Генштаб России отменил отсрочку для отцов с тремя детьми при мобилизации на войну с Украиной, сообщила 13 января председатель комитета Госдумы России по вопросам семьи, женщин и детей Нина Останина со ссылкой на члена президентского Совета по правам человека Ирину Киркору. Официального заявления Генштаба об этом не было. Позже секретарь генсовета “Единой России” Андрей Турчак заявил, что отсрочку от мобилизации для отцов троих детей сохранят.
Из Забайкальского края мобилизовали минимум тридцать многодетных отцов. Жалуются на мобилизацию глав многодетных семей и в других регионах Сибири и Дальнего Востока. Во всех семьях по трое детей, в большинстве – младшим меньше года. Почти все мобилизованные – из частных домов, где требуется носить воду, колоть дрова, косить сено, пасти скот.
Несмотря на постоянную занятость с маленькими или болеющими детьми, жены мобилизованных объединились и заявили в военную прокуратуру и Минобороны о том, что их мужей забрали на войну незаконно. В ведомстве ответили, что вернуть мужчин домой невозможно, так как они были мобилизованы еще до 4 октября, когда был принят указ, освобождающий от мобилизации отцов, имеющих трех и более детей в возрасте до 18 лет (для детей, обучающихся по очной форме обучения, – до 23 лет).
Как выживают многодетные семьи мобилизованных на войну в Украину, рассказывает проект Сибирь.Реалии.
“Когда Андрея увели, я за голову схватилась – ни сена, ни дров”. Село Бурулятуй, Забайкалье
Андрея, мужа Ольги А., мобилизовали прямо с животноводческой стоянки возле села Бурулятуй в Оловянинском районе Забайкалья. Он фермер, как и большинство соседей. По очереди они пасут сельское стадо – коров и лошадей. В 20-х числах сентября как раз была очередь Андрея. После того как его мобилизовали, Ольга осталась одна с тремя детьми и стадом своих и чужих животных без заготовленного на зиму корма для них.
– Повестка пришла 21 сентября о том, что ему нужно приехать на сборы 26 сентября. Но это обман оказался: его приехали забирать в ту же ночь. Мы даже не знали о мобилизации – просто у нас мобильной связи не было, сделали в конце сентября. Ни интернета, ни телефона, у нас вообще тут глушь. Принесли повестку и принесли. Думаем: ну ладно, 26-го поедет. А они в двенадцатом часу ночи тут же приехали, – вспоминает Ольга.
В части в Песчанке (воинская часть под Читой) муж Ольги оставался до 3 ноября, потом его перебросили в Украину.
– Сейчас он младший сержант, не знаю даже, к какой части относится. Связи сейчас нет. Если честно, не до разговоров даже: у меня трое детей – два годика, четыре годика и 7 лет. Старший в школу начал ходить, а эти дома сидят. Сада в селе нашем нет. В своем доме, сами знаете, работы с утра до ночи – воду натаскай, дров наколи, печь растопи, животным корма дай. Если сейчас сложно, то когда Андрея увели, я прям за голову схватилась – ни сена, ни дров, стою одна посреди стоянки.
Мне же пришлось все на своих плечах – сначала стоянку расформировать: домой забрать свою животину, чужих лошадей и коров раздала их хозяевам. Сейчас лошади ходят, никто за ними не смотрит, потому что я просто не могу этого делать, мне детей и дом бросить придется. У нас ведь подсобное хозяйство еще. Дрова покупаем, воду покупаем, деньги, везде деньги. Иной раз и за деньги не купишь, только договориться с другими мужиками. А у нас же никого не осталось сейчас: только многодетных четверых забрали, без детей или меньше троих – вообще без вариантов, – говорит жена мобилизованного. – И работы у нас нет, только хозяйство. У всех скот, у всех помногу, потому что мы выживаем так, иначе никак не выжить. А мой даже не успел сено докосить.
По словам Ольги, первая зарплата мужа пришла в октябре, всего 27 тысяч рублей. При этом в сентябре семье пришлось полностью закупить Андрею обмундирование и продукты.
– Этих 27 тысяч даже не хватило. Столько всего закупали. По сути, на пособия детские его и собирали. Только после того, как он уехал туда [в Украину], зарплата упала нормальная – 156 тысяч. Но он большую часть вынужден оставлять себе, потому что им самим нужно закупать продукты, лекарства. Так что живем на пособия в основном. Там он постоянно болеет, они все болеют, кашляют и кашляют, все простыли. Условия такие. Сначала они в палатке жили, сейчас – не знаю, в окопах, наверное. Их месяц не трогали, никуда не отправляли, а 21 декабря на передовую кинули. Сейчас связи вообще нет, очень редко звонит. Но они [мобилизованные] все так отвечают: “Все нормально, не переживайте”. Они же не скажут, насколько там тяжело.
Боевого опыта у Андрея нет. Больше десяти лет назад он отслужил в армии год: полгода в учебной части Читы, полгода – в Хабаровске.
