Идея, что Россия с Украиной составляют насильственно разделенные части некогда единого целого, а значит, должны объединиться, стала одним из стержней восточноевропейской истории последних 500 лет. И то, что аргументами из прошлого президент РФ Владимир Путин оправдывает свою политику в настоящем, отнюдь не случайность.
События 2014-го в Украине, 2020-го в США и Британии и 2022-го во всем мире снова напомнили, что история имеет значение. И сколько бы ни надували щеки отдельные интеллектуалы в белых пальто в башнях из слоновой кости, сама жизнь отчетливо демонстрирует, что борьба за прошлое все еще является неотъемлемой составляющей борьбы за будущее.
Ибо если идея о “превосходстве арийской расы” или “историческом единстве россиян и украинцев” одерживает верх в головах, то лишь вопросом времени станет ее реализация в жизнь с помощью оружия. И, глядя на состояние общественного мнения и даже академической науки в соседней стране, я понимаю – эта война надолго. А значит, и моя работа не будет бесполезной.
Идея российско-украинского единства. Осознавала ли Русь свое единство
Даже самые консервативные исследователи (читай: упрямые примордиалисты) вынуждены признать, что одних лишь “объективных” особых черт материальной и духовной культуры недостаточно, чтобы постулировать наличие отдельного сообщества. Прежде всего нужна саморефлексия этого сообщества, то есть осознание его членами этих черт как основ или хотя бы маркеров его отдельности (с упрямыми конструктивистами все так же плохо – сосредоточившись на рефлексиях, они забыли, что объективные черты тоже нужны; строить сообщество на чистых илюзиях можно, но недолго).
Именно поэтому я начну свои соображения с конца, то есть с поиска ответа на вопрос, осознавала ли Русь свое единство.
Вопреки утверждениям многих историков 19, 20 и 21 веков, мы и не подозреваем, насколько идея единства на самом деле была распространена среди населения Руси. Летописи отражали не “объективную реальность”, а политическую конъюнктуру тех мест, где их писали, и личные взгляды авторов и редакторов. В любом случае речь идет о высших образованных русских слоях, а что думали более 99% неграмотных жителей – непонятно. Именно поэтому столь странной кажется апелляция Путина в его статье за 2021 год “Об историческом единстве россиян и украинцев” к общему самосознанию “верхов” и “низов”: “”Древняя Русь столкнулась с ослаблением центральной власти, раздробленностью. При этом и знать, и простые люди воспринимали Русь как общее пространство, как свою Родину”.
Такое утверждение нужно доказать именно со ссылкой на “народные” материалы – берестяные грамоты или граффити на стенах Софии Киевской, иначе мы так и останемся в плену представлений 1% русских “книжников”. Есть ли хоть одна надпись, которую можно интерпретировать как доказательство осознания широкими народными массами Руси как “общего пространства”? Я таких примеров не знаю. Но даже в 19 веке не у всех разделенных народов, притом образованных, как немцы, существовало такое осознание, что уж там говорить о тысячелетней давности.
Судите сами. В результате революций 1848–1849 годов проблема разделения немцев приобрела особую остроту. Для ее решения было предложено два проекта, которые условно называли “малогерманским” и “великогерманским”.
Первый (продвигал Берлин) предусматривал объединение в федерацию всех немецких государственных образований, а также наиболее германизированных частей Австрийской империи. Вена сопротивлялась разделу своего государства и предложила второй путь – объединение всех государств как есть. Пруссия стремилась к построению национальной немецкой империи, в которой модерный национализм не видел места для равноправия национальных меньшинств, –прежде всего славян.
Австрийская же империя была многонациональной и связанной вместе старыми династическими скрепами. Поэтому в случае “великогерманского” объединения новая империя не была бы однородна не только политически, но и этнически. Кризис 1851 года закончился ничем, единое государство так и не было образовано, и только в ходе “германских войн за объединение” 1864-1871 годов на поле боя берлинская картина будущего уверенно победила венскую. Немцы убивали немцев в борьбе за объединение – где же здесь “общее пространство”? А отдельность Австрии и Люксембурга от Германии сохранилась (с перерывами) до сих пор.
