Всероссийская перепись населения 2021 года показала рекордное сокращение численности украинцев в России: за десять лет она снизилась в два раза. И хотя эксперты ставят под сомнение результаты переписи, такую же тенденцию фиксируют и данные других исследований, и демографы, и сами представители украинской диаспоры. «Важные истории» рассказывают, как власти России искореняли украинскую идентичность у собственных граждан еще задолго до полномасштабного вторжения в Украину — с самого начала президентства Владимира Путина.
Рекордное сокращение
Исторически украинцы были одной из самых широко представленных национальностей в России: еще десять лет назад они были на третьем месте после русских и татар по доле российского населения, следует из данных переписи населения. В 2021 году они впервые вышли из тройки лидеров и переместились на восьмое место. Если десять лет назад в России проживало почти два миллиона украинцев, то перед началом войны с Украиной их осталось 884 тысячи.
И хотя численность украинского населения постепенно сокращалась на протяжении всей истории современной России, именно за последние десять лет она рекордно снизилась более чем в два раза. В предыдущие десятилетия число украинцев сокращалось по 30% каждые десять лет.
Такую же тенденцию фиксируют и альтернативные данные: если в 2000-х годах украинцы составляли почти 2% населения России, то к 2021 году уже не составляют даже 1%, следует из результатов Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ.
Что это может означать
Каким образом в России 2021 года могло остаться меньше миллиона украинцев? Еще до начала полномасштабного вторжения в Украину в Россию прибыло больше миллиона беженцев: с началом боевых действий на востоке Украины в 2014 году, только за первые два года в Россию въехали и не выехали обратно 1,2 миллиона человек, ранее проживавших на юго-востоке Украины, следует из данных ФМС. В 2022 году границу пересекли еще больше украинских беженцев: по данным ООН на январь 2023 года, с начала полномасштабного российского вторжения в Украину границу с Россией пересекли более 2,8 миллиона беженцев из Украины, однако неизвестно, сколько из них остались в стране, и в переписи 2021 года они не могли участвовать.
Результаты Всероссийской переписи населения 2021 года сомнительны, так как она проходила с множеством нарушений, предупреждают демографы. По мнению Алексея Ракши, в переписи не приняли участие около 50 миллионов человек. В этом году около 16 миллионов участников переписи не указали свою национальность — в предыдущей переписи таких было только 5 миллионов. По словам старшего научного сотрудника Центра демографических исследований НИУ ВШЭ Юлии Флоринской, эта цифра говорит о том, что, в целом, доверять переписи нельзя. «Скорее всего, это [16 миллионов без национальности] переписанные не лично, а административно (те, кого переписывают по административным источникам, например по домовым книгам. — Прим. ред.)».
Однако такую же тенденцию с сокращением численности украинцев в России показывают и данные Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ — ежегодного опроса населения, в котором также задается вопрос «Кем вы себя считаете по национальности?». Выборка этого опроса намного меньше, однако с этими данными можно делать выводы по самым крупным национальностям, разбросанным по России: такими можно считать украинцев за счет их относительно равномерного распределения по стране, считает независимый демограф Алексей Ракша. Если в переписи данные о национальности отсутствовали у 11 % опрошенных, то в данных НИУ ВШЭ у 4%. Для сравнения: в Обследовании ВШЭ в 2010 году они отсутствовали только у 0,5% опрошенных.
Важно учитывать, что перепись учитывает не численность отдельных народов, а ответы граждан на вопросы о национальной принадлежности: при ответе на вопрос о национальности каждый сам выбирает, кем себя назвать. Поэтому демографы считают, что падение доли украинцев, которое мы видим в данных переписи, может объясняться тем, что все меньше из них называет себя украинцами, отвечая на вопрос о национальности. «Какая-то часть, вероятно, предпочла называться русскими, а не украинцами, в 2021 году уровень негатива [по отношению к Украине] в обществе был уже очень силен», — говорит Юлия Флоринская.
