Фотография шестилетнего Владислава Драгуна, который стоит возле могилы матери в одном из дворов Бучи, облетела мир. Ее сделал аргентинский фотожурналист лауреат Пулитцеровской премии Родриго Абд после освобождения города от российских военных. Женщину, которую там похоронили, звали Марина Наумец. Ей было 33 года.
До 24 февраля работала няней и помощницей воспитателя в детсаду. С мужем Иваном воспитывали троих детей: 14-летнюю Софию, 10-летнего Владимира и самого младшего, Владика. В ночь на 27 марта Марина умерла во сне в душном, влажном и холодном подвале, где пряталась от российских обстрелов.
«О том, что война догонит ее в Буче, никто не мог и подумать»
Марина Наумец родом из города Хрустальный, что на Луганщине. В 2014-м вместе с детьми она уже убегала от войны.
«О том, что война догонит ее в Буче на Киевщине, никто не мог бы и подумать. В 2014-м я вывез Марину с детьми сначала в Шепетовку к родственникам. Оттуда они переехали в Бучу», — говорит Максим Наумец, родной брат первого мужа Марины — Александра.
Александр — отец старших детей Марины, Софии и Владимира. В 2012 году он трагически погиб. После его смерти Марина делала все возможное, чтобы обеспечить детей: работала няней, поварихой в Киеве, а позже нашла работу в Буче.
«Наши отношения с мамой невозможно описать несколькими словами, — говорит 14-летняя дочь Марины София. — Мы были подругами, я ей все рассказывала, делилась с ней проблемами».
София говорит, что мама научила ее практически всему, что она теперь умеет делать.
«Я до сих пор готовлю по ее рецептам. Мама нас с братьями хорошо воспитала. Учила быть самостоятельными и ответственными», — рассказала дочь.
На Киевщине Марина встретила Ивана Драгуна, вскоре пара стала жить вместе в Буче. 40-летний Иван — автомаляр на одной из СТО Бучи.
«Мы познакомились с Мариной в Киеве возле станции метро «Академгородок». Она шла с Вовой из больницы, мальчик плакал. У меня в кармане были конфеты, я остановился, поддержал его, успокоил», — говорит Иван.
Иван Драгун разговорился с Мариной и провел ее с сыном до остановки маршрутки. С тех пор начались их отношения.
«Мы часто отдыхали в выходные, гуляли в парке, ходили в кафе. Дети вскоре начали называть меня отцом», — говорит мужчина.
София Наумец говорит, что сначала и она, и брат довольно холодно относились к Ивану, но потом лед тронулся — в первую очередь потому, что Иван хорошо относился к ним.
«Иван очень веселый, много шутит, он комфортный человек. С ним можно было поделиться проблемами, он внимательно слушал и давал умные советы», — рассказала София.
Со временем Марина Наумец забеременела в третий раз. С Иваном и детьми сняли квартиру на Центральной, 39 в Буче и стали жить вместе. Женщина устроилась в детсад в микрорайоне «Яблонька». Это дошкольное заведение было рядом с ее домом, его позже посещал и младший сын Марины.
«Марина работала, а Владик был возле нее», — говорит Иван.
«Мы Владика очень ждали. Мама после его рождения никого не обделила заботой и вниманием, всех любила и поддерживала одинаково», — говорит София.
София вспоминает, как они в семейном кругу праздновали разные религиозные праздники, Новый год. Все садились за стол, много шутили и разговаривали обо всем на свете. Особенно София и братья любили получать подарки на день святого Николая.
«По вечерам мы с мамой мечтали, что у нас будет большой дом и собака. Я обещаю, когда вырасту, обязательно осуществлю нашу мечту. У меня будет большой дом и белый лабрадор, как этого хотела мама», — говорит София.
«Мы спали в теплой одежде и все равно не могли согреться»
Утром 24 февраля 2022 года первое сообщение в мессенджере Софии было о том, что занятия в школе отменили, потому что война…
«Мама, помню, сказала, что вряд ли россияне зацепят Бучу, была убеждена: солдаты просто не дойдут сюда. Отчим пошел в тот день на работу. Когда начали бомбить Гостомельский аэропорт, мы с мамой были дома. Никуда не выходили, собирали вещи», — рассказывает девушка.
Иван Драгун вспоминает: 24 февраля во время перерыва на работе вышел на улицу и услышал, что сотрудники СТО живо что-то обсуждают. Зажег папиросу, поднял голову — прямо над ним пролетели два вертолета. Он переоделся и поехал домой. Марина с детьми уже собрали тревожные чемоданы. В квартире громко работал телевизор, жена смотрела новости. В тот же день они спустились в подвал дома.
