С первых дней российской агрессии против Украины открылся и “второй фронт”– между родственниками. Споры о войне раздирают семьи и внутри России, и родных по разные стороны границы. Об этом рассказывал Андрей Лошак в своем фильме “Разрыв связи” – он вышел в июне прошлого года. И с тех пор ситуация только ухудшается. Психологи говорят, что сейчас уже поздно кого-либо переубеждать, объясняя, в каких случаях милитаристская пропаганда оказывается сильнее родственных уз.
Осенью прошлого года Нижний Новгород активно обсуждал новость: Вячеслав Мурахтаев, сын независимой журналистки Ирины Славиной, пошел добровольцем на войну с Украиной. В то же время дочь Славиной Маргарита Мурахтаева получила административное наказание за антивоенный пикет на месте самосожжения матери.
Неожиданное решение Вячеслава в семье не приняли.
– Так вышло, что кроме его жены с ним больше никто не общается, – говорит Маргарита Мурахтаева. – Он пытался как-то звонить, но я пока не уверена, что готова с ним контактировать. Я с ним перестала общаться сразу же, когда узнала, что он меня обманул: он мне сказал, что ему принесли повестку, а на деле он сам позвонил в военкомат. Семья узнала об этом из интернета.
– У меня был выбор, и я его сделал, – заочно дискутирует с сестрой Вячеслав Мурахтаев. – Да, я не одобряю Путина! Но Крымский мост взорвали, Белгород пытаются бомбить! Не дай бог, они взорвут мост, а по нему будет ехать моя семья! Я не могу этого допустить.
Вячеслав признается, что многое из увиденного в армии его не устраивает, но тут же вновь срывается на пропагандистские лозунги:
– Победа будет за нами! Всё дело в правде! Я не иду умирать – я иду помогать нашим бойцам.
– Телек он не смотрел… Возможно, окружение как-то повлияло на его действия, – предполагает Маргарита.
Размолвки в семьях из-за войны могут приобретать довольно острый характер. Еще три года назад Татьяна Степанова была молодежным мэром города Дзержинска в Нижегородской области. Эту общественную должность она потеряла из-за поста в соцсетях, в котором городские власти усмотрели неуважение к “Единой России”. Татьяна остро переживала увольнение, а с началом войны ее бескомпромиссная позиция привела к конфликту с родителями.
– У мамы дома постоянный Соловьев в телевизоре, Путин – красавчик, его фото у нее в “Инсте”. У нас постоянные ссоры. Я однажды пришла к ним в футболке “Х.. войне!” – меня папа чуть не избил, душить начал! Это вообще какой-то треш! Его мама утолкала в другую комнату – я уехала, и с тех пор мы с ним не разговариваем.
Москвичка Ева Письменная прошлой весной уехала жить в Тбилиси – и полностью перестала общаться со своей тетей, уроженкой Севастополя.
– Но тут, знаете, всё по Петрановской (семейный психолог – РС): рассыпались те отношения, в которых давно была трещина, – говорит Ева. – В мирное время мы уже давно очень мало общались, потому что выносить это всё было тяжело, а сейчас мне просто надоело терпеть. Она пропутинская, а муж у нее с фашистскими и антисемитскими взглядами. Сейчас они живут в Москве, отдыхать ездят только в Крым, потому что там “нет черных”. Для них с мужем это война Путина с продажным Западом, который отравляет России жизнь. Говорят, что никуда не уедут и трудностей не боятся. “Трудности” для них – это дефицит, бедность, закрытие Европы. Тот факт, что убивают людей, ее не волнует: “Хохлы сами виноваты”. Меня не перестает удивлять такой взгляд на истребление людей, так как тётушка большую часть своей жизни проработала в реанимации новорождённых и отлично знает, что такое несправедливая смерть.
Психолог, когнитивно-поведенческий терапевт Анна Мовшевич подтверждает: нынешние “разрывы связей” – процесс, запущенный уже достаточно давно. Запущенный во всех смыслах.
