The Economist в редакционной статье сообщает, что в сентябре российских телезрителей ждет новое ежедневное шоу. Его название еще не определено, но продюсеры уже подбирают актерский состав: жен и матерей призывников. Участники действа должны вспомнить о героизме своих мужей и сыновей, рассказать слезливые истории, которые помогут Кремлю бросить больше молодых людей в мясорубку войны с Украиной.
Влиятельное британское издание напоминает, что в сентябре прошлого года Владимир Путин шокировал российскую общественность, объявив «частичную мобилизацию», нарушив свое обещание о том, что граждане смогут наблюдать за войной, не выходя из дома, без необходимости отправлять людей на обязательную военную службу. или призвать резервистов. Но успехи Украины заставили Путина искать резервы, чего не было со Второй мировой войны. Отказ подчиниться приказу, сдача в плен и дезертирство стали уголовными преступлениями, за совершение которых предусмотрено 10 лет лишения свободы.
The Economist приводит данные: первая волна мобилизации дала около 300 тысяч пополнений. Плохо обученные и плохо оснащенные, многие были убиты или ранены. Выживающие отчаянно нуждаются в ротации, сообщил недавно уволенный генерал Иван Попов. За последние несколько недель Кремль принял ряд законов, направленных на увеличение количества потенциальных новобранцев. Председатель комитета по обороне российского парламента и автор закона Андрей Картаполов сказал депутатам, что этот закон написан для большой войны, для общей мобилизации. И в воздухе уже чувствуется запах той великой войны».
The Economist отмечает, что потребность в людях для российской стороны зависит от успехов ВСУ. «Война – единственное спасение для Путина», – говорит один из российских политических обозревателей, остающийся работать в России.
Издание акцентирует, что в отличие от украинских командиров, пытающихся сохранить жизнь подчиненных, российская армия полагается на вроде бы неисчерпаемый человеческий ресурс, который можно бросить на войну, руководствуясь многовековой поговоркой: Бабы еще нарожают.
Журнал обращает внимание на то, что мобилизация включает в себя политические риски. В сентябре прошлого года это вызвало протесты по всей России. Были подожжены пункты вербовки, военные комиссариаты, сотни тысяч человек покинули страну. Через месяц Путин объявил, что мобилизация завершена. Это оказалось ложью. Президент так и не подписал документ о прекращении принудительного призыва. Кремль решил привлечь больше солдат-контрактников, которые, по крайней мере, теоретически, добровольно воюют за плату. Министр обороны Сергей Шойгу поставил задачу заключить около 400 тысяч новых контрактов.
С тех пор в России появились билборды, рекламирующие преимущества военной службы над трудом таксиста, фитнес-инструктора или охранника в супермаркете. Большие рекламные бюджеты, однако, не привели к росту числа желающих воевать. Чиновники говорят, что к июню новые контракты подписали 117 тысяч человек. Независимые наблюдатели утверждают, что реальные цифры, скорее всего, вдвое меньше.
Но Кремль начал закладывать основу для более эффективной мобилизации. Раньше резервистов можно было призвать только после того, как они физически получили призывные документы. Тысячи людей избежали этого, оставив свои зарегистрированные адреса; некоторые бежали из страны. Но с апреля призывные письма можно подать в электронном виде или опубликовать на государственном веб-портале. Вместо старых запыленных картотек резервистов создается новый электронный реестр. Наличие нескольких детей или нетрудоспособных на содержании больше не является основанием для увольнения.
Со дня вручения сообщения выезд призывника из страны незаконный. Скрывающиеся внутри России оказываются вне закона, не могут управлять автомобилем или осуществлять финансовые операции, в частности выплачивать ипотеку. Также Кремль увеличил возрастной ценз для призыва резервистов.
Издание пишет: «Отправка военнослужащих на передовую считалась табу со времен войны в Афганистане и чеченской войны 1995-96 годов, объясняет Сергей Кривенко из «Мемориала», запрещенной правозащитной группы, следящей за мобилизацией. Нарушение этой практики чревато негативной реакцией со стороны матерей молодых мужчин. Но Кремль нашел способ сделать это скрыто, заставляя военнослужащих подписывать контракты с армией, формально превращающей их в добровольцев. Министерство обороны сообщает, что последний призыв на военную службу составил немногим более 140 тыс. молодых мужчин; реальная цифра, скорее всего, будет ниже. До половины из них можно было склонить к подписанию договора угрозами, принуждением и ложью, говорит Кривенко. «Им говорят, что их все равно могут отправить на фронт, но если они подпишут контракт, они хотя бы получат деньги. Им не говорят, что контракт, который они заключают, нельзя расторгнуть. Фактически это превращает этих мужчин в крепостных», – объясняет Кривенко. Самое важное, что после окончания военной службы молодые люди попадают к резервистам, которых можно привлечь через мобилизацию. Новый закон повышает максимальный возраст для прохождения обязательной службы с 27 до 30 лет, а минимальный – 18 лет.
The Economist обращает внимание на сдерживающие факторы мобилизации: малое количество учебных центров и острую нехватку офицеров. Вот почему Кремль повысил возраст бывших профессионалов, которые могут быть призваны, до 65 лет. Павел Лузин, приглашенный научный сотрудник Школы права и дипломатии имени Флетчера, говорит, что они прочесывают последнее советское поколение.
Источник: The Economist (Перевод: «Главком»)