Мобилизованный и сам писал в часть рапорт о том, что ему, как многодетному, указ Минобороны дает отсрочку от мобилизации.
– На него до сих пор ответа нет. Я обращалась в военкомат неоднократно, мне письменно ответили, что, мол, он призван до 4 октября, на него этот указ “не распространяется”. Потом ездила туда, сама снова документы собирала, мы звонили в краевой военкомат буквально на прошлой неделе. Они собирали у нас эти документы, снова просили повторить заявление. Я не знаю, для чего, ничего ответить не могут. Сказали: мы просто собираем списки.
У нас вообще вчера слух прошел, что эту директиву отменили – в нашем краевом военкомате такое ответили девушке. Генштаба решение, мол. В некоторых регионах даже дали бумажечку, что она утратила силу. Мы вчера все в панике были, ведь девчонки [другие жены мобилизованных из Забайкалья] в суды даже уже подали. Вроде неправда оказалась, – говорит Ольга. – Но опять нужны документы. Мы, естественно, все документы собираем, отправляем им заново, вплоть до справок из администрации, с места жительства о составе семьи, о многодетности.
Мобилизация, Кемерово
После сообщений забайкальских чиновников о “помощи семьям мобилизованных дровами” Ольга ждала ее несколько месяцев, а не дождавшись, написала Путину.
– Помощи нам никакой нет. Даже с дровами. Мне пришлось писать Владимиру Владимировичу.
– Это помогло?
– Да, телегу привезли дров.
– Через сколько?
– Я написала 30 ноября, 9 декабря привезли. Сейчас девчонки, которые пытаются это же сделать, получить дрова, ждут уже 20 дней, и до сих пор ничего нет, никакого решения.
– Вам этой телеги на сколько хватит?
– Уже все, нет. Хрен с ними, с дровами, с “зарплатами”, нам этих денег, этой “помощи” не надо. Мужа верните! – срывается Ольга. – Детям отец нужен, все остальное сами заработаем. Старший уже все понимает, за отца сильно боится, переживает. Средний тоже, младший его потерял. У нас три мальчика, все трое с папой постоянно. Телефон звонит, маленький сразу бежит: “Это папа, папа!”
“Думали, многодетного и больного никуда не заберут”. Новосибирск
44-летнего жителя Новосибирска Андрея Назарова также мобилизовали, несмотря на троих несовершеннолетних детей и серьезные проблемы со здоровьем. Военные забрали Андрея, оставив его семью в недостроенном доме. 11 декабря его отправили на фронт.
– Мне 41 год, Андрею – 44. Мы познакомились, когда оба жили в Чите. Позже переехали в Новосибирск. Читинский дом продали всего за миллион рублей, на них в Новосибирске смогли купить только участок с голой коробкой вместо дома. Сняли дом по соседству и стали свой достраивать, въехали спустя год, но ремонт внутри идет полным ходом. Только все наладилось, мужу пришла повестка – его мачехе прислали в Чите, та позвонила, родственник-военный запугал: “Если Андрей не придет в военкомат, его могут судить как дезертира и посадить”, – рассказывает Юлия.
То, что Андрей пошел в военкомат в Новосибирске “отметиться и встать на воинский учет”, Юлия называет “самой большой ошибкой”.
– Думали, что многодетного (у нас трое сыновей) и больного никуда не заберут. Естественно, ехать на фронт он не хотел. Там ему сказали ждать новую повестку, и уже через неделю она пришла, от него требовали явиться в военкомат с вещами. Тогда мы надеялись на медкомиссию – у него ведь хронический остеоартроз плечевых суставов, болевой синдром, из-за этого пришлось бросить прежнюю работу на железной дороге. На медкомиссии подтвердили, что у него рука поднимается только наполовину, но, несмотря на это, его мобилизовали, – говорит Назарова.
Через несколько дней после мобилизации Андрея его младшему сыну в детсаду сделали диаскинтест (тест на туберкулез).
– Результат “подозрительный”, нас отправили к фтизиатру. Нужно было принести также свежие флюорографии родителей. Андрей прямо с полигона – на обследование, там выявили довольно большие остаточные очаги после туберкулеза, который он перенес в прошлом. Врач сказал, что с такими результатами его должны комиссовать домой, пообещал подготовить нужные документы. Но позже сказал обратное – ему поступил приказ отправлять на фронт людей даже с такими показателями, – рассказывает Юлия.
С жалобами на незаконную мобилизацию больного многодетного мужа она обошла все ведомства.
– В военкомате дошла до полковника, я ему рассказываю – он сидит и улыбается. На мои вопросы задает свои: “Почему ваш муж молчал, ничего этого не сказал?” Но Андрей говорил об этом! – уверяет Назарова. – Я писала и Путину, и депутату Госдумы по нашему округу, запросы в военную прокуратуру, в военкомат районный Новосибирска, в администрацию области. Отовсюду отписки: ваш муж годен для службы или “оснований для отсрочки по наличию трех и более детей у Назарова нет”.
