Конституция РФ гарантирует, что каждый народ, проживающий на территории страны, имеет одинаковые права и возможности. По факту внутри России существуют ксенофобия и дискриминация: нерусские люди, россияне с неславянской внешностью сталкиваются с травлей в жизни и в соцсетях. «7х7» и проект «Четвертый сектор» выпустили большое исследование «Нерусский мир» о положении нетитульных наций в РФ. Оно началось с вопроса о том, почему российские власти собрались «денацифицировать» Украину, тогда как сами частично поощряют националистические настроения.
В продолжение исследования публикуем интервью одного из экспертов проекта — редактора сайта «Россия коренных народов» Дмитрия Бережкова. Читайте, как российская власть годами культивировала неприятие «других» и к 2022 году смогла превратить его в ненависть к Украине и украинцам.
Дмитрий Бережков в 1990-х годах начал заниматься защитой прав коренных народов на Дальнем Востоке — в частности, на Камчатке. Позже стал вице-президентом Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. В 2013 году он уехал из России, потому что силовики возбудили против него уголовное дело о нецелевом использовании денег от иностранных организаций. Норвегия предоставила активисту политическое убежище.
Как дискриминация нацменьшинств стала инструментом власти
— В проекте «Нерусский мир» звучат истории представителей нетитульных наций в России. Многие рассказали о случаях дискриминации, которые никак не учитываются в государственной статистике ущемления прав по национальным признакам: оскорблениях в школе и после нее, отрицании существования их народности. Это исключения или отражение общей ситуации, сложившейся в стране?
— Здесь важны два момента. Во-первых, дискриминация национальных меньшинств в России — это, к сожалению, часть нашего общества. В целом национализм присущ многим обществам, где есть «другие».
Во-вторых, в СССР механизм создания единого советского народа — homo soveticus — провалился. Это можно четко отследить по политическим событиям сразу после развала Советского Союза, когда моментально разбрелись по «своим квартирам» те государства, которые смогли обрести независимость.
Эту реальность можно спроецировать на сегодняшнюю Россию. Дискриминация продолжалась и в 1990-е годы, и в 2000-е. В 90-х государство этим вопросом мало занималось, нужно было выживать. Но после двух чеченских войн, в которых Россия, как выяснилось позже, потерпела поражение, этот вопрос проявился особенно заметно. Русские националисты почувствовали унижение их национального самосознания и начали мстить «другим» — появились скинхеды, «Русский марш» [ежегодные шествия и митинги русских националистических организаций и движений, которые проходили в День народного единства 4 ноября].
Журналист, писатель Андрей Филимонов в ноябре 2022 года написал, как власти СССР пытались «создать» советского человека и как ничего из этого не вышло:
— Помните, была в Советском Союзе такая внутренняя политика — бесконечно перемешивать население страны до однородного состояния? Студенты из Москвы ехали на целину и на БАМ. Школьники из Средней Азии ехали учиться в Новосибирск, Томск, Москву, Ленинград. Призывников из Закавказья отправляли служить в Сибирь и на Дальний Восток. А сибирские пенсионеры, потерявшие здоровье за полярным кругом, оканчивали свои дни в Крыму и других советских субтропиках. Государственный миксер исправно работал несколько десятилетий. Режимы были разные: от строгого (депортация, эвакуация, ссылка) до умеренного (всесоюзные стройки, освоение Арктики и прочие романтические проекты). Таким образом власти пытались вывести новое существо — советского человека, который везде как дома, от Калининграда до Камчатки. Этот великий эксперимент поглощал огромные ресурсы. Но ничего не получилось. Страны и народы, входившие в СССР, сохранили собственное лицо и, как только Союз исчерпал свои возможности, сразу начали жить по-своему, отдельно от Большого брата, без его фанатизма и гигантомании.
— Но потом это явление — жесткие уличные притеснения по национальному признаку — пошло на спад. Почему?
— В 2010-х годах власти начали активно бороться против скинхедов и футбольных фанатов с националистическим уклоном, были посадки, разгоны.
Ситуация изменилась в 2014 году. Если помните, когда посадили Сергея Удальцова [левый политический деятель, один из лидеров протестного движения в России в 2011–2013 годах], он из тюрьмы кричал: «Крым наш!» [в 2022 году Удальцов поддержал сторону РФ в вооруженном конфликте в Украине]. В то время власть сумела синтезировать неприязнь к «другим» во вражду против украинцев. Многие националисты тогда отправились добровольцами в Донбасс, стали там воевать. Появились Стрелковы, Гиркины, сбитые боинги. К сожалению, власти до сих пор довольно успешно этим пользуются, перенаправляя ненависть российских националистов против украинцев.
Насколько я помню, вместе с присоединением Крыма и началом вооруженного конфликта с Украиной произошел спад националистической активности русских скинхедов против азиатов, чеченцев. Более того, многие из них сейчас «в одном окопе» сидят, против украинцев воюют.
Состояние, когда власть управляет национализмом, дискриминацией, ненавистью в обществе, — очень опасное явление.
