Репортер Wall Street Journal Эван Гершкович стал первым сотрудником иностранного СМИ в истории современной России, арестованным по обвинению в шпионаже. Работа западных журналистов осложнилась после российского вторжения в Украину, но теперь работать в России стало опасно для жизни. За журналистами следят сотрудники спецслужб, их демонизирует путинская пропаганда, МИД России пытается цензурировать материалы. Некоторые получают анонимные угрозы. Опрошенные The Insider корреспонденты из Великобритании, Франции, Испании, Германии и других стран беспокоятся за свою безопасность и уверены: арест Гершковича приведет к постепенному исходу из России западных СМИ.
Слежка и прослушивание
О задержании журналиста Wall Street Journal (WSJ) Эвана Гершковича стало известно утром 30 марта. Однако редакция WSJ потеряла его из виду еще накануне вечером, вскоре после того, как он прилетел в Екатеринбург. «Приземлился в аэропорту», — написал Эван коллегам около 14:00 и больше не выходил на связь.
Гершкович знал, что за ним следили. Российские силовики преследовали репортера во время выполнения им одного из редакционных заданий, записывали его передвижения на камеру и оказывали давление на источники. Журналист предполагал, что его телефон может прослушиваться. Во время другой поездки, в Псков, за ним также следили неизвестные и снимали его на камеру.
«Слежка всегда есть сейчас, если ты уезжаешь из Москвы», — объясняет британский репортер, знакомый с Эваном и пожелавший остаться анонимным. По его словам, российские силовики постоянно следят за командировками сотрудников иностранных редакций в регионы. Об этом же The Insider рассказал и бывший сотрудник немецкого Deutsche Welle. Причем следят как за иностранными, так и за российскими сотрудниками иностранных редакций. Это началось еще до войны, многие даже привыкли к постоянному присутствию силовиков в регионах.
«Однажды меня “встречали” прямо на перроне в одном региональном центре. У вагона. То есть все имена моментально пробивались, все командировки, где живем и на каких рейсах прилетаем и прочее. Ты же регистрируешься везде», — рассказывает сотрудник DW. По его словам, эта система начала рабртать еще за несколько лет до войны:
«После 2017 года иностранные граждане, регистрируясь в гостиницах, моментально снимались с регистрации по месту жительства, их данные отправлялись в миграционную службу. Таким образом все перемещения иностранных журналистов как на ладони».
Охота на репортеров
С начала вторжения в Украину пропагандистские Тelegram-каналы начали охоту на журналистов. Так, весной и летом 2022 года некоторые связанные с российскими спецслужбами ресурсы в Telegram публиковали фото сотрудников иностранных СМИ, призывали сообщать о визитах журналистов в регион и передавать любую информацию о них в специальные Тelegram-чаты.
«Внимание, Екатеринбург! Немецкий журналист шпионит в пользу Украины», — писал в августе канал УРАЛLive, когда Кристиан Эш из Spiegel прибыл в город для подготовки репортажа. «Шпионажем» назвали обычную журналистскую работу — Эш планировал взять комментарии у родственников российских военных, погибших в Украине, как это делают многие другие СМИ, в том числе федеральные. В этом же Тelegram-канале Эш обнаружил снимки с камеры наблюдения, на которых он проходит досмотр в аэропорту Екатеринбурга.
Аккредитованных в российском МИДе иностранных репортеров подобные каналы обвиняют в работе на спецслужбы Украины, не утруждая себя хоть какой-нибудь аргументацией. Помимо Эша, жертвами каналов оказались глава московского коррпункта WSJ американка Энн Симмонс, штатный переводчик журнала Валентина Очирова и оператор Артур Бондарь, а также немецкая журналистка Зильке Бигальке. Их материалы о войне назвали «антироссийскими» и призвали спецслужбы «разобраться» с авторами.
Об угрозах рассказал и Джейсон Коркоран — ирландский журналист, работавший в России и странах СНГ 17 лет. Неизвестные прислали сообщение ему в Telegram: «Мы крайне недовольны тоном твоих репортажей, Джейсон. Теперь у тебя проблемы с безопасностью персонального характера», — говорилось в сообщении.
«Я рад, что выбрался, и порекомендовал бы остальным западным журналистам в Москве уехать. Путин будет использовать их как пешек», — написал в своем Twitter Коркоран.
