Весной 2022 года в Донецке начались проблемы с общественным транспортом и водоснабжением — в городе не хватало водителей и сантехников. А еще шахтеров, грузчиков и электриков. Мужчины, которые в основном выполняли эту работу, либо пошли воевать, либо уехали, либо решили прятаться от военкомата дома. Тогда дополнительный тяжелый труд и забота о родственниках легли на женщин — одну из самых незащищенных групп во время войны.
Примечание: Имена героев и героинь этого текста изменены.
«Ассортимент меняли на женский»
19 февраля 2022 года в Донецке началась мобилизация. Семья Елены хоть и могла уехать, но решила остаться в Донецке. Муж работает мастером на предприятии, зять — управляющим супермаркета. Оба получили бронь от военкомата: «Специалистов ценят».
Сама женщина продолжила свой бизнес — у нее остался небольшой магазин мужской одежды, но с началом активных военных действий спрос упал «настолько, что ассортимент меняли на женский». Но и это особо не помогло: «Народ опасается тратить деньги: время непредсказуемое, мало ли, на что они могут понадобиться. Дом могут разнести, лечение, вдруг уезжать придется. Все в ожидании. Продажи упали, но пока еще держимся и налоги платим».
Из-за массовой рассылки повесток вплоть до осени 2022 мужчины прятались по домам, иначе с улицы их сразу могли отправить на фронт, говорит Ярослав. В самом начале мобилизация проходила особенно жестко, на улицах почти нельзя было встретить мужчин моложе 60 лет. Мужчины на транспорте стали легкой целью для местной комендатуры. Их могли снимать с машины и высаживать из общественного транспорта. «Брат моего парня ехал на автобусе домой, у него было только украинское гражданство и паспорт. Его поймали 20 февраля, и с тех пор он там, в Херсонской области <…>, — рассказывает Татьяна. — На дорогах было очень пусто, зато можно прекрасно учиться водить».
О первых случаях мобилизации в «ЛДНР» стало известно еще в июне 2021 года, говорит украинский правозащитник Павел Лисянский. Тогда мужчин, в основном рабочих заводов и шахт, включали в списки резервистов по программе «БАРС». Им доплачивали небольшую сумму и призывали на военные сборы. Когда Россия начала полномасштабное вторжение, мобилизацию в «ЛДНР» начали именно с этих списков. Мобилизованных, по словам правозащитника, оперативно, без подготовки и обучения, отправляли на фронт как передовые отряды.
Среди мобилизованных были даже студенты-очники. Собеседник DOXA Ярослав учился на платном отделении донецкого вуза. В один день от него потребовали явиться в военкомат, угрожая тюрьмой. По его словам, студентам обещали комендантскую службу на территории Донбасса, но в итоге отправили на линию обороны в Херсонскую область. Там они «жили, как все, в окопах». Ярослав вернулся домой только в ноябре, уже после «референдума», когда Путин подписал указ о демобилизации всех студентов.
«Референдумы» на оккупированных частях Херсонской, Запорожской, Луганской и Донецкой областей проводились 23–25 сентября 2022 года. По их итогам, во всех четырех регионах за вхождение в состав России якобы проголосовало более 87% жителей.
Формально оккупационные власти запретили мужчинам призывного возраста выезжать с территории Луганской и Донецкой областей 19 февраля 2022 года. Поэтому 23-летний сын Людмилы решил остаться в Донецке и полгода провел дома, скрываясь от мобилизации.
В конце лета Людмила приехала из Сумской области, чтобы помочь сыну, дочери и внучке выехать из Донецка. 24 сентября, на второй день «референдума», они попали на территорию России, дав сотрудникам военкомата на границе взятку. Из Ростова-на-Дону они доехали до Москвы, где билетов на транспорт не было из-за мобилизации, начавшейся уже в России. Тогда Людмила с семьей доехала до Петербурга и уже там купила билеты до Риги. На границе их и других граждан Украины сотрудники ФСБ удерживали более 16 часов, допрашивая каждого.
«Многие не уезжают, потому что нет денег на дорогу, — не знают, куда им ехать. Многие просто боятся. Страшно в Донецке и страшно выехать», — говорит Людмила об оставшихся на оккупированной территории.
Как в городе пропали электрики и сантехники
Александр продолжает жить в Донецке: «Я, может, материально и мог себе позволить, но у меня здесь останется мама одна, поэтому я уехать не могу». В начале мобилизации его лучшему другу, студенту политехнического колледжа, постоянно звонила куратор, требуя явиться в военкомат: «В итоге он пошел и погиб, не дожил ровно месяц до своего 19-летия. Тут хотя бы дали похоронить, тело отдали. У подруги моей мамы сын взорвался в танке. Ни тела, ничего. При взрыве вряд ли что-то останется, но командование увиливает от ответа».
Когда оккупационные власти начали мобилизацию, сопротивление организовали именно женщины, отмечает правозащитник Павел Лисянский. Женщины требовали вернуть домой родственников-мужчин. В Донецке матери собирались возле местной академии МВД. Стихийный женский митинг прошел в Ровеньках, а затем в Луганске, где матери требовали ответов от «министра иностранных дел» «ЛНР». Женщины записывают видеообращения и продолжают направлять коллективные жалобы.
Самым ощутимым последствием мобилизации, по впечатлениям всех респондентов, стал дефицит рабочей мужской силы. Особенно это затронуло те профессии, в которых женщин меньше всего: сотрудники ЖКХ, перевозчики, водители, электрики, грузчики. Большинство актуальных вакансий на сайте объявлений Донецка связаны с тяжелым физическим трудом.
