катастрофа, о такой катастрофе мы не слышали. Но то, что там серьезная проблема именно с ВИЧ-инфекцией и с туберкулезом. И совершенно необходимо сказать, что у женщин и мужчин совершенно разная мотивация отправки на войну. Если у мужчин деньги не на первом месте, а часто на последнем, в самом начале вербовки для них важнее всего было обретение свободы и вообще вырваться на волю из тюрьмы, сейчас вышла на первое место такая социально-психологическая вещь – ощущение нужности, что “я хоть кому-то на этом белом свете нужен, хотя бы на фронте”.
– У мужчин?
– У мужчин. Они не зомбированы, они не запропагандированы. У мужчин в зонах по-прежнему действуют понятия, у них есть иерархия, и для них очень важно, чтобы у мужчины был запрет, то есть мобильный телефон, интернет. Они знают, что на самом деле происходит и на фронте, и в России. И они никак не очарованы и не околдованы, в отличие от женщин, которые как раз очарованы и околдованы. У них нет в зоне запретов. Интернет в женской колонии невозможен ни при каких условиях. И они знают только то, что им говорят по телевизору. И у них у всех мотивация отдать свою жизнь за Родину. Они пишут письма нам каждый день в стихах, в песнях и куплетах, они каждый день шлют письма и просят нас способствовать отправке их на фронт, чтобы они могли искупить свою вину и отдать свою жизнь.
– В вашу организацию они пишут?
– В том числе и в нашу организацию. Каждый день мы получаем письма.
– Удивительно. По вашим оценкам, какое количество женщин, если это станет массовым явлением, в российских колониях могут завербовать?
– Сейчас всего в колониях сидит 400 тысяч, 8% – это женщины, то есть порядка 35 тысяч. Много ты их не заберешь. Но меня поражает, что берут чесом. Вот та же колония в Снежном, пятьдесят человек оттуда. Это просто набрали не самых молодых, не самых спортивных, не самых зорких – просто пятьдесят женщин. То же самое – сотня с юга России. И тридцать женщин из Липецкой колонии – это тоже вполне себе рандомно: гребут всех подряд.
– А на статьи обращают внимание?
– Нет, конечно. Важно сказать, что закон, который был недавно принят, о том, что по нетяжким преступлениям женщин и мужчин, то есть вне зависимости от гендера, можно забирать из СИЗО, не предъявляя обвинения, без суда и следствия, если не признают вину. То есть сразу ты подозреваешься в совершении преступления или обвиняешься, например, и тебя тут же можно забирать на войну, если ты согласен. То есть можно уехать из СИЗО. А это происходит в Москве совершенно точно, и даже до принятия закона мы отмечали такие случаи. И женщины тоже.
– А положительный ВИЧ-статус может помешать отправке на фронт?
– До сих пор не мешал. У ЧВК “Вагнер” они разделялись по браслетам на руках: желтый и красный. Один – ВИЧ, а другой – туберкулез. Там была половина, если не больше, с желтыми и красными браслетами. До сих пор это никому не мешало вербовать.
<iframe src=”https://www.currenttime.tv/embed/player/0/32534605.html?type=video” frameborder=”0″ scrolling=”no” width=”820″ height=”464″ allowfullscreen></iframe>
Источник: Ирина Ромалийская, «Настоящее время».