Аналогичная картина сложилась во время Рисорджименто – объединения Италии в 1850 – 1870 годах. Как выразился об этом процессе сардинский премьер Массимо Д’Азельо (и только не говорите, что вы никогда не слышали этих слов в разных вариациях): “Италию создали. Остается создать итальянцев”.
Одним словом, нет никаких оснований утверждать, будто простое население, особенно в период удельной раздробленности, воспринимало Русь как общую родину. Это и в 19 веке не всем народам было по силам (да и в 21-м, что и греха таить; вспомните только о сверхмощных региональных идентичностях Донбасса и Крыма, часто перевешивавших общеукраинскую).
Летописные аргументы в пользу единства тоже не выдерживают критики. Так, с течением времени из текстов исчезают отдельные “племенные” названия (поляны или кривичи), окончательно – в 12 веке. Но их место занимают названия “региональные” (полочане, киевляне). А учитывая, что эти летописные “этнонимы” были не столько этнонимами, сколько названиями вождеств – политических образований, нет ничего удивительного в том, что они уступили место региональным политонимам, образованным под названием крупнейших городов. Предположу, что эта региональная идентичность и была важнейшей, значительно опережая общерусскую (если таковая вообще существовала).
Защитники “древнерусской народности” утверждают, что общее самосознание отражено, например, в криках составителей летописных сводов, которые регулярно оплакивали раздор на Руси или опустошения ее язычниками и призывали к политическому объединению. В договорах Новгорода с Готландом в 12 веке и Смоленска с Ригой – в 13-м местное население названо “русины” в противовес контрагентам – немцам и латинянам. Да и вообще, мол, в источниках второй половины 13 – начале 14 века на всей территории бывшей Руси местное население называет себя русинами или русскими, а страну, в которой живет, Русью или Русской землей. А еще существует такая памятка, как “Список всем градам русским, дальним и ближним”, в котором перечислены города от Дуная вплоть до Северной Двины. Чем не претензия на единство?
Что же. Во-первых, это лишь точка зрения 1% грамотного населения, способного писать эти источники, а во-вторых, все равно не доказывает, что речь шла именно об общей этнической самоидентификации. Знаю, что за это сравнение получу шквал критики со всех сторон, но все равно рискну. В нашем недавнем прошлом было чрезвычайно распространено (само)определение “советский человек” (замечу, что семантические поля терминов “советский человек” и “гражданин СССР” не на 100% совпадают).
Доказывает ли его распространение, что все, кто так говорил о себе или других, имели в виду именно этническую принадлежность? Кроме того, история знает множество случаев, когда люди, общаясь с чужаками, идентифицировали себя самым понятным тем способом, а не самым точным. Так “россиянами” в Европе были и русские, и украинцы, и поволжские татары (поэтому многим на Западе так трудно понять, что украинцы – не часть русского народа). Наконец, существуют политонимы, которые вообще не привязаны ни к одному этносу – “американцы” или “канадцы”. Не было ли это определение “русин” скорее политическим (“житель Руси”), а не этническим? Да, со временем в источниках 14-16 веков будет регулярно идти речь именно о “народе русском”, но об этом подробно поговорим позже.
Если от аналогий “в будущее” перейти к аналогиям “в прошлое” и сравнить Русь с древней Элладой, то и там картина будет похожа.
Да, бесспорно существует континуум “эллинов”, который всем отличается от континуума “варваров” (разница между скифами, египтянами и персами прекрасно осознается, но не считается решающей), и каждый конкретный древний грек не сомневается в том, что он именно эллин, а не варвар. Однако благодаря богатейшей базе источников мы точно знаем, а не только предполагаем, что этот грек был, прежде всего, афинянином или спартанцем, а уже потом – эллином (на мистериях или Олимпийских играх).
Локальный патриотизм полиса тысячелетиями доминировал над общегреческим единством. А Русь была гораздо больше географически и с куда худшими путями сообщения – так почему бы там идея единства должна была торжествовать над идеями отдельности? И в упомянутом выше “Списке” городов все они поделены по географическому принципу – киевские отдельно, рязанские – отдельно, всего – 10 групп, из которых семь – русские.