Допросы на границе и в ОВД
Корреспондент немецкой Südwest Presse в Москве Штефан Шолль столкнулся с допросом на въезде в Россию из Латвии. По его словам, он больше часа провел в беседе с сотрудниками, предположительно, ФСБ о своем отношении к Путину и к событиям в Украине:
«Я достаточно откровенно отвечал на их вопросы. Говорил, что почти всё, что Путин сделал в отношении Украины, начиная с аннексии Крыма, нарушает международное право. А они начали убеждать меня в том, что система, где большинство на выборах всегда выбирают одного и того же человека, лучше. Кульминацией нашей дискуссии стал вопрос: “А вы действительно шпион?“».
Испанский репортер, пожелавший остаться анонимным, в беседе с The Insider рассказал, что в феврале 2022 года сотрудники ФСБ на паспортном контроле в московском аэропорту задавали ему «многочисленные странные вопросы». Так, агент ФСБ интересовался, есть ли у журналиста в сумке наркотики, медицинские препараты, а также спрашивал, имеется ли у него депрессия или тревога. «Это был очень странный случай», — вспоминает репортер. Он отметил, что до этого прецедента у него и его знакомых не было особых проблем при пересечении границы после начала войны.
Сотрудники ФСБ в августе на три часа задерживали и Кристиана Эша. В Шереметьево у него забрали паспорт и устроили допрос. Эша спрашивали, что он думает «об СВО», был ли он в Буче и что он там видел, а также призвали «не писать плохо про Россию». После беседы Эшу вернули паспорт и впустили в РФ.
Живущий в России с 1997 года британский журналист Марк Беннетс тоже попал на допрос к сотрудникам российских спецслужб — его задержали в Москве в феврале 2022 года во время антивоенного митинга, который он освещал. Беннетса отвели в автозак с протестующими, затем отвезли в ОВД и посадили в отдельную комнату. Сотрудники спецслужб спрашивали журналиста, что он знает о России и что думает о Путине. Позже его отпустили без составления протокола.
«Путин берет западных заложников, и я подумал, не стану ли пешкой в обмене пленными в стиле холодной войны? Я попытался прогнать эту мысль, так как Россия никогда ранее не заключала в тюрьму британского журналиста. Но в такие времена ничего нельзя исключать», — вспоминал Беннетс в статье The Times. Тогда сложно было предположить, что спустя год его коллегу Эвана Гершковича арестуют за шпионаж.
МИД России: «Это фейки»
В первую очередь «на карандаше» у России репортеры из США и Британии, журналистам французских и испанских изданий работать проще. Это подтверждают практически все опрошенные The Insider иностранные репортеры. Это может быть связано с тем, что у франко- и испаноязычных изданий охват и аудитория меньше, чем у крупных англоязычных газет, поэтому они менее интересны для российских силовиков и не испытывают проблем с передвижением.
«Мы ездим в регионы, можем путешествовать, — отмечает французский журналист, пожелавший в разговоре сохранить анонимность. — Я много раз был в российских регионах, в небольших городках: в Курске, в Белгороде — и в целом проблем с силовиками не было. Меня не задерживали, не допрашивали. Они не очень интересуются тем, что мы пишем».
Тем не менее, известны случаи, когда МИД и российские посольства пытались фактически цензурировать тексты иностранных авторов, работающих в России. Статьи, содержащие критику российских властей или неугодные Кремлю данные, объявляются «фейками». По мнению собеседника The Insider, журналиста из Испании, это такой «изящный» способ давления на авторов.
«Российское посольство в моей стране, Испании, делится скриншотами статей в наших испанских СМИ и помечает их как “фейки”. Как бы говорит: мы следим за вами, и вы знаете, что будет, если вы опубликуете фейки про российскую армию. Вот почему я внимательно слежу за тем, о чем говорю, а также за тем, как», — рассказывает испанский журналист.
Один из примеров — статья The Times о Владимире Путине, в которой сказано, что в случае необходимости он может спланировать побег из России. Посольство РФ в Британии объявило материал фейком, хотя в нем не содержится прямых утверждений, а приводятся данные разных политологов и экспертов, преимущественно российских и в основном из открытых источников. Дипмиссия опубликовала твит с едким комментарием, в котором заявила, что въезд для автора статьи, журналиста Марка Беннетса, закрыт на несколько лет.
«Похоже, что Марк Беннетс, которому несколько лет назад запретили въезд в Россию, забыл, что он пишет не одну из своих сказочных книг, а новостной материал, где ему нужно привести факты в порядок. С другой стороны, это в любом случае в последнее время не было сильной стороной The Times», — говорится в посте дипмиссии.
