Россия отказывается от «токсичных» валют и ведет уже 2/3 внешней торговли в рублях, юанях и валютах других «дружественных» стран. Власти гордятся этим достижением, но ничего хорошего в этом нет.
Российские власти любят повторять, что санкции нам нипочем, они только помогают России: нас прижмут, а мы крепчаем. В пример часто приводят переход во внешнеторговых расчетах от доллара и евро на национальные валюты — рубли, юани, рупии. Вредный Запад отрезал почти все крупнейшие банки от операций в долларах, евро и прочих фунтах-иенах — и что? И ничего! Мы благополучно отправляем и получаем платежи в рублях и валютах «дружественных» стран, а валюты недругов теряют долю рынка, лишь приближая неизбежный закат доллара. Так что Россия продолжит этот переход, обещает президент Владимир Путин.
Как и разговоры о других «достижениях», это всего лишь хорошая мина при плохой игре. Те, кто расхлебывают последствия замены доллара и евро на другие валюты, этого не скрывают. В условиях санкций другого пути нет и надо выстраивать альтернативные расчеты — пишет в колонке первый зампред Центробанка Ксения Юдаева, — пока же это чревато как минимум скачками курса рубля, «а иногда и невозможностью осуществления расчетов».
Рост на бумаге
О том, что на самом деле нужно участникам внешней торговли, можно судить по довоенным цифрам. ЦБ в 2019 году начал публиковать данные о валютной структуре расчетов (после войны эти данные были закрыты, но в пятницу регулятор возобновил публикацию). В 2019 году около 30% импорта оплачивалось в рублях, примерно 2/3 — в долларах, евро и валютах других «недружественных» стран, на остальные валюты приходилось 2–3%. С экспортом перекос был еще сильнее: в 2019–2021 годах доля рублей была 13–15%, валют «недружественных» стран — 80–86%, остальных — около 1%.
С экспорта все и началось. Путин издал указ об экспорте газа только за рубли, и в мае 2022 года их доля в экспортной выручке подскочила почти вдвое — до 27,7%, а еще через несколько месяцев превысила 40%. Раньше «Газпром» получал от европейских покупателей евро и менял сколько ему было нужно на рубли. Когда указ вступил в силу, европейские покупатели, чтобы не нарушить санкции, продолжали перечислять евро, Газпромбанк менял их на рубли и зачислял эти деньги на счет «Газпрома». В чем, спрашивается, смысл? Чистой воды профанация, да еще и усложнившая работу «Газпрому» (конвертировалась уже вся выручка, независимо от того, сколько ему требовалось), но выглядело эффектно.
Затем доля рублей снизилась вместе с поставками газа в Европу, но сейчас она снова почти 40%. «Газпром» договорился об оплате поставок газа в Китай в рублях и юанях, нефтяники тоже переводят контракты в национальные валюты.
Экономического смысла в этом также немного, мотивация здесь иная. Оплата поставок газа в Европу была особым случаем, недаром Газпромбанк до сих пор не под санкциями (действующий с 2014 года запрет на кредитование по нынешним временам не в счет). Остальным приходится защищаться от санкций — обходить уже введенные или быть готовыми к новым. Странам, которые ввели санкции, несложно отследить платежи в своих валютах или заблокировать их, но намного труднее — в рублях или валютах третьих стран.
Выгод от этого бизнес не получает, зато имеет проблемы. Это признает и ЦБ: часто контракты заключаются в долларах или евро, лишь платежи проводятся в другой валюте. «Валюта платежа зачастую отличается от валюты контракта — рост доли юаня в платежах говорит скорее о переводе расчетов по контрактам в китайскую валюту. При этом валюта самого контракта остается прежней».
Для компаний это означает риски «невозможности осуществления расчетов», о которых писала Юдаева, а также непредсказуемого изменения курса. Юань с рупией это вам не доллар с евро. Вот цитата из обзора ЦБ, переведенная на «язык родных осин»: «Часто валюты дружественных стран неконвертируемы или ограниченно конвертируемы. Их курсы могут резко колебаться, и застраховаться от этого сложно». Ни юань, ни рупия не являются конвертируемыми. Индийский ЦБ, например, не разрешает открыть торги рупией на Московской бирже. Так кто нашел себе проблемы своими действиями: Запад или Россия?