Всего в доме на Центральной, 39 жили больше 50 человек — преимущественно преклонного возраста, многие из них сидели в квартирах. После оккупации города российские военные сразу же пригрозили жителям: за каждые лишние движения будут расстреливать на месте. В Буче ввели комендантский час. Находиться на улице можно было с семи утра до шести вечера. На рукавах одежды надо было носить белые повязки.
Подвал, где пряталась Марина Наумец с семьей, не был обустроен как укрытие. Иван перенес туда матрасы, теплые покрывала, пледы. Там было холодно, постоянный сквозняк.
В подвале пряталась еще одна пара с детьми — Елена и Сергей. Семьи поддерживали друг друга, много общались, вместе готовили. Даже однажды удалось нагреть воду и постирать грязную одежду в пластиковых тазах на улице.
«Мы спали в теплой одежде и все равно не могли согреться. Со временем у мамы начала болеть спина, ей было тяжело спать на матрасе. Поэтому мы иногда поднимались в квартиру и спали там вместе. Я за нее очень переживала. Не могла отпустить саму, потому что, кроме российских военных, в городе было много мародеров. Я боялась, что ее могут убить. Решила, если умирать, то вместе, ведь жизнь без нее я тогда не представляла», — говорит София Наумец.
Иван вспоминает: Марина больше всего волновалась за детей. Хотя они, по его словам, быстро адаптировались к новым реалиям.
«Примерно через неделю уже гуляли возле костра, на котором варили еду. Один костер был на один-три подъезда, готовили поочередно. Поставили возле нашего укрытия лавочки, игрушки, чтобы чем-то занять детей», — говорит Иван Драгун.
Напротив дома, в котором жили Марина и Иван, российские военные устроили штаб. Ивану приходилось часто пересекаться с ними. Россияне набирали в колодце за домом воду. Бывало, что сбивали ногами кастрюлю с пищей прямо с костра. По словам Ивана, неподалеку от его дома базировались преимущественно россияне славянской внешности от 25 лет.
«Сначала в Бучу зашли российские «спецы». Один из них приказал сделать перепись населения и провести проверку документов. Они знали, сколько людей и детей живет в доме. Были жесткие. Меня раздевали как минимум трижды, искали татуировки. Перестреляли всех собак в районе», — рассказал Иван Драгун.
Россияне грабили магазины и квартиры, которые могли взломать. То, что оставалось, позволяли брать гражданским, — например, продукты. Так было с супермаркетами «Фора» и «Новус». 14-летняя София Наумец очень не хочет, чтобы местных, которые оставались в Буче и брали продукты из разграбленных супермаркетов, называли мародерами. Девушка говорит: они просто выживали.
День, когда не стало Марины
В первой декаде марта из Бучи можно было выехать, были «зеленые коридоры». Но Марина и Иван решили оставаться.
«Мы услышали, что во время эвакуации расстреливали людей. Я не хотел, чтобы моя семья стала живым щитом. С тремя детьми нам спокойнее было дома. Да у нас и не было своего автомобиля, и финансово была не лучшая ситуация», — говорит Иван.
Вспоминая жизнь в оккупации, София говорит, что ей эти события напоминают день сурка. Они ничего не планировали, знали лишь, что каждый день будет одно и то же: что-то прилетит, где-то бабахнет. Марина Наумец не жаловалась, говорила лишь о боли в спине. Дочь растирала ее согревающими мазями.
«Когда сильно прилетало, меня трясло от страха, я не могла нормально говорить. Мама успокаивала, мы принимали валидол или валерьянку и ложились спать», — рассказала дочь.
Марина Наумец умерла в ночь на 27 марта. Накануне, вспоминают родные, она была веселая. Перед сном позвала Влада к себе, обняла, накрыла покрывалом, чтобы согреть.
Иван говорит: Марина была неугомонной, что-то говорила, под ее голос все и уснули.
София с братом Володей спали в другом углу подвала, ближе к соседке Елене. Владик с мамой и Иваном — вместе.
Утром все проснулись, не встала только Марина. Иван с детьми попили чай. Глянули на часы — комендантский час кончился.
«Я подошел к Марине, она лежала лицом в подушку. Говорю ей: вставай, время выходить на улицу. Тишина. Я взял ее за плечи, а она холодная… Когда перевернул, то увидел, что ее руки на груди скрещены. Будто собиралась на тот свет…» — рассказал Иван.
Он оторопел и закричал соседке: «Елена, Марины с нами больше нет!» София босиком подбежала к маме. Рядом сидел маленький Влад. Иван пробовал сделать Марине искусственное дыхание.