Огорчила МИД России и статья Беннетса под названием «Кто взорвал “Северные потоки“?». Российским дипломатам не понравилось, что в материале наряду с другими версиями упоминается и вероятная причастность к взрывам Кремля. На сайте МИДа появилась «опровергающая» статья, правда, опровергала она то, чего в статье Беннетса не было (утверждений о том, кто стоит за взрывами, текст Беннетса не содержал). Материал рассказывает о версиях, которые существуют вокруг теракта на трубопроводах «Северный поток» и «Северный поток – 2», но не настаивает ни на одной из них. Тем не менее, в МИДе назвали журналиста «пропагандистом». А также призвали «извиниться», написать новый материал и «указать реальных (по мнению МИД России) организаторов и исполнителей этой диверсии, отсиживающихся по ту сторону Атлантики». Между тем, никаких официальных данных о том, кто мог стоять за взрывами, нет до сих пор нет.
Корреспонденту финской газеты Ilta Sanomat Арье Паананен, работавшей в России более 30 лет, не удалось продлить визу после того, как российский МИД обрушился на нее с критикой. Ведомству не понравилась статья на русском языке о гражданских жертвах российского военного вторжения в Украину. МИД назвал статью фейком и примером «безосновательной антироссийской пропаганды», а на своем сайте опубликовал «опровержение». Роскомнадзор заблокировал доступ к сайту Ilta Sanomat, а в октябре 2022 года журналистке не выдали аккредитацию — впервые с 1990 года.
Иностранных репортеров коснулись и законы о фейках и дискредитации российской армии, которые подразумевают лишение свободы до 3 и до 15 лет, соответственно. «Работа после начала войны, безусловно, изменилась, особенно когда вышел этот российский закон о фейках, — рассказывает испанский репортер. — Многие перестали использовать слово “война”, когда включались в телеэфир, говорили “специальная военная операция”. Правда, сейчас многие вернулись к “войне”, так как на российском телевидении пропагандисты тоже используют это слово».
Некоторые статьи иностранные авторы пишут под псевдонимами, чтобы не получить административную или уголовную статью, или вообще отказываются от опасных тем. «Это такое новое разделение труда в западных СМИ. Те, кто пишут про Украину, базируются в основном за пределами России, хотя до начала крупномасштабных боевых действий было по-другому», — отмечает Штефан Шолль.
«Трудно писать так, чтобы никто не расценил это как дискредитацию российской армии. Иногда я даже отказывался от некоторых заданий руководства, так как видел, насколько это рискованно, или советовал отдать эту тему сотруднику, находящемуся не в России, конечно, предложив помощь со своей стороны», — делится испанский журналист.
Визовый шантаж
Одна из главных проблем, с которой столкнулись репортеры из западных стран — это невозможность получить визы или продлить их. По словам британского корреспондента, пожелавшего сохранить анонимность, МИД очень редко дает визы журналистам, которые сейчас не в России:
«Я только одного человека такого знаю, который получил разрешение на въезд с февраля 2022-го. Я пытаюсь получить новую визу сейчас. Попросил их сделать исключение. В МИДе мне сказали, что надо написать объяснительную о том, почему я уехал из России».
Также МИД сократил срок продления визы с года до трех месяцев для иностранных репортеров. «Это большая проблема, так как каждые 3 месяца ты должен собирать новый пакет документов, делать эту бумажную работу для продления», — рассказывает французский журналист. «Получается, что ты продлил одну визу и уже надо собирать документы на следующее продление», — подтверждает репортер из Британии.
При этом продлить визу даже на три месяца стало сложнее. Для этого нужно получить письмо об аккредитации, а также регистрацию и медицинскую справку. Аккредитацию МИД выдает в самый последний момент, рассказывает испанский журналист:
«Допустим, моя виза заканчивается в пятницу, а МИД выдает мне аккредитационное письмо, например, в среду или во вторник. Фактически у меня есть два дня на всю процедуру. Документы еще надо принести в миграционную службу на Покровке. И вот ты ждешь, ждешь эти письма, а потом они звонят, и ты пытаешься всё собрать и везде успеть, это очень большой стресс, так как всё делается в последнюю минуту».
О трудностях иностранных журналистов в МИДе знают. И подтверждают, что сделали это умышленно, якобы из-за «русофобской» политики иностранных СМИ в недружественных странах, а на деле, по-видимому, чтобы сократить количество неудобного для Кремля контента.