Алексей Ракша называет главной причиной такого сокращения ускоренную ассимиляцию восточных славян (они перестают себя идентифицировать как украинцы и начинают причислять себя к русским — быстрее, чем представители других национальностей), в основном за счет молодежи. Украинцы также могут больше эмигрировать из России, чем приезжать сюда, предполагает эксперт, но точных цифр об этом нет: миграция в России учитывается плохо.
Сами представители украинской диаспоры считают, что российские власти годами сокращали украинское население страны, стирая их идентичность и уничтожая организации, которые бы представляли интересы украинцев в России: на убыль населения повлияла официальная государственная политика, направленная на зачистку всего украинского поля в России.
«Сейчас небезопасно признаться, что ты украинец»
«Быть этническим украинцем в России стало некомфортно», — объясняет результаты переписи бывший заместитель председателя «Объединения украинцев России» Виктор Гиржов. Он прожил в России более 20 лет, но в 2015 году ФСБ запретила ему въезд в страну на пять лет. Формально — за нарушение порядка въезда и выезда в страну, но сам Гиржов считает, что его выдворили за то, что он рассказывал правду о происходящем в Украине на российских центральных телеканалах.
Виктор Гиржов считает официальную государственную политику, направленную на зачистку всего украинского поля в России одной из главных причин, почему украинцев стало меньше. По его словам, это началось после 2004 года — когда в Украине произошла «оранжевая революция», и некоторые украинские организации в России ее поддержали. «После развала Союза в России начали как грибы после дождя появляться украинские организации. Была такая эйфория, такое настроение, что при Горбачеве, при Ельцине будут какие-то свободы… — рассказывает Гиржов. — А потом что-то щелкнуло, и все это начало валиться — при Путине это произошло».
Гиржов рассказывает, как в 2010 и 2012 годах были ликвидированы две федеральные организации украинской диаспоры: «Объединение украинцев России» и «Федеральная национальная культурная автономия украинцев России», которые занимались сохранением украинской идентичности и развитием и распространением украинской культуры. В 2018 году была ликвидирована единственная знаменитая на весь мир библиотека украинской литературы в Москве. «Якобы там были какие-то нарушения документации в уставной деятельности [организаций]. Но это все высосано из пальца: если и были какие-то маленькие недочеты, все это за секунду исправляется. Директора библиотеки судили якобы за хранение националистической литературы, хотя сотрудники [библиотеки] говорили, что силовики сами подбрасывали эти материалы», — рассказывает Гиржов. В 2019 году крупнейшая общественная организация украинцев, проживающих за рубежом, — «Всемирный конгресс украинцев» была признана в России «нежелательной организацией»: ее деятельность запрещена на территории страны.
Уже к середине 2000-х в России не осталось возможности изучать и украинский язык, рассказывает Гиржов: «В Украине [тогда] было очень много школ с преподаванием русского языка. А в России не было на всю двухмиллионную диаспору ни единой школы, ни даже класса c украинским. В России нет возможности общаться на украинском языке: нет ни школ, ни библиотек [с украинской литературой]». Вместе с другими представителями украинской диаспоры он пытался открыть единственную украинскую школу в Москве, но профильные ведомства «все время выдвигали нереальные требования, и все заглохло». Сейчас, если верить данным Всероссийской переписи населения 2021 года, только 33% украинцев, живущих в России, владеют украинским языком.
В России почти не осталось объединений украинцев, говорит Гиржов. «Формально такие организации существуют, но они живут на деньги [российского] правительства и президентские гранты, и власть устраивает то, что я называю „шароварщиной“: эти организации участвуют в городских праздниках и фестивалях, танцуют и поют, но никакой политики, никакой социальной активности, никаких прав украинцев, — рассказывает Гиржов. — Вот такие шароварные украинцы власть России устраивают. А как только ты начинаешь поддерживать Украину, даже не Майдан, а просто независимость, культуру, язык — всё».