– Я абсолютно убеждена, что никакая пропаганда не сработает внезапно, – говорит Анна. – Любая пропаганда должна лечь на какие-то схемы. У нас в голове есть схемы восприятия мира – их называют когнитивными. И пропаганда может удачно ложиться на твою схему – например, схему уязвимости, когда ты либо ведешь себя как конформист, либо, наоборот, “показываешь зубы”, усиливаешь агрессивность, чтобы напугать. И сейчас мы просто видим финал этих историй – но, наверное, этот семейный разрыв шел давно. Мы же часто думаем: “Ну сидит бабушка перед телевизором, ну сходит с ума – и чего такого?! Лишь бы не лезла и не учила, как воспитывать моих детей!” То есть многие не проясняли это со своими родственниками – а сейчас уже тот момент, когда поздно.
В семьях, где есть родственники как в России, так и в Украине, ситуация еще тяжелее, поскольку семейные дрязги накладываются на реальную угрозу жизни. Некоторые опрошенные украинки попросили не называть их настоящих имен – возможно, так проявляется надежда сохранить остатки мира с родственниками:
– В декабре написала мне двоюродная сестра из Белгородской области: “Как вы там?” Блин, вы серьезно?! Я аж дар речи потеряла! Первый раз написала мне 24 февраля, а второй – в декабре. Видите ли, над ними ракеты летают, им страшно! Поздравила меня с новогодними праздниками, я говорю: “А шо заранее? Боитесь не дожить?” Обиделась, – рассказывает харьковчанка Алина.
– Родственники из Белгорода раньше очень часто приезжали в Харьков – гулять, отдыхать, – говорит психолог из Украины Елена Кохненко. – А потом стали говорить: “Ничего, потерпите, вас скоро освободят, и тогда мы увидимся. А сейчас пока вам нужно спрятаться или уехать! Но вообще, мы пришли вас спасать!” Таких историй действительно очень много, их сотни. Я и на своих сессиях их слышала, и читала уже задокументированные факты. Повторяется одно и то же: “Потерпите – и мы вас спасем!” Это говорят и мужчины и женщины в тех семьях, которые живут в России, тем, кто живет в Украине.
Елена родилась в Харькове, 15 лет жила в России, а четыре года назад переехала в одну из стран Европы. Она рассказывает, что впервые начала работать с беженцами в самом начале войны – и это был настолько травмирующий опыт, что надолго ее не хватило. Она почувствовала ухудшение здоровья, слегла из-за того, что не могла абстрагироваться от происходящего. После она решила заняться волонтерством и помощью ВСУ. Но навсегда сохранила в памяти все истории женщин из Мариуполя, Ирпеня, Харькова и других украинских городов.
– Тут таких историй можно сотню писать, – соглашается еще одна харьковчанка Ольга. – У меня друзья развелись на этой почве, 26 лет вместе! Соседи друг с другом не разговаривают… Тут знаете сколько коллаборантов? – тьма! Особенно “55 плюс”. Никогда бы не подумала!
59-летняя пенсионерка из Москвы Татьяна Орлова (фамилия изменена по просьбе женщины) – наполовину украинка. Рассказывает, что всегда жила с украинскими родственниками душа в душу. Правда, последний раз собирались вместе еще в 1996 году – и жалели о развале СССР:
– Потом началась какая-то дикая ситуация: их начали по ТВ обрабатывать, настраивать против русских, – делится своим пониманием ситуации Татьяна. – Мне сестра тоже как-то в “Одноклассниках” написала: поскорее бы Украина стала частью Европы, будем ездить по всему миру, инвестиции будут. Я ей тогда напомнила про наше общее сожаление о развале СССР. Она ответила: не надо смотреть в прошлое, надо смотреть в будущее. И вообще, типа, мы мешаем им развиваться… Я не знаю, что с ними происходит. Они как одурманенные все. Когда Крым присоединили – они были категорически против. А когда началась СВО – мы вообще перестали общаться. Сестра меня везде заблокировала. Почему я ее не блокировала, когда они Донбасс бомбили? Поддерживаю ли я СВО? Да, поддерживаю. Но я не поддерживаю смерть людей – ни с одной стороны. Я не понимаю, почему всё так получается. Мы жили вместе в Российской Империи, в СССР, а сейчас мы, как палестинцы и израильтяне, не можем ужиться рядом – даже в одной семье не можем сосуществовать мирно. Это ужасно. А родне с Украины – бог судья.
