Продолжающаяся уже больше года война все сильнее отражается на школьном образовании в России. Меняется школьная программа, проводятся идеологические уроки, школы называют именами погибших российских военных, а учителя боятся доносов коллег и даже собственных учеников. Би-би-си обобщила изменения, произошедшие в российских школах после вторжения в Украину 24 февраля прошлого года.
“Брошенных домов очень много. Мы заехали, первым делом сделали себе баню, чтобы можно было постираться, искупаться там. С едой проблем не было. Многие уезжают, оставляют почти все там. Все есть вволю”.
Так участник вторжения в Украину рассказывал школьникам в Ставропольском крае, как пользовался домами мирных жителей, ел их еду – то есть, по сути, мародерствовал. Ветераны рассуждают о войне в школах – вроде бы обычное дело, только теперь это уже солдаты новой войны, вернувшиеся из Украины.
Военные в школах: живые и мертвые
И это не единственная школа, где участников “спецоперации”, как называют войну в Украине российские власти, пригласили к детям рассказать о своих “подвигах”. Такие сообщения периодически появляются на региональных новостных сайтах. “Боец рассказал учащимся о взаимной выручке военного братства, привёл примеры героического поведения воинов”, – говорится про визит такого “ветерана” в школу в Тамбовской области.
Такие беседы выглядят как продолжение советской и постсоветской традиции приглашать к детям ветеранов Великой Отечественной в преддверии 9 мая. Сейчас если не ветераны, которых в живых осталось мало, то дети войны или – в Ленинградской области – блокадники продолжают приходить в школы. Но, по рассказам петербургской десятиклассницы Софьи (имя изменено), говорят они теперь уже не о прошлой войне: “Он [блокадник – Би-би-си] рассказывал со своей стороны, что происходит сейчас в Украине. Говорил, что там нацисты, что они Крымский мост подорвали. Я его не очень хотела слушать. Идея была в том, что (там) нацизм, зло – у нас же все время Россия борется с каким-то злом, будь то люди нетрадиционной ориентации или нацисты”.
“Я не понимаю: он же не политик, он не занимается экономикой, и вообще ему 90 лет. По итогу нас застыдили, что мы просто молчали”, – сердится Софья.
Школьников, которым не показывают настоящих участников вторжения в Украину, сажают писать им письма. Зимой в школах проходила всероссийская акция “Письмо солдату”.
В Петербурге учительницу английского языка Ларису администрация школы попросила эту акцию с детьми и провести. Она отказалась.
“Я переписываюсь с [оппозиционными политиками] Владимиром Кара-Мурзой (внесен властями России в реестр “иностранных агентов”), с Лилией Чанышевой, Навальному написала. Мне есть кому писать, а писать письмо солдату я не собираюсь, и детям весь этот понос в голову лить. Помру, а потом отвечай за это”, – сердито объясняет она.
По словам Ларисы, отношения с администрацией школы у нее натянутые, но ее отказ поняли и больше не настаивали.
Впрочем, другие учителя охотно подхватывают настроение “все для фронта, все для победы”. В некоторых школах дети под руководством учителей плетут маскировочные сети и делают окопные свечи для фронта.
А еще “ветераны СВО” приходят в школы не только живыми, но и мертвыми.
В память о вчерашних школьниках, которые успели вырасти, попасть в армию и погибнуть в Украине, устанавливают “парты героев”.
В одной школе в Кемеровской области красуется парта с большой буквой Z и портретом 21-летнего выпускника Андрея Воронова. Он закончил школу в 2018 году, мечтал стать врачом, отучился в колледже на ветеринарного фельдшера и попал в армию по призыву в 2021 году. Уже в армии он подписал контракт: их срочникам предлагают очень настойчиво.
Похожая история и у 20-летнего выпускника краснодарской школы Кирилла Сайкина: призвали в армию в 2021 году, спустя 3 месяца он подписал контракт, летом 2022 года погиб в Украине. О нем тоже теперь рассказывает наклейка на “парте героя”.
А в одной читинской школе открыли сразу две “парты героя”: один бывший ученик был убит на войне в 21 год, второй – в 28 лет.
Иногда в честь погибших называют сами школы: Би-би-си рассказывала историю переименования школы во Владивостоке, которой в октябре прошлого года присвоили имя погибшего в Украине Евгения Орлова. До этого Орлов воевал в Донбассе и Сирии и был внесен в украинские санкционные списки как наемник ЧВК “Вагнер”.
Софья учится в лицее, где “парт героев” нет. Зато в ее предыдущей школе, за соцсетями которой она продолжает следить, уже появились. “Если ты отличник, то сидишь за партой героя, – рассказывает Софья. – Мне бы не понравилось сидеть за партой героя”.
“Очень жалко этих мужчин, которые идут на войну, но мне бы не хотелось сидеть за этой кровавой партой. И вспоминать, что в школе я сидела за партой, где был напечатан умерший человек”, – рассуждает она.