«Религиозная свобода совести, владение языком, культура — это то, что в людях живет. Этнос чем и отличается один от другого, что он имеет какие-то свои культурно-национальные особенности. Есть армянская диаспора, есть грузинская. Им приятно собраться вместе, попеть песни, поговорить на своем языке. Это и есть многонациональная Россия — все народы должны взаимно существовать и взаимно обогащаться. — продолжает Гиржов. — А эту культурную среду все время в России зачищали и запрещали: люди тянутся к своим национальным корням, а их обрубают постоянно. Это порождает конфликты между нациями».
По мнению Гиржова, сокращение численности украинцев в переписи может объясняться и тем, что не все этнические украинцы в России называют себя таковыми при ответе на вопрос о национальности. «Люди боятся, потому что сейчас небезопасно признаться, что ты украинец, — говорит Гиржов. — Например, ФСБ вызывала на беседы людей из реестра читателей Библиотеки украинской литературы. У людей старшего возраста дети и внуки, они переживают. Люди помладше боятся потерять работу. Кто мог, уезжал до войны, — говорит Гиржов. — Сейчас это трудно, поэтому до окончания войны остальные стараются не подчеркивать свою „украинскость“ — это чревато».
«Пригласили украинцев: „Вы пойте по-русски“»
Валерий Семененко переехал в Москву из Украины в 1978 году поступать в аспирантуру и остался. Он один из основателей «Объединения украинцев России» и с 2005 по 2012 год был сопредседателем организации, пока ее не закрыли российские власти. «Мы поначалу, в конце 2000-х и в 2010-е годы писали письма, воззвания на имя Путина: призывали к взаимопониманию [между Россией и Украиной], к учету интересов. Это же неправильно: мы здесь живем, мы должны дружить. Нас за это и закрыли: после „оранжевой революции“ в России власти встрепенулись. А через два месяца после закрытия они создали марионеточную федеральную организацию украинцев, представители которой на телеэкранах теперь говорят, что мы все русские, — говорит Семененко. — Сейчас вот периодически проводят показательные [правительственные] совещания по межнациональной политике. Там украинцы раньше восседали во главе: как же, самый большой друг-народ! А сейчас их приглашают, потом перезванивают: „Вы не приходите на совещание“».
Сейчас Семененко возглавляет общественное объединение украинцев России, которое работает без юридической регистрации. «Теперь украинцы России сидят в подполье. Фактически никакой общественной деятельности нет — опасно… Мы знаем российское законодательство: мы можем писать только о болях и страданиях украинцев, а о военных действиях и тем более обсуждать [российскую] армию — естественно, нет. А помогать мы можем: люди бегут от снарядов, от бомб, мы им помогаем добраться от границы. Но даже эта помощь в России не приветствуется, — говорит Семененко. — Даже петь нельзя. Осенью 2022 года в Санкт-Петербурге был ежегодный концерт: там каждому обществу — калмыкам, чувашам — дается по одному номеру, они выступают. Пригласили и украинцев. Потом спохватились: „Вы давайте, пойте по-русски“. Они уперлись: „Либо мы поем на украинском, либо мы не поем“».
«Это общая тенденция к отрицанию украинской идентичности, — продолжает он. — Сейчас они [власти и пропагандисты] уже в открытую говорят, что украинцев нет и не было, и языка украинского не было, и все это придумки». Семененко не верит результатам переписи, но тоже замечает, что численность украинцев в России снижается: «Я знаю, как эти переписи проводятся. Все кричали: „Перепись, перепись, перепись!“ А к нам никто не пришел. И я лично ходил в управу, говорю: „А как записали нас? Меня никто не спрашивал. Я хочу, чтобы нас всех записали украинцами: меня и моих детей“. Они мне так и не показали этих бумаг. Но тенденция действительно такова, что количество этнических украинцев резко снижается».
«Если Россия [после войны] сохранится в виде нераспавшегося государства, и все эти тенденции сохранятся, украинцев здесь будет ноль», — считает Семененко. Он признается, что все время испытывает желание уехать из России: «Но я здесь связан: и дом, и семья, и жена у меня коренная москвичка, ну куда она поедет? Надо было раньше уезжать. Сейчас пусть мои дети уезжают».
