Некий скульптор-акционист прислал подарок гонзо-военкору: его, военкора, бюст, начиненный взрывчаткой. Прислал, как художник художнику, пригласив к участию в ярком перформансе, и открыв дорогу к славе, о которой мало кому известный гонзюк даже мечтать не мог. И только бесконечно далекие от современного искусства, непоправимо малокультурные люди могли назвать «терроризмом» такую протекцию к славе, сделанную в форме диалога двух творческих личностей.
В истории с освобождением Владлена Татарского художественный символизм буквально зашкаливает. Начиненный взрывчаткой бюст олицетворял взрывной характер его творчества. Бесславная гибель уголовника Фомина – завершающую точку в процессе рождения Татарского-военкора. Фомин символизирует куколку, а его труп – пустую оболочку, оставшуюся после выхода имаго-Татарского. Которому, как целиком вымышленному персонажу, творившему вымышленные им произведения второго порядка вымысла, никакой взрыв повредить не мог. Напротив, акция, при большом стечении народа, пошла Татарскому только на пользу, открыв дорогу из вульгарной туши Фомина в эфирный мир свободного художника, откуда его, забрав из романа Пелевина, похитил Фомин. И даже в том, что муза Анастасия (между прочим, от греческого ἀνάστασις, «возвращённая к жизни»), временно помещенная в земную оболочку Дарьи Треповой, посетила Татарского в высокодуховном Питере, а не в приземленно-пошлой Москве, где прикрепился окуклившийся Фомин, был глубочайший символизм.
Но, как это всегда бывает в России, набежавшие пошляки немедленно попытались снизить уровень происходящего. Талантливый, бомбический перформанс они обозвали терактом, а Трепову посадили на два месяца в СИЗО, и грозят ей 20-летним сроком. Впрочем, все их усилия пропадут зря: бросить тень на высокое искусство невозможно, и те, кто достиг требуемого уровня постижения, и сейчас видят всю его суть.
Но кто же был художником, чей подарок рассветил затертый штамп «одаренный» новыми смыслами? Кто этот Пигмалион, сотворивший из скучного Фомина – воссиявшего как фейерверк Татарского? Здесь все, увы, непросто.
ТГ-канал «Роспартизан» публикует заявление некоей «питерской колонны Национальной Республиканской Армии», которое, по его утверждению, он получил через «свои каналы в России». Авторы заявления утверждают, что идея и осуществление перформанса целиком принадлежит им, то есть, НРА. После чего заявление, опубликованное на «Роспартизане», перепечатывает ТГ-канал НРА! Эта фантасмагория по кругу заставляет вспомнить историю Черубины де Габриак – случай, когда творец, эпатируя и мистифицируя публику, желает скрыть своё имя. Похоже, что «питерская колонна НРА» – ровно такой же псевдоним. Но кто же тогда он, этот безвестный художник? И кто станет объектом следующего перформанса?
Пропагандисты выстраивают скучную конспирологию, рисуя связи между Дарьей Треповой и СБУ в Киеве, но все их схемы имеют один недостаток: пренебрегая сутью произошедшего они поверхностны, и списывают все на приземленные разборки. Но если ограничить рассмотрение дела одним только уголовником Максимом Фоминым, то Фомина мог убить вообще кто угодно, и по какому угодно поводу. В этом случае следствию нужно было бы обратиться к вещам чисто бытовым: кому Фомин не заплатил, перешел дорогу, кого обманул, с кем не поделил бизнес. В уголовной среде, где крутился Фомин, жизнь стоит очень дешево, ну, а для СБУ он был фигурой слишком мелкой, чтобы тянуться до него из самого Киева. При сильном желании СБУ могла бы взорвать и кого-нибудь поинтереснее. Говорить же о ликвидации Владлена Татарского в контексте случившегося вообще невозможно – напротив, Татарский получил славу и известность, такого масштаба, о которых и близко не мог бы мечтать при жизни в тени Фомина.
Доведя наши рассуждения до логического конца, мы неизбежно придем к тому, что Фомина ликвидировал сам Татарский – стремясь обрести полноценное существование, и избавившись от тяготевшего над ним уголовного прошлого. При всей ее парадоксальности, такая версия заслуживает внимания, и, на поверку, выглядит наиболее вероятной. Впрочем, судите сами: вот, со слов очевидцев, эпизод, непосредственно предшествовавший перформансу:
«… в какой-то момент слово попросила девушка, которую зовут Анастасия. Она сказала, что собирается организовать какую-то выставку или экспозицию, посвящённую СВО. И для выставки сделала скульптуру для Владлена. Она хотела подарить, но есть одно «но» — ее не впустили в зал с подарком. Потому что ей сказали, что «там может быть бомба». Весь зал засмеялся, и Владлен тоже.
И тогда Владлен сказал «неси сюда – всё в порядке, заодно и проверим – есть ли там бомба или нет». Это были его слова».
Еще раз: Владлен, а не Максим, сам решил проверить, есть ли там бомба или нет. Это было его, Владлена, решение. Ни о каких случайностях нет и речи – имеющий уши да услышит. Авторство же самой скульптуры, вместе с ее начинкой, взорвавшей скуку бесплодной Z-тусовки, муза Анастасия прямо приписала себе.
Собственно, отчего бы и нет? Если мы признаем, что Максим Фомин и Владлен Татарский были разными людьми, и не просто двумя разными личностями, а прямыми антагонистами, трагически загнанными в общее тело, из которого Владлен совершил удачный побег, то, в рамках этой же логики, мы должны признать и неидентичность Анастасии и Дарьи Треповой. Что же касается мастерской, в которой Анастасия отлила свой замысел в бронзу и пластит, то ее местонахождение не имеет значения. Она может находиться где угодно – хоть в Петербурге, хоть в Киеве, хоть где-то еще. И, вероятно, еще порадует всех нас новыми произведениями акционного искусства, дающего мятущимся душам освобождение из скучных оболочек околокремлевских держиморд.
Хотя, конечно, нельзя исключать и того, что Фомин просто повел себя не по понятиям, и ему строго указали на это. Но версия о музах и высоком искусстве, согласитесь – намного духовнее.
Источник: Сергей Ильченко, Newssky.