Деньги есть, но денег нет
Не самые хорошие валюты, которые теперь получает Россия, — еще полбеды. Вторая половина — порой непонятно что с ними делать (с использованием рублей у российских компаний проблем нет). Главная проблема здесь — рупии: Индия стала главным покупателем российской нефти и закупает уже 40% в России.
Индия продает в Россию товаров на порядок меньше, чем покупает. В условиях санкций увеличение и разнообразие поставок было бы кстати, Россия пыталась об этом договориться, но пока не вышло. «Импорт из Индии осложнен отсутствием уникальных продуктов. Основные статьи: пищевая продукция, чай, органическая химия, лекарства. Большинство товаров дешевле и удобнее привозить из Китая», — объяснял аналитик Промсвязьбанка Илья Ильин.
Другой вариант — перевести рупии в какую-то другую «нетоксичную» валюту. Это «проблематично в силу регулирования, а расчеты в альтернативных валютах (долларах, юанях, дирхамах) ограничены ликвидностью и инфраструктурой», отмечает Ильин. Продавать за другую валюту тоже не выйдет, юань тут не поможет. С третьими странами плохо удается наладить торговлю в юанях, отмечал заведующий лабораторией международной торговли Института Гайдара Александр Кнобель: «Эти страны готовы с нами торговать либо в резервных валютах, либо в своих национальных».
Результат: Россия стала вкладывать скопившиеся на счетах в местных банках рупии в индийские гособлигации — всё лучше, чем ничего. «Нашим экспортерам сложно репатриировать рупии. На них должен быть предъявлен спрос по импорту, либо они должны вкладываться в рупийные финансовые активы», — объясняла председатель ЦБ Эльвира Набиуллина. Зависшие суммы «не критичные», уверяла она, но проблема есть.
Есть она и с юанями — поэтому в России время от времени возникает дефицит китайской валюты, что признает ЦБ. Китайские власти не планировали так быстро делать юань международным средством платежа, объяснял президент Сбербанка Герман Греф, называя происходящее «структурным валютным шоком».
Попробуй заплати!
Пока экспортеры — а это в основном крупные компании — просто переводили в оплату «в рубли (юани/рупии) по курсу», импортеры спешно перестраивали всю систему поставок, в том числе расчетов. Действовать приходится по ситуации, у кого как получится.
«Полтора года назад работа нашего отдела была простой и понятной, а теперь мы не отдел по закупкам, а отдел по решению головоломок», — жалуется менеджер компании, закупающей комплектующие. Мало найти товар и того, кто доставит его в Россию, надо еще оплатить поставку. Этот квест с каждым месяцем становится все сложнее — причем даже в «дружественных» странах и за не санкционный товар, рассказывают люди из компаний, занимающихся внешнеторговой деятельностью.
Поставки товаров, которые едут в Россию из Китая и среднеазиатских стран, пока реально оплачивать через российские банки — и в рублях (если речь о Средней Азии), и в юанях, и в долларах. Но это в теории, а на практике есть множество нюансов.
«Вы каждый день по несколько раз будете слышать слово “нельзя”. Скажем, вы платили контрагенту в Гонконге — там традиционно закупается львиная доля электроники для России — через российский банк в долларах; позавчера стало нельзя в долларах, а можно только в юанях; вчера стало нельзя через ваш российский банк, потому что гонконгский банк-контрагент опасается его связи с санкционными российскими банками; а сегодня уже нельзя через любой российский банк — потому что гонконгский банк так решил», — рассказывает один из импортеров.
В начале июня в Казахстан из России уходили платежи в валюте, в июле — возникают проблемы с переводами даже в рублях, рассказывают импортеры. В турецкие банки раньше нужно было платить только в долларах, а теперь — лучше не долларах, потому что переводы в долларах и евро возвращаются.
