Херсонщина – один из украинских регионов, ныне постоянно страдающий от российских обстрелов. Чуть ли не каждый день Нацполиция регистрирует десятки уголовных производств по преступлениям, связанным с российской агрессией на территории области. По данным прокуратуры Херсонщины, с момента полномасштабного вторжения таких уголовных производств зарегистрировано уже более 6 тысяч.
По состоянию на конец 2022 года, Нацполиция Украины задокументировала 609 военных преступлений россиян на территории области и нашла 15 пыточных, где херсонцы подвергались пыткам от оккупантов. Кроме этого на Херсонщине правоохранители зафиксировали наибольшее количество случаев сексуального насилия со стороны оккупантов — 65. При этом значительная часть области до сих пор находится под оккупацией.
Преступные действия российских военных и представителей незаконных вооруженных формирований, так называемых “ЛНР” и “ДНР”, привели к гибели не менее полутысячи гражданских жителей области, среди которых есть дети. По данным прокуратуры, в большинстве случаев гражданские погибли от артобстрелов, некоторые были просто расстреляны российскими военными или погибли в результате пыток.
WeAreUkraine.info побывали в Херсонской области и встретились со свидетелями пыток со стороны российских военных.
“Я не мусор, я – украинка!”
“Я не мусор, я – украинка!” — эти слова повторяла Виктория, стоя с мешком на голове лицом к стене, когда русские солдаты снова вошли в комнату колонии, чтобы отвести ее для допроса или дальнейших издевательств.
История Виктории, 36-летней фотографа и жительницы Херсона, похожа на истории многих жителей, которые были принудительно заключены из-за своей проукраинской позиции или из-за подозрений, что они каким-то образом связаны с ВСУ.
Когда началась война, Виктория принялась помогать волонтерам, развозить продукты местному населению. Во время одного из путешествий ее задержали и провели обыск в квартире. Там русские военные нашли украинскую символику и вышивку с надписями “ВСУ”. В результате Виктория была принудительно взята в плен, где содержалась с 18 сентября по 23 октября.
Сначала ее увезли на допрос, а затем держали в подвале так называемой “тюремной комнаты №1”. С одной стороны, были другие тюремные комнаты, а с другой — три комнаты, где допрашивали и пытали невинных граждан.
Виктория рассказала, что русские солдаты били ее по голове и по ребрам. Они связывали ей руки и применяли к ней электрический ток. Это было настолько больно, что однажды она вывернула свой ноготь, крепко сжав пальцы. Виктория рассказала, что, хотя российские солдаты не пытались ее изнасиловать, они заставили ее снять футболку и бюстгальтер, угрожая применением тока по груди. Солдаты не выполнили эту угрозу, но они постоянно оказывали психологическое давление.
“Они хотели, чтобы мы сломались, плакали, извинялись. Но я ни разу не плакала. Я только кричала от боли, но не плакала”. Российские солдаты сажали в тесные тюремные камеры до пяти человек, где заключенные должны были спать на картоне.
“Я накрывалась пакетом, который приходилось надевать на голову, когда кто-то заходил в комнату. Потом я все-таки попросила еще хоть один лист картона на пол, а мне вдруг дали матрас и два одеяла. Два одеяла на 5 человек в камере”.
Каждый раз, когда солдаты входили в помещение, людей заставляли надевать на головы мусорные мешки и становиться к стене. В камерах была система видеонаблюдения, никому не разрешали двигаться или говорить. Но вскоре Виктория и другие люди обнаружили, что камеры записывают только движение, но не звук. “Мы иногда пели украинский гимн. Очень тихо, конечно, чтобы не было слышно в коридоре”.
“Нас кормили вечером, не каждый день. Могли кормить четыре дня подряд, а потом два дня не кормить. Нам дали гречневую кашу. И это все”
Вместо унитазов были бутылки и пакеты.
23 октября, когда российские войска отступали, оккупанты вывезли Вику и других пленных за город автобусом и оставили в разных частях области. Виктории удалось поймать машину, которая довезла ее через блокпосты в Херсон. Когда она вернулась в свою квартиру, обнаружила, что россияне украли ее фототехнику, автомобиль и 8000 долларов, которые она откладывала на ремонт квартиры.
“Они были удивлены, это их раздражало. Они не могли себе представить, как это может быть – я девушка и не замужем, но живу сама в квартире и имею собственную машину. Они не могли в это поверить”.