«Я попросила Елену вывести братьев из подвала. Влад не хотел идти, кричал: «Оставьте меня, я хочу разбудить маму!». В этот момент я ничего не чувствовала, в душе была полная пустота. Я вышла на улицу, посидела, подумала. Потом началась истерика. Ко мне подошел знакомый отца, начал успокаивать. Я закрылась, не хотела ни с кем говорить, каждое слово выжимала из себя», — говорит София.
Марине Наумец было 33 года. Каких-то хронических болезней, говорят родные, у нее не было. Разве что язва желудка. В справке о смерти врач, который пришел в подвал, написал: «Умерла от сердечно-легочной недостаточности».
Иван с соседями сбили гроб из старого шкафа и похоронили Марину рядом с домом на участке, где уже были прикопаны двое других людей, — их россияне расстреляли. В Буче погиб и знакомый Ивана Игорь, его оккупанты пытали и убили.
«Владик у меня много раз спрашивал, где мама. Я отвечала, что она поехала за границу зарабатывать деньги. Что вернется и нас заберет. Я не могла придумать ничего лучше. Позже Владик случайно узнал о смерти мамы — услышал, когда Ваня разговаривал с другой женщиной об этом. Он в истерике побежал к ней на могилу, потом каждый день приходил, носил конфеты, еду», — рассказала София.
София говорит: когда мамы не стало, она внезапно повзрослела и почувствовала себя очень одинокой в этом большом мире.
«Я поняла, что должна поддерживать братьев, взять на себя ответственность, которая раньше лежала на маме: готовить еду, убирать», — говорит София.
Жизнь после
После освобождения Бучи в начале апреля Иван Драгун с детьми жили в трехкомнатной квартире подруги Елены.
«Иван предлагал вернуться в нашу прежнюю квартиру, но я очень не хотела, потому что там все напоминало о маме. Я бы не смогла, каждый день рыдала бы. У меня были мысли о суициде, но я старалась их гнать от себя. Должна была жить дальше. Думала о том, что бы сказала моя мама. Знаю, если бы она была жива и знала о моих мыслях, я бы ее разочаровала, а еще больше разочаровала бы отчима и братьев. Несмотря на то, что эта боль со мной навсегда, я переживала именно за них», — говорит София.
Потом была эксгумация тела Марины Наумец. Иван говорит, что и Владик, и Вова были свидетелями этого. Вова вообще был с ним везде, даже в морге.
«Я сам не выдерживал, но видел, как он держится, у него железные нервы… Именно это дало мне силы пройти весь этот путь», — говорит Иван.
В конце апреля Марину похоронили на Бучанском кладбище.
София впервые пришла на могилу матери с дядей Максимом после Пасхи, которая пришлась в прошлом году на 24 апреля. Тогда же Максим забрал девочку в свою семью.
«Это было мое решение. О его причине я не хочу рассказывать. Братья остались с отцом. Сейчас мы стараемся время от времени созваниваться с Иваном, когда есть связь. Часто общаюсь с Вовой и Владиком. Они очень по мне скучают и хотят скорее меня увидеть. Часто меня мучат угрызения совести, кажется, что я их бросила. Хочется поехать к ним, обнять, поговорить, как когда-то. Именно в эти моменты мне становится очень грустно», — говорит София.
София дистанционно учится в Бучанской школе № 3. Живет с семьей дяди Максима в Ирландии, планирует перейти учиться в тамошнюю школу. Занимается волейболом. Недавно все вместе отпраздновали Рождество.
«Мы живем в маленьком селе возле океана. Мне здесь нравится. Разве что не хватает магазинов, кафе. Не хватает общения с ровесниками», — делится девушка.
Опекун Максим Наумец говорит: когда я забрал Соню к себе, она была в подавленном состоянии.
«Тогда с нами жила семья моей жены с 17-летней дочерью Марией и таксой Микки. Они очень быстро нашли общий язык, и это помогло. У Сони, к сожалению, были проблемы с обучением. Мы наняли репетиторов и помогали сами. В конце концов, постоянно говорили, что образование имеет значение. Нам удалось изменить ее мнение об учебе. Сейчас Соня больше верит в свои силы», — говорит Максим Наумец.
Братья Сони Владимир и Влад вместе с Иваном Драгуном живут в арендованной квартире в Буче. Ребята распределяют между собой обязанности по дому. Влад ходит в школу, а Вова учится дистанционно.
«Сейчас мне помогает моя вторая половинка. Она из моего города, когда Марганец начали обстреливать, перебралась ко мне и осталась в Буче. Живем все вместе. Ребята нормально ее восприняли. Делают вместе уроки. Жизнь продолжается, несмотря ни на что», — говорит мужчина.
Источник: Инна Кубай, «Зеркало недели»