Сейчас снова усилилась кампания против геев, трансгендеров. Это опасно и для национальных меньшинств. Потому что завтра вооруженный конфликт в Украине может закончиться, геи и лесбиянки окажутся в тюрьме, а кто станет следующим объектом ненависти — большой вопрос.
— Вы сказали, что российская власть превратила ненависть к «другим» во вражду против украинцев. Каким образом?
— С 2014 года многие националисты, скинхеды, ультраправые патриоты ехали воевать добровольцами в Донбасс, Луганск. Там они могли уже по-настоящему проявить свою жестокость — стрелять, убивать. Для власти это было удобно. Во-первых, она получала ресурсы для борьбы с Украиной, которые шли туда добровольно. Во-вторых, избавлялась от ультраправых националистов, которые могли в будущем стать конкурентами Путина.
— Вернемся к теме борьбы силовиков с нацгруппировками. Россияне могут сказать: «Ну они же там начинали какие-то погромы, надо было их остановить».
— Убийства и избиения представителей нацменьшинств разными преступными группировками происходили в 2000-е годы. Для власти это не было проблемой, такие преступления расследовались как бытовые — до тех пор, пока националисты не начали объединяться. То есть государство боролось не с преступниками, которые нарушали закон на почве национальной ненависти, а с теми, кто начал самоорганизовываться, проводить «Русские марши», пытаться избираться во властные органы.
Сами преступления на почве национализма российскую власть волнуют мало. Для нее важно отсутствие угрозы своему политическому будущему.
Как многонационализм стал картинкой для отчетов
— Государственная работа по поддержке многонационализма в основном сводится к проведению культурно-массовых мероприятий — это признает само Федеральное агентство по делам национальностей. Есть ли польза от такой политики?
— Это явление мы называем «фестивализацией национальной политики». Я даже не знаю, сколько фестивалей, молодежных слетов коренных малочисленных народов прошло летом 2022 года в России. Каждый месяц — бесконечные съезды, праздники, встречи.
Это большая проблема, когда государство уделяет внимание не внутреннему содержанию традиционной культуры — языку, традиционному природопользованию, охоте, рыболовству, — а внешней картинке, которую можно сфотографировать и потом показать Путину.
В России есть закон о национальных культурных автономиях, которые ничем не занимаются, кроме как культурой, вот этими фестивалями. На Камчатке примерно так было, когда я там работал. Да, что-то регулируется на уровне национальных республик, например в Якутии поддерживают коневодство, в Туве — верблюдоводство и яководство. Но это, пожалуй, и все. Комплексного сохранения национальной идентичности в России нет.
Как в Мурманске на выставку саамского искусства не позвали саамов
В 2017 году в Мурманском краеведческом музее по случаю 100-летия саамского самоопределения открылась выставка саамского декоративно-прикладного искусства. Туда пришли губернатор Марина Ковтун и студенты местного колледжа.
Саамский политик Валентина Совкина хотела встретиться с губернатором на выставке. Она пришла туда в национальном костюме. Но охранники выставили ее за дверь.
— Когда им нужно, они проводят эти фестивали, а когда не нужно — ставят национальный костюм обратно в шкаф, чтобы не мешал. Зато отчитались об этой выставке в телеграм-канале губернатора [он уже удален], — рассказал Дмитрий Бережков.
— В сфере прав нацменьшинств по большому счету наблюдается та же картина, что и в других сферах жизни: законы есть, но они не помогают. В чем слабое место — в недостаточности законодательной базы или в применении этих законов на практике? Что нужно изменить?
— Я бы сказал, и то и другое. В законодательстве не хватает определенных аспектов, оно не соответствует мировым стандартам. Между тем, даже существующая законодательная база позволяет решать многие проблемы нацменьшинств и коренных народов.
Но в России катастрофически много зависит от человеческого фактора. Как решит первое лицо в том или ином регионе — так и будет. По своему опыту скажу, что губернаторы обычно вообще не обращают внимания на проблемы коренных народов. Сам был тому свидетелем: приходит новый губернатор, который разбирается в этой сфере, — появляются программы развития для коренных малочисленных народов, финансирование, что-то начинает двигаться. Уходит он в другой регион — и все опять прекращается.
Если говорить про коренные малочисленные народы, то не хватает в первую очередь законодательства, регулирующего самоуправление и права на ресурсы и земли, и далее — практики его применения на местах. Если же говорить о нацменьшинствах, то многие из них, хотя они и меньше вовлечены в традиционное природопользование, также нуждаются в самоуправлении.
При такой огромной территории страны невозможно с Садового кольца управлять тем, как, например, татары будут распределять доходы от нефтяной ренты и поддерживать свою культуру в Татарстане.
У нас налоги из регионов уходят в Москву, и далее Москва перераспределяет их на поддержку регионов и национальных культур, удерживая свою долю. Это неправильно, нужно дать больше прав людям на местах.
— Был ли период, когда традиции нацменьшинств действительно развивались и сами люди инициировали это?