«И постоянно там, через одного, западные журналисты из недружественных стран говорили о том, что им очень тяжело сейчас стало работать в России, потому что им нужно теперь визы чаще оформлять, на аккредитацию чаще подавать заявления. Зажрались баре», — так прокомментировала Захарова вопрос на прошедшей 16 марта рабочей встрече главы МИД РФ Сергея Лаврова с руководителями бюро иностранных СМИ, аккредитованных в России. О «хамском» отношении со стороны иностранных журналистов она упомянула не менее трех раз.
Визовый шантаж коснулся и некоторых репортеров из дружественных стран. Индийского журналиста-фрилансера Викрама Адитью (имя изменено в целях безопасности спикера) предупредили не общаться с российскими оппозиционерами, когда тот подавал документы на российскую визу. Он знал почти всех сотрудников дипмиссии, но всё пошло не так, как предполагалось. Когда Викрам приехал, его паспорт и документы принял незнакомый ему человек. Разговор состоялся в январе 2022 года, незадолго до вторжения России в Украину.
— Думаю, вы в курсе, но мне необходимо предупредить вас, что сейчас очень сложное время для нашей страны, — начал разговор сотрудник дипмиссии. — Вам необходимо быть разборчивым в контактах, чтобы не возникло проблем с вашим пребыванием.
— Это угроза? — Викрам попытался уточнить, о каких именно контактах говорит консул.
— Просто следите, с кем вы общаетесь, контакты с теми, кто действует против нашей страны, не принесут вам ничего хорошего, — заявил консул.
Журналист предположил, что предупреждение озвучили, узнав о его контактах с одной российской активисткой, у которой был статус «иноагента». Но вскоре подобное предостережение получил и коллега Викрама. По мнению собеседника The Insider, это попытки запугивания: российские власти особенно опасаются видеть критику от государств, которые Москва считает союзниками.
«Если честно, я не очень понимаю, почему Россия до сих пор не выгнала всех западных корреспондентов. Даже приняли закон для этого», — задается вопросом британский журналист. Это закон о зеркальных мерах на запрет российских СМИ в других странах. Генпрокуратура сможет запрещать иностранным масс-медиа деятельность в России, а также приостанавливать лицензию российских СМИ сроком до трех месяцев за публикацию сведений, которые посчитает недостоверными. При повторном нарушении этот срок увеличивается до полугода, регистрация СМИ может быть признана недействительной, а действие лицензии на вещание может быть прекращено. Иностранные журналисты в соответствии с новым законом могут быть лишены аккредитации в случае недружественных действий, при введении ограничений по распространению российских СМИ, работающих за рубежом.
Некоторые корреспонденты используют другие способы, чтобы и далее работать в стране. «Я этот вопрос решил, как и многие тут, оформил вид на жительство, потому что у меня есть такая возможность, есть семья и дети», — рассказал The Insider один из собеседников-репортеров, пожелавший не называть имя.
Большие никаких комментариев
Агрессивная риторика российского МИДа в отношении зарубежных СМИ привела к тому, что всё больше россиян воспринимает иностранных журналистов как «врагов отечества». Теперь иностранные репортеры всё чаще сталкиваются с агрессией со стороны обычных россиян.
«Некоторые люди стали агрессивно реагировать, когда узнают, что я иностранный журналист. Говорят, что я приношу вред России или что-то в этом роде. Это не очень часто, но раньше я никогда не слышал подобных заявлений, — делится испанский репортер. — Это коснулось и моей личной жизни. Некоторые знакомые здесь, в России, открыто критикуют мою деятельность, думают, что я работаю против России, ее народа, а это неправда».
Но самой главной проблемой все собеседники The Insider назвали страх людей общаться с иностранными журналистами. Говорить о политике с россиянами было сложно и раньше, но теперь трудно найти спикера даже на неполитические темы, такие как искусство или спорт. А особенно сложно тележурналистам, сетует корреспондент из Испании:
«Совершенно никто не хочет общаться на камеру, что делает фактически невозможной подготовку телерепортажа по темам, связанным с войной или правами человека. Люди просто боятся говорить».