В результате этого квеста доли рублей, «токсичных» и прочих валют в оплате импорта почти сравнялись. В рублях и до войны стабильно оплачивалось около 30% импорта, их доля почти не изменилась, а национальные валюты (это в основном юань) постепенно замещают «токсичные».
В общем, головной боли хоть отбавляй. Проблемы начинаются с открытия счетов — даже не у компаний, а у банков (а компаниям без них никак). Договориться об открытии корреспондентских счетов, чтобы проводить операции в национальных валютах, даже в «дружественных» странах «получается далеко не всегда», сетовал зампред ЦБ Алексей Гузнов.
И ради чего терпеть эту головную боль? Смысла, как и в случае с экспортом, мало. «Участники внешнеэкономической деятельности, где бы они ни находились, привязывают стоимость своей продукции к резервным валютам как наименее рисковым для долгосрочного планирования. Расчеты могут вестись в рублях, но по курсу на день расчета или какую-то дату», — объяснял Кнобель из Института Гайдара. Так что подстраиваться к изменениям в торговле они будут «именно вследствие изменения мировых цен в долларах и евро, а не в национальных валютах».
Дружеская помощь
Еще одним побочным эффектом перехода на национальные валюты в расчетах стал отток капитала и ослабление рубля. Значительная часть экспортной выручки теперь не возвращается в Россию, а остается за границей, отмечал управляющий директор «Газпромбанк Private Banking» Егор Сусин: «Валюта есть, но она не здесь». Тому много причин: усложнение расчетов (платеж со счета в иностранном банке с большей вероятностью дойдет до адресата, чем из российского), невозможность перевести валюту в Россию (про рупии мы уже говорили, но в Китае для вывода крупной суммы юаней требуется разрешение властей) или нежелание это делать (на всякий случай). Большая доля рубля в чистой экспортной выручке уменьшает продажи валюты на внутреннем рынке и является отражением большого оттока капитала, объяснял Сусин.
Снижение поступления валютной выручки приводит к ослаблению рубля, отмечал Ильин из Промсвязьбанка. Причем более сильному, чем прежде: поскольку часть операций теперь проводится вне России, обороты внутреннего валютного рынка снижаются, и те операции, что раньше спокойно переваривал рынок, теперь вызывают сильные движения курса.
Получается, что расчеты в национальных валютах означают кредитование Россией развивающихся стран, резюмирует экономист по России Bloomberg Economics Александр Исаков: «Год назад мы ожидали такого исхода, но рассчитывали, что это кредитование будет в рублях».
Не от хорошей жизни
Неконвертируемость и скачки курсов, скромная торговля с одними странами и чрезмерные дисбалансы в торговле с другими (Россия большинству дружественных стран продает намного больше, чем покупает у них) — перечисляет ЦБ трудности перехода на расчеты в национальных валютах. При этом аргументов за переход всего два: боязнь санкций и стремление сохранить лицо (или это один аргумент?)
То, что замена «токсичных» валют на национальные идет не от хорошей жизни, подтверждается просто: там, где острой потребности в них нет, доля «дружественных» валют растет не так быстро. Население, которое никто не заставляет переходить на юани, по данным ЦБ, держит в них всего 13% валютных средств в банках (в других «нетоксичных» валютах — ничтожно мало), это примерно 1% всех средств. Доля корпоративных кредитов в юанях «пока очень мала», примерно 2%, пишет ЦБ. Но жизнь заставляет бизнес пользоваться национальными валютами, компании держат их на счетах в банках, и доля юаня в валютных обязательствах банков (деньги на счете компании — это долг банка перед ней) достигла 22%, или 3,4% всех обязательств.
По сути, это просто еще одно проявление происходящего повсюду «регрессивного замещения» — замены чего-то на аналог худшего качества. Немецких машин — на китайские, оригинальных лекарств — на дженерики, карт Visa и MasterСard — на «Мир» и UnionPay, голливудских фильмов — на патриотическое кино, и многое-многое другое.
Но, как отметила Юдаева, другого пути нет. Теоретически он, конечно, есть — остановить войну, это быстро решило бы большинство стоящих перед страной проблем. А вот практически…
Источник «Важные истории».