“Когда началась война, я, пока шла в школу, в наушники включила “Эхо Москвы”, – учительница Марина (имя изменено) именно так узнала о начале вторжения. – И я раздеваюсь в гардеробе, и вижу, что мои коллеги болтают, как ни в чем не бывало”.
Когда в первые дни ученики начали задавать вопросы о войне, Марина уже чувствовала, что надо бы “прикусить язычок”. Но совсем ничего не отвечать она тоже не смогла. “У нас на школе висит доска 20-летнему парню, погибшему в Чечне, – рассказала она Би-би-си. – Я помню, как ее открывали и его мать стояла, смотрела. И я думала: ей нужна эта доска или ей нужен сын? Вот это я детям рассказала”.
Министр Кравцов и его многочисленные инициативы
В Екатеринбурге пятиклассникам в одной школе на уроке пения задали выучить песню Шамана “Я русский” – один из главных официальных хитов в России после начала войны.
В Краснодарском крае вместо “Разговоров о важном” дети поют песню про “полевых командиров” с Донбасса Гиви и Моторолу. В пробный вариант ЕГЭ по русскому включили текст писателя Даниила Прохора о “народной милиции ЛНР”.
Таких случаев много, но обычно это частные инициативы школы или конкретного учителя, а не общеобязательные новшества.
При этом системные сдвиги в образовании тоже происходят. В российских школах после 24 февраля 2022 года многое изменилось. Появилась традиция поднимать российский триколор, добавились идеологические классные часы “Разговоры о важном”, проводились всероссийские уроки, на которых детям объясняли, что “спецоперация” спасает жителей Донбасса, а санкции Запада только помогут российскому импортозамещению.
Важная черта нынешних изменений в школах – фиксация на истории. История становится все более идеологизированным предметом. В конце апреля министр просвещения Кравцов представил новый учебник для 11-х классов, в котором появился раздел о “специальной военной операции”. Среди авторов учебника – помощник президента Путина и бывший министр культуры Владимир Мединский. Среди тем нового раздела – “причины начала СВО”. Новый учебник истории будет доступен к 1 сентября этого года, сказал Кравцов. После этого вопросы про СВО появятся и в ЕГЭ по истории.
Пока же из учебников по окружающему миру вымарали упоминания Киева. Теперь четвероклассники прочтут, что князь Владимир крестил Русь не в Киеве, а просто “в столице”, выяснила “Медиазона”*.
В ноябре прошлого года, когда в Госдуме проходило рассмотрение закона о полном запрете “гей-пропаганды”, минпросвещения решило проверить учебники на отсутствие “информации, отрицающей семейные ценности, пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения и формирующей неуважение к родителям”. Приказ министра Кравцова предписывает такой порядок проверки учебников перед тем, как утвердить их для использования в школах.
Война продолжает просачиваться в школы не только через учебники и беседы. Минпросвещения уже утвердил новую программу по ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности), в которой предусмотрен модуль начальной военной подготовки. Школьники будут изучать, как работает автомат Калашникова и ручные гранаты, как отдавать честь и как строить блиндажи.
Глава “Справедливой России” Сергей Миронов порадовался в интервью “Известиям”, что теперь молодые люди будут более подготовлены к войне: “Даже многие добровольцы не имеют необходимого опыта для участия в боевых действиях. Введение такого предмета в школах позволит провести планомерную подготовку граждан к возможному противостоянию с врагом”.
А Сергей Кравцов подтвердил, что НВП – внутри курса ОБЖ – будут вести в том числе участники “спецоперации” (но только если пройдут специальную подготовку по работе с детьми).
Запускать в школу людей без педагогического образования и опыта, зато, возможно, с посстравматическим расстройством – идея опасная. В российском Минздраве оценивали, что с ПТСР столкнется от 3 до 11% всех побывавших на войне. Среди раненых доля выше – 30%.
Еще министр Кравцов на заседании правления российской Ассоциации развития педагогического образования объявил, что “Разговоры о важном” планируется ввести и для родителей. Подробностей, как это будет работать, пока нет.
Впрочем, отнюдь не все, о чем упоминал министр просвещения на пресс-конференциях или в публичных выступлениях, потом воплощалось на практике. Например, весной 2022 года Кравцов объявил, что историю теперь будут преподавать с первого класса. Это объявление поставило в тупик педагогов, ведь в первом классе не все дети еще умеют читать. Ведомству Кравцова пришлось объяснять, что министр говорил не об уроках, а о внеурочной работе: экскурсиях в музеи, например.
Страх, насилие, доносительство
“Я в этом году не стала изучать с детьми “Тараса Бульбу”, – признается учительница Марина (имя изменено) из областного центра в центральной России. – Я пришла к завучу и сказала: я не хочу врать, уворачиваться. Там действие где происходит? Кто такие русские, почему Гоголь их так называет? На каком языке герои говорят, за что воюют? Что такое Беларусь сейчас, чем она стала? Концепция Новороссии, которую нам постоянно вчехляют – ну это невозможно. А может, дети обсудят с родителями, и кому-то что-то не понравится? Это ужасная вещь, когда боишься собственных учеников”.