«Мама, в фашистскую Россию я не поеду»
Анна (имя изменено по просьбе героини) из Чернигова живет в России уже больше 20 лет и возглавляет одно из объединений украинских женщин в России. Каждый раз, когда в Чернигове звучит воздушная тревога, она ее „слышит“ у себя дома в Подмосковье: Анна следит за уведомлениями, потому что в Чернигове осталась ее взрослая дочь. Когда началась война, Анна предложила дочери эвакуироваться в Россию: «Я ей говорю: „Езжай сюда“. А она отвечает: „Нет, мама, в фашистскую Россию я не поеду“».
Как рассказывает Анна, результатам переписи она не доверяет, но тоже чувствует, что украинцев в России стало меньше: «Перепись как проводилась: у нас вся улица украинцев живет — к нам даже носа никто не показал и не спрашивал, кто мы, что мы. Но сейчас сюда намного меньше украинцев приезжает. Я здесь с 2000 года: столько украинцев на работу ездило… Мой знакомый открыл строительную фирму, в бригаде было 300 человек украинцев. А сейчас никого, фирма закрылась».
«Когда я только приехала, в начале 2000-х, все так бурно развивалось: встречались мы [представители украинской диаспоры] с властями, разговаривали об открытии украинской школы… — продолжает Анна. — И нам казалось, что Россия такая большая, столько работы, столько творить можно было бы, общаться странами, обмен студентами, обмен артистами. Думали мы, что так будет, а оно совсем все по-другому. Украинская диаспора теперь в очень плачевном состоянии. Если ты будешь говорить, что власти местные говорят, то, конечно, власти тебя будут поддерживать. Но я не знаю, как можно говорить то, чего нет».
Анна рассказывает, что некоторые знакомые из Украины перестали с ней общаться только из-за того, что она сейчас живет в России. «Но что я могу сделать здесь одна? — спрашивает Анна. — Недавно люди, которым не все равно, отнесли цветы к памятнику Лесе Украинке, так их же арестовали всех. Теперь около всех украинских памятников, наверное, будет дежурить полиция».
Сейчас Анна «отошла от всех дел» в организации, чтобы «не навредить семье»: «Раньше мы занимались культурно-просветительской деятельностью, и мы видели много россиян, которые нам помогали, в наши [украинские] государственные праздники с нами были. Сейчас ничем не можем заниматься: просто переживаем, помогаем нашим беженцам. Но вы же знаете, как власти относятся, даже если помогать — надо осторожно».
Сейчас ей тяжело жить среди россиян, 90% которых, как читала в новостях Анна, поддерживают войну. «Когда начинаешь рассказывать все, что происходит [в Украине], видишь агрессию, у людей глаза кровью наливаются, готовы сожрать, — говорит она. — Но есть часть [россиян], которая просто сочувствует, приходят ко мне: „Расскажи нам правду, потому что, кроме телевизора, мы ничего не видим, ничего не знаем“».
Анна не считает, что украинцы при ответе на вопрос из переписи про национальность могут скрывать свое украинское происхождение: «Все говорят: „Мы с Украины“. Русскими мы себя не считаем. И на украинском языке в семье говорим. И много таких: дома на украинском, на работе на русском. Все, кто с Украины, они все скучают, пускай даже по 50 лет тут живут, все хотят домой. Они все плачут за Украину, и все сейчас переживают».
Анна думает, что после окончания войны в России не останется украинцев. «Я знаю очень многих, кто ждет конца войны, чтобы уехать отсюда, потому что невозможно жить здесь после того, что там [в Украине] сделано. У меня дочка в Чернигове, вот как я могу здесь спокойно жить? — спрашивает Анна. — Я прожила там 40 лет, работала в школе, там мои ученики, одноклассники, родственники, там могилы моих родителей. Пришли освободители и все разрушили: у нас в Чернигове 70% города нет. Как я могу на это смотреть? Просто не смогу я морально здесь жить. Пока морально, а потом, может, дойдет очередь и до физических расправ [над украинцами], я этого не исключаю».
Источник: Соня Савина, «Важные истории»