– Пропаганда сильнее всего бьет по родственникам. Потому что чужих как-то не так жалко. А тут росли вместе, одни и те же книжки читали, и – бац! Глаза стеклянные, слюна капает и что-то там про восемь лет в 101 раз бормочет, – говорит живущий теперь в Тбилиси предприниматель и сценарист Дмитрий Зотиков. – За одним столом с тобой сидит, огурец на вилку нанизывает. Говорит: “Шанмырк, шанмырк. Ихтамнет” (Дмитрий произносит “Крымнаш” задом наперед, намекая на “Абырвалг” Шарикова – РС). И все в окно смотрит. Вдруг НАТО уже из-за угла атакует… Смех смехом, но сейчас такое практически в каждой семье. “Шанмырком” может оказаться кто угодно. Папа, мама, брат, сестра. Даже ребенок, в которого вы столько книжек впихивали, что, казалось, в голове для всяких там Симоньян нет места.
– У меня часто спрашивают, что же делать в такой ситуации. Ну со мной здесь разговор короткий! Я бы либо просто минимизировала всякие контакты, эту тему не затрагивая, либо вообще прекратила общение. Да, людям сложно не подстраиваться под своих родных. И всё же не стоит этого делать! Потому что вся жизнь может пройти в этих подстраиваниях под тех, кто полностью в зомби-пропаганде – так и себя можно потерять, психику поломать, – советует психолог Елена Кохненко.
По мнению когнитивного терапевта Анны Мовшевич, вытащить человека из-под влияния пропаганды у родственников действительно не получится – это работа специалистов. Долгая и кропотливая – и не всегда с гарантированным успехом.
– Есть такое понятие в психиатрии, как индуцированный бред, – объясняет Мовшевич. – Его можно внушить огромному проценту людей. Любой бред – про инопланетян, про нацистов, про кого угодно. И даже не особо квалифицированный психиатр знает простую формулу: для того чтобы только начать с человеком работать, его нужно отключить от источника бреда на две-три недели. Полное выключение из бредовой среды! А если человек подключен к источнику бреда – он может не смотреть телевизор, интернет, просто ходить на работу, общаться с теми, кто смотрит – всё бесполезно! Там идет страшная травматизация. И людей из этого состояния индуцированного бреда должны вытаскивать специалисты. Этот метод работает с теми, кто, допустим, чертей по квартире гоняет – но пропагандистский бред ничем от этих чертей не отличается.
– Есть ли у вас примеры удачного “лечения от пропаганды”?
– У меня есть клиентка, она из Москвы, но уже 20 лет живет в Америке. Клиентка – абсолютно американская женщина, у нее дети-американцы, муж-американец. И где-то десять лет назад она перевезла в Америку бабушку, которой сейчас уже под 80. Внучка собирает деньги Украине – и жалуется, что бабушка изрыгает им проклятия. Оказывается, моя клиентка сама, за свои деньги, установила бабушке спутниковую тарелку! “Облучатель” облучает бабушку, а та потом всю семью терроризирует! Мне потребовалось две сессии, чтобы убедить эту тарелку просто выключить! Через месяц бабушка начинает хотя бы что-то слышать, выходит из этого поля. Но это только первый шаг! Понимаете, когда у человека активизируется когнитивная схема, она становится всесильной, управляет его восприятием. Психотерапевт может эту схему ослабить, в самом лучшем случае – помочь человеку эту схему распознавать. Это как у больного астмой – вот он чувствует, что приступ начинается, и он себе ингалятором брызгает. А родственникам туда соваться, к сожалению, бесполезно.
Источник: Александр Лугов, «Радио Свобода»