Помимо законов о фейках и дискредитации армии, россияне опасаются случайно передать иностранцу сведения, которые российские власти посчитают секретными или частью гостайны. С 1 декабря вступил в силу приказ № 547 «Об утверждении Перечня сведений в области военной, военно-технической деятельности Российской Федерации, которые при их получении иностранными источниками могут быть использованы против безопасности РФ». К таким сведениям документ относит, по сути, любую информацию о деятельности российской армии, в том числе мобилизации. Под действие теоретически может попасть любая аналитика на военную тему. Понять, какие сведения относятся к государственной тайне, а какие нет, россиянам трудно — как и иностранным журналистам.
Впрочем, не все россияне шарахаются от западных корреспондентов, отмечает репортер из Германии Штефан Шолль. По его словам, появление иностранца из западной страны воспринимают часто положительно, причем и в больших городах, и в глубинке, и в Москве, и в регионах:
«Говорят, “хорошо, что вы тут еще есть“! Многие радуются, когда они слышат мой акцент, — рассказывает репортер. — Однажды в Чебоксарах незнакомая женщина была очень рада поговорить со мной. И даже сразу дала мне знать, что ей стыдно за то, что ее страна делает в Украине».
Молчание чиновников
После начала войны разговаривать с корреспондентами зарубежных изданий перестали даже чиновники, ранее открытые для комментариев, например, представители партии КПРФ. «Я пытался достучаться до всех возможных чиновников в Белгороде, но не получил ни одного ответа на письма», — рассказывает испанский репортер.
«Как-то я пытался дозвониться до одного специалиста, работающего в официальном учреждении, названия не помню, что-то связанное со странами СНГ. Он сначала сказал ”да”, но потом отменил интервью и перестал отвечать. То ли это акт самоцензуры, то ли кто-то сказал ему не разговаривать со мной», — рассказывает журналист другого СМИ из Испании.
Интересно, что в случае с Эваном Гершковичем также фигурировало отмененное интервью. Об этом рассказал политтехнолог из Екатеринбурга Ярослав Ширшиков, который помогал Гершковичу организовать встречу. По его словам, журналист договорился получить официальный комментарий от Минобороны, но военные всё отменили за 15 минут до начала интервью.
Последствия ареста Эвана Гершковича
«Это было неписаное правило — не трогать аккредитованных иностранных журналистов, и сейчас оно перестало работать», — рассказывает член группы правовой помощи Первого отдела Иван Павлов, комментируя задержание Гершковича. Арест корреспондента WSJ поменяет очень многое в работе иностранных СМИ в России, уверены собеседники The Insider. Французский журналист считает, что теперь репортеры будут опасаться ездить в определенные регионы и разговаривать на темы, связанные с войной:
«Это новый поворот, новый прецедент, который власти могут использовать. То что Эван был объявлен шпионом, создает огромный риск для любого журналиста, особенно, когда ты собираешь информацию, например, о ЧВК «Вагнер», российской армии, погибших и их семьях».
После введения закона о фейках многие иностранные СМИ ликвидировали свои редакции и корпункты в России. Журналисты The New York Times, которые ранее базировались в России, теперь приезжают в страну в командировки, полагая такой формат работы более безопасным. Некоторые сотрудники СМИ заявляли, что задумывались вернуться в Россию, но отказались от этой идеи после ареста Гершковича.
«Друзья и родственники просили меня вернуться в свою страну, чтобы оставаться в безопасности, или, по крайней мере, покинуть Россию и отправиться в более дружелюбную страну. Они боятся, что меня могут посадить в тюрьму или депортировать», — делится корреспондент испанского СМИ.
«Это очень грустная и ужасная ситуация, потому что Гершкович был арестован и объявлен шпионом по сути за то, что делал свою работу, собирал информацию для статьи. Многие говорят, что Эвана задержали, чтобы пополнить обменный фонд для обмена заключенными с США. И я боюсь, что возможны и другие подобные случаи», — рассказывает французский журналист.
На эти мысли сотрудников иностранных СМИ навели комментарии Марии Захаровой, которая заявила, что Гершкович не единственный, кто, по мнению МИДа, занимался шпионажем. А значит, нельзя исключить, что аресты «шпионов» продолжатся, а зарубежных корреспондентов в России практически не останется. Исход сначала российских независимых, а потом и иностранных СМИ расчистил поле для прогосударственных ресурсов, которые заполняют освободившееся информационное пространство путинской пропагандой. «Мир теряет это окно в Россию, а россияне теряют одну из очень немногих площадок, где их можно услышать», — заявила координатор «Комитета по защите журналистов» (CPJ) Гульноза Саид. По-видимому, это и может быть истинной целью российских властей.
Источник: Катя Максимова, The Insider