Когда в городе начали мобилизовывать водителей автобусов, в городе начались проблемы с общественным транспортом. «В какой-то момент город был полностью парализован. Когда мама ходила на работу, она шла к остановке, где ее подбирала коллега. По дороге она собирала других людей, и они ехали бесплатно, потому что альтернатив особенно нет. Я тоже так делала. „Когда нет мужчин на улицах, не так страшно садиться в машины к незнакомцам», — говорит Татьяна. Проблемы с транспортом в городе остаются до сих пор.
В магазинах нарушилась логистика. «Крупные торговые сети пытались договориться с оккупационными властями о брони для сотрудников, чтобы магазины поменьше стояли пустые», — говорит Татьяна. Проблемы с доставкой питьевой воды в магазины случаются до сих пор, подтверждает Александр. А женщины, торгующие на рынке, жаловались на отсутствие грузчиков.
Вслед за транспортом начались проблемы с водоснабжением. Дома у Александра целый месяц не было воды из-за прорыва труб: коммунальщики не могли оперативно приехать, потому что сантехников не хватало. 1 июля оккупационные власти заявили, что воду будут подавать по графику раз в два дня. Из города также перестали регулярно вывозить мусор. В местном телеграм-канале «Типичный Донецк» практически ежедневно публикуют фотографии неубранных мусорных баков по всему городу.
Большинство шахт Донецкой и Луганской областей прекратили работу еще после 2014 года, но мобилизация сделала дефицит рабочих критическим. Проблемы признают даже оккупационные власти. В 2022 году часть мобилизованных мужчин заменили женщины — пропагандистские сюжеты активно это используют. «Как и в годы Великой Отечественной войны, сегодня на заводах, на полях и в шахтах Донбасса ушедших на фронт мужчин заменили женщины и пенсионеры», — пишет «Комсомольская правда» в своем репортаже.
На шахте «Должанская–Капитальная» сняли пропагандистский сюжет о том, как женщины продолжают добывать уголь вместо мобилизованных мужчин. О том, что места мобилизованных мужчин заняли женщины, также говорил директор шахты «Горняк–95» в Макеевке.
Сами женщины параллели со Второй мировой обычно не разделяют. По словам Людмилы, среди молодых женщин «ярыми сторонниками русского мира» остаются только те, чьи мужья хорошо зарабатывают на войне. Побывавший на фронте студент Ярослав подтверждает, что пропагандистские штампы не отражают реальные настроения: «Женщины увидели, как их мужей, друзей, сыновей забирают под руки на войну не обстрелянными. Этим все сказано. В итоге качество жизни ухудшилось, наши города под обстрелом каждый день. В Донецке осталось много людей и им приходится жить, глядя на обстановку за окном».
Из-за нехватки мужчин женщинам пришлось грузить ящики на складе, говорит Александр. Больше женщин начали работать и в такси, и в службах доставки: мужчинам все еще небезопасно перемещаться на машине.
Знакомой Валерия, которая владеет торговой точкой вместе с мужем, пришлось взять управление на себя. «Оккупированный Донбасс и так, мягко говоря, не был богатым регионом, — говорит Валерий. — А теперь, когда местные мужчины либо попали на войну, либо оказались заперты дома, многие семьи лишились основного кормильца».
Татьяне тоже пришлось приспособить свой бизнес к новым условиям — в Донецке она управляла небольшим магазином косметики. А после начала мобилизации Татьяна начала самостоятельно ездить за поставками на машине через границу «ДНР» — Россия. По ее словам, пограничники с обеих сторон постоянно пытались вымогать взятки, «поэтому, когда ты едешь без подготовки, на тебя смотрят как на человека, с которого можно стрясти денег».
«В 2014 году для меня самым жутким было, когда я шла по центру Донецка, а там хорошо одетые бабушки просили милостыню, потому что украинских пенсий больше не было, а «ДНР» ничего не платила. В этот раз я испытала нечто похожее от того, что женщины, которые явно раньше занимались чем-то другим, шли в магазины, чтобы заработать хоть какую-то копейку, потому что много процессов встало, у них просто не было альтернатив», — говорит Татьяна.
Помимо экономики и десятков тысяч жизней людей, мобилизация в «ЛДНР» окончательно разрушила доверие местных жителей к оккупационным властям. «Даже те женщины, которые поддерживали „ЛДНР“ в 2014 году, теперь ненавидят РФ, потому что некоторые из них потеряли и мужей, и сыновей одновременно», — говорит правозащитник Павел Лисянский.
Спустя некоторое время Татьяна уехала из Донецка. Она отмечает, что первыми мобилизованными были «приверженцы идей „ДНР“», которые работали на госслужбе: «Люди, которые лояльно относились к идеям „ДНР“, усвоили важную мысль, что никто никого не считал „своими“, потому что со „своими“ обычно так не поступают. Это стало переломным моментом для многих знакомых, которые сперва считали, что „не все так однозначно, Украина тоже не очень хорошо поступала“. С этого момента [мобилизации] всё, пох*й как поступала Украина, вот это точно пи*дец».
Но одно из самых страшных последствий мобилизации — это гигантские кладбища, говорит Александр: «Я был на похоронах. Когда мы ехали по кладбищу, я видел сотни вырытых могил, сотни свежих могил, и еще сотню подготовленных, заранее вырытых ям. Это только одно кладбище, а в городе их много. И в области. Я не хочу думать о том, сколько там еще похоронено».
Источник: Никита Кучинский, Doxa.