У учителей есть веские причины опасаться доносов. Счет случаям, когда учителей в России так или иначе наказывали за антивоенную позицию, идет уже как минимум на десятки. В августе 2022 года пензенскую учительницу Ирину Ген приговорили к пяти годам условно по делу о “фейках” об армии после доноса восьмиклассника. Дети записали на диктофон ее антивоенную речь.
Доносят не только дети на учителей, но и учителя на детей.
Самый известный такой случай произошел с 13-летней Машей Москалевой из города Ефремова Тульской области. Маша нарисовала на уроке ИЗО рисунок, на котором российские ракеты летят в украинских мирных жителей. Школа пожаловалась в полицию, на семью девочки обратили внимание силовики, и в итоге отца приговорили к двум годам тюрьмы за “дискредитацию” армии в соцсетях, а девочка сначала попала в детдом, а потом – к матери, с которой она до этого не жила.
Но этот случай далеко не единственный. В ноябре классная руководительница пожаловалась на московскую пятиклассницу Варвару Жоликер в полицию: 10-летняя девочка пропускала “Разговоры о важном”, поставила на аватарку украинский мурал со “святой Джавелиной” и спорила с одноклассниками о Зеленском. В результате девочку и ее маму прямо из школы отвезли в отдел полиции, а социальные службы поставили семью на учет.
В Ульяновске учительницу лишили классного руководства за то, что она предлагала назвать школу именем своего мужа – недавно умершего директора школы, который работал в ней 50 лет. Но школе дали имя погибшего в Украине майора, а другие учителя назвали женщину предательницей за то, что ее класс не участвовал в сборе посылок для участников войны.
А учительница в Пермском крае назвала школьника предателем за то, что тот опоздал на конкурс к дню защитника Отечества. “Ублюдок, и все. Таких знаешь сколько сейчас в Украине? – говорит учительница на видеозаписи, сделанной школьниками. – Вы должны были себя проявить, встать в шеренгу, все мальчики, всегда так! Ты не понимаешь, какому дню этот конкурс посвящен?” Кстати, суд в итоге встал на сторону мальчика, учительницу оштрафовали за оскорбление. Она уволилась из школы.
Доносительство становится способом решения конфликтов: в Москве директор школы на Рублевском шоссе заявила в полицию на родителей, которые жаловались на закрытие актового зала, антисанитарию в столовой и увольнение опытных учителей. Директриса посчитала, что это травля.
Так что причины опасаться доносов есть и у учеников, и у учителей. Учительница английского Лариса из Санкт-Петербурга в первые дни российского вторжения в Украину говорила о войне со старшеклассниками. С некоторыми классами они провели так весь урок: “Я начала по-английски, но перешла на русский. Рассказала им, как фашизм зарождался в XX веке в Италии, нацизм в Германии. И я объяснила, что во многом процессы можно запараллелить”.
С одним из классов, она, впрочем, разговаривать не стала, зная, что их классная руководительница – “пропутинская тетка”, да еще и завуч.
Спустя несколько недель Лариса “схлестнулась” с той самой “пропутинской теткой”. Она возмущалась, что учительское сообщество молчит, и предлагала хотя бы петицию против войны подписать. Завуч в ответ “стала мне доказывать, что не было такого государство Украина”. “Историю вы не знаете”, – ответила ей на это Лариса, и завуч – учительница истории – обиделась.
“Через день меня вызвала директор прямо с урока: кто-то из учителей донес. Директор не дала мне ничего говорить, просто кратко предупредила: если я позволю себе впредь антигосударственные речи и буду нападать на коллег, то мной займутся органы”, – рассказывает Лариса. После этого она перестала разговаривать с коллегами о войне.
“Патриотизм и война – это не одно и то же”
Учительнице Марине страшно напрямую говорить о войне: не только с учениками, но и с коллегами. “Я язык прикусила очень сильно. Я фактически в одиночестве. Нет людей в школе, с которыми я могла бы поговорить о войне. Я с 2015 года ТВ не смотрю, и надо сказать, что отказ от телевизора очень влияет на критическое мышление”.
Марина преподает литературу, и на своих уроках она может, как сама формулирует, “вести разговоры о действительно важном”. “Я, конечно, говорю с детьми и о войне, и о власти – применительно к литературе. Говорю, что патриотизм и война – это не одно и то же”.
Недавно на уроке они со школьниками разбирали стихотворение Лермонтова “Прощай, немытая Россия”. “Дети сказали: Лермонтов критикует свою родину, потому что он ее любит. Получается, в 15 лет, когда формируются идеалы, дети хорошее от плохого отличают, – радуется Марина. – Я ставлю целью не лгать, не притворяться, учить детей хорошему, и это приносит плоды. И помогает выживать”.
Марина очень хотела поехать в Украину, но все не складывалось: мешали то личные дела, то пандемия. “И мне так грустно, что я там, по-видимому, никогда не побываю. У меня там бабушка похоронена, но тут нет какого-то голоса крови, просто мне хотелось там побывать, но эта мечта уже не осуществится никогда. Так быстро нас не простят”.
Источник: Наталия Зотова, BBC.
