Сорок пять лет назад Виктор Кривулин написал стихотворение:
Есть и у целого народа
трудноскрываемый порыв
к самоубийству. Затворив
ходы, и выходы, и входы,
дыхательная несвобода
свое пространство сотворит
по карте, скатанной в рулон,
когда материки шершавы,
на ощупь — ни одной державы
не обнаружишь, только слом
картона или же бумаги
разрыв проходит посреди
какой-то — лучше не гляди,
какой земли! пускай во мраке
теряются ее зигзаги
как неразгаданные знаки
твоей же собственной судьбы
В том же 1978 году французская исследовательница Элен Каррер д’Анкосс опубликовала на французском языке в Париже книгу под названием «Расколотая империя». В русском переводе Нины Ставиской эта книга Каррер д’Анкосс выйдет в 1982 году в издательстве Overseas Publications в Лондоне. То, что великий поэт сформулировал в предельно сжатой форме, не было услышано в Советском Союзе. Но и ученая книга до своего настоящего читателя в крупнейшей многонациональной империи того времени так и не дошла. Подзаголовок книги (в русском переводе) «Национальный бунт в СССР». Начинается книга такими словами:
«Сегодня потомки завоевателей и завоеванных живут вместе, одной общей жизнью. Все они, согласно паспортам, являются советскими гражданами, детьми пролетарской революции 1917 г. Каким образом государство, порожденное пролетарской революцией, носитель идеологии, согласно которой все люди одинаковы, все вписываются в рамки отношений труда и капитала и в рамки общественных классов, — как сумело такое государство удержать в своих границах всех этих разных по происхождению людей и заставить их мирно жить бок о бок? Неужели марксистская идеология, утверждающая человеческую одинаковость, одержала верх над разнородностью общества, в котором впервые в истории укоренилась? Иными словами: является ли советское государство государством рабочих или продолжением Империи? Достиг ли марксизм своей цели, создал ли новое человеческое общество, которое, преодолев раздоры, признало общность своей судьбы? Или, напротив, национальная разнородность, разнородность мышления и исторического наследия, одержали верх над идеологией и властью, для которых существуют только рабочие, братающиеся поверх государственных границ и различий в этносе и цивилизации?
Советское государство просуществовало уже достаточно для подведения итогов. Оно уже воспитало два поколения людей, ничего, кроме него, не видевших. Иначе говоря, у него было время сформировать людей в соответствии со своим замыслом. Этих-то людей и надо выспрашивать, рассматривать, если хочешь понять, созидают они новый мир или, несмотря на радикальный перелом 1917 года и все последующее, делают СССР таким же обществом, в каком жили их отцы. Обществом, в котором национальные различия берут верх над единообразием идей».
Кто-то может сказать, что это слишком академическая постановка вопроса. Но Элен Каррер д’Анкосс схватила тот самый нерв проблемы, который сейчас добивает Российскую империю и СССР. Объявив себя главной и единственной наследницей этих империй, текущая РФ оставила себе только две функции — ассимилятора и насильника по отношению ко всем бывшим колониям России, — как внешним, вроде Грузии или Молдовы, Украины или Беларуси, так и к внутренним, вроде Чечни или Удмуртии.
Читая книгу Каррер д’Анкосс сегодня, ты действительно начинаешь понимать, как действует сегодня аппарат подавления меньшинств. Да-да, не только национально-религиозных меньшинств — от крымскотатарских мусульман Крыма или Поволжья до ЛГБТ-сообщества. Единственный способ действия текущих российских спецслужбистов во главе государства — это подавление всего другого, всякого другого, в том числе такого другого, которое они сами попутно создают.
Происходящее намного сложнее и разнообразнее любой идеологии. Отвлекусь на минуту от книги Элен Каррер д’Анкосс конца 1970-х годов и вернусь к злобе дня — к попытке путинского режима уничтожить собственного голема — Пригожина и его банды. Ведь вся эта уголовная гоп-компания не с неба свалилась, это продукт их собственной жизнедеятельности. По недавнему образному выражению самого Пригожина, Путину и его команде приходится «шевелить булками», чтобы избавиться от этого продукта.
Точно так приходилось действовать и советскому руководству в условиях, доставшихся этому руководству от противоречивого ленинско-сталинского правления. С одной стороны, СССР — наднациональная общность рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. С другой стороны, у всех этих рабочих и крестьян в паспорте есть пятый пункт — национальность, и что-то с этим надо делать каждый день.
Основываясь на исследованиях американского историка и советолога Ярослава Билинского, Каррер д’Анкосс показывает, что первый шаг к фактическому отделению Украины от Советской России после второй мировой войны был предпринят еще тогдашним первым секретарем ЦУ Компартии Украины Шелестом. Создав сообщество свободных народов, руководство Советского Союза, выращенное Сталиным, оказалось неспособным предложить своей большой стране никакой другой программы развития, кроме русификации. В 1961 году Хрущев просто сказал, что все языки, кроме русского, начинают потихоньку отсыхать, и всем народам СССР стоит смириться и пройти этот путь до конца.