Вика по сей день живет в Херсоне и не планирует покидать родной город.
“Все дни, пока я сидел в камере, я был прикован наручниками к радиатору одной рукой”.
Валерий принадлежал к числу тех, кого можно назвать партизаном, хотя он отказался называть себя таковым. “Мы просто делали то, что могли”.
Вместе с друзьями Валерий портил российскую военную технику и автомобили, заливая топливные баки водой вместо бензина, рисовал украинские флаги на зданиях и участвовал в проукраинских акциях.
“Сначала нас было пятеро. Впоследствии часть людей уехала из Херсона, и, наконец, нас осталось трое, продолжавших эту диверсионную работу”.
Люди были активны до июня. Впоследствии русские солдаты стали жестче. Они могли арестовывать людей на улице и обыскивать их дома, если что-то казалось подозрительным. Несмотря на это, Валерий продолжал свою деятельность, стараясь быть более осторожным и делая это не так часто.
24 августа, в День Независимости Украины, кто-то – Валерий предпочитал не называть имена тех, кого он подозревал, – предал его и сдал его домашний адрес российским военным. В его квартиру, где он жил со своей девушкой Олей, прибыли русские военные. Оля была единственным человеком, который знал о деятельности Валерия и также принимала участие в диверсионной работе.
“Русские солдаты силой открыли дверь и уложили меня на пол, приставив пистолет к голове. Меня избили, завязали глаза, посадили в машину”, – рассказал Валерий. Олю задержали тоже.
Валерия отвезли в бывшее здание Херсонского областного суда, оккупированное российскими военными. Это было одно из мест, которое использовали как тюрьму и место пыток. Там Валерий пробыл с 24 августа до середины сентября. Его допрашивали и избивали. Российские следователи, среди которых, по словам Валерия, были как сотрудники ФСБ, так и военные, требовали раскрыть имена и адреса других людей из его организации. Но он молчал.
“Меня били по ребрам и по ногам, но не по лицу, чтобы не было явных следов пыток. Также применяли электрошокер”, – вспоминает Валерий. На вопрос журналистов, были ли случаи, чтобы люди умирали после таких пыток, Валерий ответил: “Скорее всего, да”. Он не мог видеть других жертв, поскольку его глаза, как и глаза других людей, были закрыты мешками на голове, когда они шли по коридорам. Но он хорошо слышал, как люди плакали и кричали во время пыток, происходивших каждый день.
Был один мужчина, которого пытали целый день, но потом приехал врач.
“Мы узнали, что это врач, поскольку услышали его разговор в коридоре”, – рассказал Валерий. Он вспомнил, что комната пыток была расположена напротив помещения, где его содержали. “Врачи приезжали в тяжелых случаях, когда кого-то сильно избили или что-то случилось. Валерий предположил, что мужчину убили во время пыток, потому что он больше не слышал его голоса.
“Все дни, пока я сидел в камере, я был прикован наручниками к радиатору одной рукой. Когда солдаты заходили в комнату, нам всем приходилось одевать на головы мусорные пакеты. Нам не разрешали лежать днем, только ночью. В течение дня мы должны были или сидеть, или стоять. Людей кормили не регулярно, а пить давали только техническую воду. Я использовал свою футболку, чтобы как-то отфильтровать воду, потому что она была грязной”. За время плена Валерий похудел на 15 килограммов.
В сентябре Валерия перевели куда-то за город и держали в другой закрытой камере. В конце октября, когда русские военные начали готовиться к эвакуации, они освободили всех пленных, в том числе и Валерия. Его увезли в Камышаны [поселок городского типа Херсонской области], а оттуда он шел пешком. Его девушка Оля была освобождена в сентябре.
До освобождения Херсона Валерий скрывался у друга и в свою квартиру не возвращался. Вернулся только после 11 ноября, после окончательного изгнания русских военных. Был ли он рад, когда город освободили, – “Конечно!”, – сказал Валерий. Он никогда не планировал покидать Херсон, даже когда он был под российской оккупацией, не намерен уезжать и сейчас.
“Мы останемся в Херсоне до весны. Увидим, какой будет ситуация. Мы хотим жить здесь”.
Сейчас Валерий и Оля занимаются волонтерской деятельностью, доставляя гуманитарную помощь пожилым людям.
Источник: Наталя Власенко, WeAreUkraine.info