— Был в 1990-е годы после отмены советской цензуры и прихода новой политической реальности. Это был расцвет национального движения в России, несмотря на голод и нищету, потому что коренные народы, этнические меньшинства получили право самостоятельно решать свои проблемы с опорой на собственные природные ресурсы. А с приходом Путина и авторитаризма это все стало нивелироваться и превратилось в то, что мы имеем сейчас.
Почему демократия для многонационализма — базовое условие, но не панацея
— Можно ли говорить, что в России особенная ситуация с дискриминацией нацменьшинств? Ведь такая проблема есть и в развитых странах.
— Случаи дискриминации могут быть везде, но эти проблемы в разных странах имеют разную степень остроты. Есть незападный мир: Африка, Восточная Азия, Латинская Америка, где это тоже серьезная проблема. Где-то даже более острая, чем в России. Там это больше связано с правами коренных народов на землю и ресурсы, происходят даже убийства представителей общин.
В России ситуация уникальна тем, что государство тотально контролирует национальный вопрос и участвует в управлении дискриминацией, направляя националистические убеждения, куда ему выгодно.
Такой уровень контроля этой сферы со стороны государства, пожалуй, есть разве что в Китае, где нарушаются права уйгуров и тибетцев.
— Права русских жителей тоже иногда ущемляются в тех регионах России, где большинство населения — нерусские. Может, стоит говорить не об ущемлении прав нацменьшинств, а о провале путинского концепта «Россия как многонациональное и мультикультурное государство»?
— Такие явления есть, например, в Чечне или Тыве. Но, скорее, стоит говорить о провале концепта империи. Российское государство как колониальная империя создавалось еще при русских царях, продолжалось в виде Советского Союза и того, чем страна стала сейчас. Постепенно эта империя ведет сама себя к деградации, в том числе дезинтеграции национальных культур внутри этого государства. Очень сложно строить государство на огромной территории методами унитарного тоталитарного политического режима. Слишком много национальностей, слишком много местных интересов.
Сложно понять, будет ли успешна национальная политика в России в условиях демократического государства. Но в дискуссиях людей, которые себя называют лидерами будущей демократической России, мы иногда замечаем колониальное отношение к территориям России и их народам. Я слушал кого-то из них: человек говорит, что народы России были бы счастливы жить в едином государстве, без Путина, в будущей демократической счастливой России.
То есть этот представитель «Прекрасной России будущего» не может даже представить, что какие-то народы России, возможно, не захотят жить ни в будущем путинском государстве, ни в государстве Навального. Что у них могут быть собственные представления о том, как они хотят строить свою судьбу.
Это может стать проблемой и в демократическом государстве. Но не такой острой, вероятно, потому что в подобном государстве эти вопросы можно обсуждать в демократическом дискурсе — на уровне дебатов в парламенте, статей в медиа, а не в окопах и на полях сражений.
— В мире много государств, где живут люди разных национальностей. Есть примеры, когда национальные разногласия удавалось урегулировать мирно?
— Здесь ключевыми являются вопросы самоуправления. На такой огромной территории, как у России, было бы разумнее предоставить больше прав регионам и жителям разных национальностей. Конечно же, это приведет к запросу со стороны этих народов и территорий — люди, вероятно, сами захотят управлять своими территориями. Нужно будет вести диалог, искать компромисс.
Пример — Дания и Гренландия. Гренландия когда-то была подчиненной территорией, как Камчатка для России. Сейчас это самоуправляемая земля, которая имеет свои законодательство, правительство, налоги. Дания выделяет огромные деньги на финансирование Гренландии. Гренландцы постоянно ставят вопрос о независимости, но это диалог. Он не приводит к конфликту, тем более вооруженному. Дания не считает это проблемой, требующей силового решения.
— Героиня проекта «Нерусский мир» из Татарстана считает, что одно из последствий провала концепта многонационального государства — то, что у многих россиян нет уважения к чужой культуре. По ее мнению, оно могло бы если не предотвратить военные действия, то сделать украинофобию неприемлемой для россиян. Что вы об этом думаете?
— Уважение не может возникнуть само по себе. Оно зависит от устройства общества, законодательства, политического курса страны, истории совместного проживания. Например — если говорить про Норвегию — норвежцы не очень уважали саамов в XIX веке: отбирали детей в интернаты, забирали черепа саамов, чтобы найти физиологические отличия. Но в стране, где работала демократия, у саамов постепенно появилась возможность говорить о правах, хотя это и заняло 100 лет.
Когда демократия уже есть, можно менять законодательство, менять отношение к проблеме. Это огромная работа на десятилетия вперед. В США еще в 1960-х годах темнокожим американцам нельзя было заходить в определенные рестораны, а что там сейчас? Демократия — это база. А дальше национальное меньшинство само сможет изменить отношение общества к себе, инициировать изменения в законодательстве.
Проблема в том, что в России демократии не было никогда, кроме небольшого периода в 1990-х.
В условиях демократического общества было бы сложнее заставить людей поверить в то, что другая нация — враги.
Источнмк: 7х7
