Пропаганда навязывает нам, что главное — воевать, если не на фронте, то крепить мощь страны, а обыденная жизнь с ее будничными хлопотами — это мелко и жалко. Но именно эта рутина составляет основу жизни, ее понимания и создания. Так нас пытаются заставить разлюбить саму жизнь — сначала свою, а потом и чужую.
Жизнь. Просто жизнь
К определенному возрасту человек обычно понимает несколько важных вещей о своей жизни. Обретение этого понимания, вероятно, и называется в обиходе «взрослостью». Ведь не по датам же в документах ее определять! Это обретение бывает мучительным. Но такую высокую цену люди платят за возможность видеть и понимать это важное.
Иногда это называют «жизнь как она есть». Просто жизнь. Выясняется, что она состоит из повторяющихся действий, таких же, как у многих вокруг. Для большинства взрослых людей, кроме тех, кто специально бежит от этого, круг повседневных занятий довольно ограничен. И что больше ничего «особенного» нет и не будет. И что это-то как раз хорошо.
Оказывается, что не так важно, кем и где работать, чем заниматься в свободное время, какие выполнять обязанности перед близкими. Даже с кем спать и с кем жить. В итоге всё это несущественно. Более того (или хуже того?), всё — случайно: все эти «чем» и «с кем» могли бы оказаться другими. Но из этих «чем» и «с кем», которые в итоге и составили материал нашей жизни, и приходится её строить и оформлять.
И это строительство происходит посредством множества однообразных повторяющихся дел. Их переплетение называют рутиной. Открытие для себя такой рутины может оказаться разочарованием. Часто именно оно там и случается, в этом жизненном переходе ко «взрослости», потому что кто-то уверен, что не для того эта жизнь дана, а для чего-то куда бóльшего. А кому-то скромного набора этих дел, каким бы он ни был, недостаточно.
Но счастливы те, кто может возвращаться в свой дом — а тот на месте и не разрушен бомбой, — кто не в тюрьме и не в пыточных камерах, кто не угнан на бессмысленную войну мерзнуть, убивать и быть убитым. Словом, те, у кого эта «рутина» есть. Кто не принужден выживать. Кто хотя бы может спокойно сесть и, не глядя на часы, попросту посмотреть мысленно на весь этот набор, который и составил её, его, их единственную жизнь.
Работа над жизнью
Под таким взглядом оказывается, что в этой повторяемости, обычности, обозримости составленной из мелкой рутины повседневности как раз и состоит её достоинство: можно заниматься главным, не отвлекаясь на выживание или какие-нибудь приключения. Главное — понимание себя и других, совершенствование себя и мира, подготовка к смерти, которая ко всем ведь придёт, и которую хорошо бы встретить достойно. Вот эти банальные цели, которые настолько сложны, что работы хватит на каждый день.
Это как при занятиях японскими боевыми искусствами: они состоят из сравнительно небольшого количества движений, начинающим предстоит их выучить и затем всю жизнь на тренировках повторять. Раз за разом, тысячи раз. Годами медленно совершенствуясь. Так что начинающий и мастер на тренировке выполняют один и тот же приём, но по-разному.
Или как на литургии произносятся одни и те же слова, записанные в строгом порядке более тысячи лет назад. Но это не делает литургию скучной и предсказуемой для тех, кто всерьез погружен в церковную жизнь. Это дает возможность углубляться в одно и то же, делать одно и то же, но понемногу чуть лучше.
Так и со всей жизнью: важно постоянное делание своей жизни, ткачество полотна повседневной жизни из того же материала забот, что и у всех, но в то же время полностью и только своей.
Если так смотреть на рутину, то есть на повседневность «взрослой» жизни, то какой бы она ни сложилась — это и есть главный материал, с которым можно и нужно работать. Никому не нужно никаких потрясений, тем более войн. Перед каждым и так стоят достаточно сложные задачи, и так не хватает жизни, чтобы их решить.
Тем, кто болен мучительными болезнями, всё это дается труднее. Кто в разлуке, тем труднее. Можно понять эту боль и трудности, потому что все люди равны перед лицом этой единственной необходимости: справиться с собственной жизнью. Именно поэтому мир — абсолютное благо. Есть только один мир, в нём настолько есть чем заняться!..
Можно ли разлюбить жизнь
В воюющей России пропаганда систематически убеждает, что всё это не важно. Что вся рутинная повседневность, этот медленный незаметный процесс понимания и создания своей жизни заслуживает только пренебрежения, а важно воевать, то есть работать на войну, уходить на войну и так далее.
Это уже война не ради победы. Теперь, во второй половине 2023 года, о победе никто, кроме специально назначенных для этого людей и немногих городских сумасшедших, больше вслух не говорит. Значит, война находит свое назначение в самой себе. Воевать, чтобы воевать? Пока в стране находятся те, кто готов к этому, такая ситуация вполне устраивает высшее руководство. Но чтобы продолжать войну, нужно, чтобы достаточно большая масса людей привыкала относиться к жизни, как к чему-то второстепенному. Сначала к своей — а тогда уже и к чужой!
В довоенные времена такая пропаганда, очевидно, готовила к войне — и кем-то воспринималась даже с энтузиазмом. А когда Россия напала на Украину, нашлось изрядное количество людей, уже обученных такому самозабвению и подготовленных стать топливом новой войны.
То есть российский милитаризм требует от жителей страны разучиться самому важному. Каким-то образом разлюбить жизнь. Может быть, и не полюбить смерть (а пропаганда во время этой войны откровенно воспевает смерть, чистое разрушение) — но разлюбить жизнь. Забыть, зачем она.
Как это возможно? Многим напрашиваются какие-то простые, очевидные ответы, вроде того, что у россиян так устроено сознание, что они, не подозревая о существовании морального закона, с лёгкостью поддаются призывам убивать и тем самым падки на призывы к злу вместо того, чтобы заниматься обустройством собственной жизни. В общем, такой особый народ, морально падший… Но ведь Россия — не первая страна мира, где масса людей готова отказываться от собственной жизни и по команде отправляться куда-то лишать жизни других. Если считать этих людей представителями какой-то особой породы «падших», из рядов человечества придется вычеркнуть слишком многих. Слишком много документальных и художественных примеров того, как происходит такой отказ от самих себя. Нужно только немного социального воображения, чтобы сравнить.
Я имею в виду, конечно, тех, кто участвует в агрессивной войне, и особенно тех, кто её одобряет. Участвующие в войне могут видеть в ней какое-то самоутверждение. Энтузиазм «диванных милитаристов» — это уже чистое смертепоклонничество.
Удивительно, что любых людей можно научить по приказу забывать о своей жизни. То есть собственная жизнь перестает быть для них загадкой, тайной, которую нужно открыть, задачей, которую нужно решить. Но это не значит, что они возвращаются в детство или глупеют, это означает что-то другое. Что именно и как людям возвращаться к собственной жизни и, следовательно, к миру — эти вопросы становятся важнейшими. А возвращаться необходимо.
Но как? Войны заканчиваются, дальше что? Дальше для многих перспектива — усталость, обида (на годы), стыд, позор, ярость — и возвращение, наконец, к своей единственной жизни с ее самодостаточной рутиной, с ее самодеятельностью. Эту жизнь предстоит научиться защищать от разнообразных смертепоклонников. Для этого и нужна политика: это сопротивление убийцам.
Источник: Михаил Немцев, «Важные истории»