Не менее интересно, что и об общей эллинской культуре следует говорить с определенными оговорками. Четыре древнегреческих племени: ахейцы, дорийцы, ионийцы и эолийцы, – не исчезли бесследно. Они оставили отдельные диалекты в древнегреческом языке, отличные архитектурные стили (типы колонн изучаются еще в школах) и культы богов. То же можно сказать и о культуре Руси – и обязательно будет сказано ниже.
С другой стороны, в тех же летописях содержится немало аргументов и против общерусского единства, и первая из них – само название. Уже хрестоматийным явилось разделение на Русь “в узком смысле”, то есть Приднепровье, и Русь “в широком смысле”, то есть все государство. Поэтому новгородские купцы или рязанские епископы, отправляясь в Киев, вполне могли сказать о себе, что едут “на Русь” (ну как жители пригородов говорят о центре – “выйду в город”).
Кстати, новгородские летописи до самого монгольского вторжения четко отмежевывали свою область от остальной Руси. А то, что такое деление было объективной реальностью, свидетельствует фрагмент из “Об управлении империей” Константина VII Багрянородного, в котором тот различал собственно Русь и “внешнюю” Русь.
Не менее известное решение Любецкого съезда князей 1097 года, согласно которому каждый князь должен держать “отчину” свою, а не стремиться к чужим престолам или великокняжескому Киеву. И пусть здесь прежде всего речь шла о наследовании власти, это отнюдь не способствовало осознанию княжескими дворами и горожанами всей Руси как “общей родины”.
13 век продемонстрировал тенденцию к “локализации Руси” в отдельных центрах. В Киевской летописи частями Русской земли были Переяслав и Чернигов, но не остальные города. В Галицко-Волынской летописи сплошь и рядом Русь – это Галичина и ближайшие соседи, будущее Королевство Русское, а уже черниговские или смоленские князья – “заднепровские”. А “Слово о погибели Русской земли” говорит о Руси как о Владимирском великом княжестве и Новгороде.
В описании Тверского восстания 1327 года северные летописцы сужают “всю Русскую землю” только к Северо-Восточной Руси (подмонгольской). А в Хронике Литовской и Жмойтской под 1256 и 1263 годами “страны русские” охватывают территорию от Вильно до истоков Немана, а под 1332 годом речь идет о “всех странах русских” с Подольем. Крайне сомнительно, что в основу всех этих сведений положен этнический принцип группировки территорий. А вот политический – земли, когда-то входившие в состав Руси, вполне.
Пока никто не убедил меня, что широкие народные слои населения Руси действительно осознавали свое единство, и то самое этническое единство, а не политическое (если оно вообще было). Разве вообще мог какой-то этнос в течение всего трех столетий возникнуть из кучи разнообразных племен и распасться на три отдельных народа? Это кажется крайне маловероятным (поэтому многие адепты “продолжают” существование “древнерусской народности” до 14-го, а то и до конца 16 века).
А вот когда общественные сдвиги действительно могли начаться, так это после монгольского вторжения. Пережив чрезвычайно масштабные разрушения и оказавшись под властью поразительно отличных со всех точек зрения завоевателей (монголов) или “освободителей” (литовцев), население русских княжеств должно было лучше осознать свое внутреннее единство и отличие от окружающих народов. Но вот беда – никакого реального единства, бороться за которое призывали летописцы, никогда не существовало (поэтому такую борьбу московские правители позже проводили по другому принципу).
Краткие итоги
Во-первых, нет прямых и однозначных свидетельств, что все население Руси действительно осознавало свое этническое единство. Политическуе – возможно, но вряд ли общегосударственная идентичность преобладала над региональными – мало времени Русь была хоть как-то единой. История от древних эллинов до немцев 19 века отрицает возникновение общих идентичностей на действительно больших территориях с плохой коммуникацией при отсутствии единого государства.
Во-вторых, все доказательства единства Руси по летописям и договорам: а) касаются 1% представителей элит, которые действительно могли быть ближе друг к другу, чем к простым землякам; б) вероятнее всего описывают политическое, а не этническое единство; в) в большинстве своем писаны из соображений политической или религиозной конъюнктуры.
И в-третьих, в тех же летописях и повестях можно отыскать не меньше доказательств того, что никакого единства Руси не существовало.
А вот почему все было именно так и быть не могло иначе – об этом поговорим в следующий раз.
Источник: Сергей Громенко, «Локальная история»