Оказалось, однако, что не все согласны ни с этим прогнозом, ни со смирением. Больше половины населения СССР за десять-пятнадцать лет, прошедших после этих слов Хрущева, действительно перестали говорить на своих родных языках. Это происходило не только в столицах, где национальные меньшинства поголовно утратили свои материнские языки, но и на земле так называемых союзных республик. Каррер д’Анкосс приводит статистику ускоряемого сокращения изучения украинского языка в Украине с 1960 по 1977 гг., особенно русификации больших городов.
Происходила поразительная вещь: ведь оба языка чрезвычайно близки. Снова отвлекусь на минуту на злобу дня. Сегодня, сейчас, на наших глазах, в роликах ютуба, мы видим и слышим выступления прекрасных двуязычных спикеров, в равной мере владеющих двумя родными языками украинок и украинцев. Виталий Портников и Олена Курбанова — только два таких примера. Этим людям не мешает (по крайней мере, внешне) жить простой факт их однозначной гражданской принадлежности к Украине, факт их украинского самосознания, и их способности свободно пользоваться двумя и более языками.
В прицеле русских националистов именно такие люди. Зеленский ненавистен Путину, как современный многоязычный человек может быть ненавистен убогому националисту. Каррер д’Анкосс объясняет, между какими вариантами русского национализма пришлось выбирать как раз путинскому поколению пришедших в 1999 году к власти чекистов — топтунов и доносчиков 1970–1980-х гг.:
«Ведь и русская нация не избегла стремления к самоутверждению. Она является не только проводником интернационализма и горнилом нового общества. С самого возникновения советского строя советский вариант марксизма пропитан русской исторической традицией и русской культурой. В настоящий момент русский национализм движется в двух противоположных направлениях. Одно из них — охранительный национализм — ознаменовано возвращением к славянофильским идеям и к православию. Напуганная подъемом восточных народов, горсточка русского населения, наиболее интеллектуальная его часть, обращается к своим собственным ценностям. С другой стороны, советская власть, сознавая слабость отклика на идеологию интернационализма, склонна вернуться к идее, коренящейся в дореволюционной русской политической традиции: к идее цивилизаторской и охранительной роли русского народа, старшего брата других народов СССР.
Неслучайно за каких-нибудь несколько месяцев два представителя национал-коммунистического начальства вновь ввели в обиход эту концепцию, сводящуюся к тому, что все советские народы равны, но русский немножко более равен».
Напомню: это написано в 1978 году.
Книга Каррер д’Анкосс задним числом объясняет, почему современные путинские чекисты, текущие российские военные и гражданские власти — это еще более примитивное и невежественное поколение, чем то, что переняло власть в СССР.
Хрущевское и брежневское поколение, одряхлев, передало бразды правления еще более дремучим людям поколения Ельцина, за которым к раздаче пришли те, кого мы наблюдаем сегодня. Довольно занятно, что одним из идеологов национальной политики был Константин Затулин, изучавший историю КПСС, но так ничего в ней и не понявший: его преподаватели не могли рассказывать на лекциях и семинарах на истфаке МГУ о том, что в чем действительно состояла эта самая история. Этот Затулин, не сумевший написать диссертацию даже на кафедре истории КПСС, отличный пример агрессивного невежества в государственном аппарате, на котором держится, наверное, последний режим, контролирующий крупнейший остаток территории бывшей империи.
Войну, которую ведет сейчас Украина за свою свободу, Каррер д’Анкосс прогнозировала во многих ее деталях. В сущности, она показала, как пройдет первый этап распада СССР. Отталкиваясь от ее анализа, можно понять, что и войну за возвращение Украины в лоно бывшей империи путинские начали, чтобы предотвратить неуклонное расползание самой Российской Федерации. После мучительного истребления десятков тысяч людей в Чечне, пытавшихся выломиться из РФ в 1990–2000-х годах, российские власти нанесли, как им казалось, решающий удар по всем меньшинствам РФ: они объявили русский язык «государствообразующим», а все остальные языки — «факультативными». После начала вторжения в Украину они попытались сжечь в топке войны первым делом молодых мужчин из числа потенциально непокорных меньшинств — от Бурятии и Тувы до Дагестана и Татарстана.
Главный вывод Элен Каррер д’Анкосс остается в силе. В конце 19 века бурная модернизация Российской Империи вступила в противоречие с ее колониальной природой. Советский Союз железом и кровью снова соединил почти все отпавшие части империи, но за семьдесят лет не сумел ее восстановить, потому что ради этого государственного единства пришлось подавить всякую личную свободу. А когда империя разбежалась, в самом крупном оставшемся ее осколке — Российской Федерации — не нашли ничего лучшего, как выбрать из всего богатства политических вариантов — самоубийственный. Тот самый, о котором в 1978 году написал свое пророческое стихотворение Виктор Кривулин.
Источник: Гасан Гусейнов, RFI