После мобилизации мужа Юлии пришлось уйти на другую, с меньшей зарплатой работу, чтобы оставаться с детьми после сада и школы.
– Ходила в службу опеки, говорила, что некому оставаться с сыновьями после мобилизации мужа. Ответили: “Ищите другую работу”. В итоге я мою полы за 20 тысяч рублей. Живем на это и детские пособия в 10 тысяч рублей. На троих детей и содержание дома, конечно, не хватает. Андрей рассчитывал на “зарплату от Минобороны”, но ее до сих пор нет. Пришла только разовая губернаторская выплата в 100 тысяч рублей – ее мы сразу потратили на обмундирование, берцы и другие вещи ему, в итоге ничего от нее не осталось, – говорит Юлия. – Но дело же не в деньгах. В своем доме сложно без мужа, с печкой тяжко справляться, все время боюсь, что угорим. Но главное – их кинули уже на передовую, я не переживу, если с мужем что-то случится. Что с детьми будет? Они уже перестали ночами спать, ходят на взводе, чуть что – в слезы, ждут отца.
“Медосмотра не было в принципе”. Село Шишкино, под Читой
Мужа Виктории Трофимовой, отца троих детей: одиннадцати, девяти и двух лет, мобилизовали в первый же день, 21 сентября.
– 21-го в обед объявили мобилизацию, в 9 вечера нам пришла повестка. Мы живем в селе Шишкино, а за повесткой пришлось ехать в соседнее. Ему позвонили и пригрозили: “Приезжай сегодня же за повесткой, иначе посадят в тюрьму”. Мы же не знали, что если не поедешь, не распишешься, то никуда не попадешь, никакой ответственности не несешь. Ему написали взять кое-какую одежду, он взял с собой носки, трусы, полотенце, поехал – и все, его сразу же забрали, увезли в часть в Песчанке, – вспоминает Виктория. – Медосмотра не было в принципе. Единственное, был психолог, чтобы решить – можно дать ему оружие или нет, проверить, нормальный ли он вообще. Но в военном билете проставили: “Комиссия пройдена, годен 100%”. Если бы была медкомиссия, его бы списали тут же – у него спина больная, с позвоночником беда такая, что вот-вот откажут ноги, но “годен”.
У Трофимова диагностированы три грыжи – накануне мобилизации ему дали назначение на операцию, но в части на бумаги, по словам жены, никто не взглянул. Снимки сделали в частной клинике уже в Украине.
– В Песчанке они были два месяца. Потом их увезли в Ростов, из Ростова – в Украину. И только там командир повез его специально в какую-то частную клинику, сделали снимки. Нейрохирург, посмотрел, сказал: все, капец, тебе надо операцию делать ехать. Он может в любой момент прыгнуть не так, часть позвоночника совсем развалится – и у него ноги сразу откажут. Командир знает об этом и молчит. Говорит: “Я не знаю, как тебя списать”. Для этого нужно, чтобы диагноз подтвердил врач военный, но в полевой госпиталь его никто не везет: то машина сломана, то еще чего-нибудь. Конечно, специально!
Трофимовы живут на “остатки папиной зарплаты и детское пособие”.
– Никакой помощи нет. Конечно, надо дрова, но я только слышала про эти обещания – пишут везде, что положены мобилизованному дрова. Идешь дрова спрашивать, тебе говорят: “У тебя ж деньги мужа, 200 тысяч зарплата. Иди купи себе сама машину дров”. 158 тысяч путинских мужу заплатили в декабре, но ему самому нужно на еду и лекарства тратить. Один укол обезболивающего покупает за 3700 рублей, а их несколько в сутки нужно. Плюс даже если есть деньги, надо найти, кто привезет, кто расколет, кто сложит. А попросить и некого – всех забрали [мобилизовали], – говорит Виктория. – Да и не нужны нам эти “зарплаты”, никакие деньги не заменят живого мужа. Пусть он лучше помогает по дому, ездит на работу. Я каждую минуту боюсь – он же если не под обстрелом, так из-за травм своих пострадать может. Откажут ноги, и все. Он недавно просто спрыгнул с КамАЗа, у него спину переклинило так, что спать не может даже под обезболивающими. А перед этим он спину повредил, когда еще на учения ездили. Это же не шутки – во всем обмундировании, 70 с лишним килограммов на нем. А представляете, в бою откажут, и что? Он из-за этого даже не может ставить те уколы, что заморозят полностью спину, потому что, когда начнут отказывать ноги, он это не почувствует. Приходится терпеть эту боль.
На заявления Трофимовой о незаконности мобилизации многодетного из военной прокуратуры и военкомата прислали одинаковые ответы. Но получить их она не смогла – бумаги прислали в соседнее село по месту прописки Алексея, откуда его и мобилизовали. Ответы ей зачитали по телефону.
– Позвонили, сказали, что пришел ответ, мол, вы не надейтесь: “Указ на отсрочку для отца троих детей был подписан 4 октября, а вашего мобилизовали 22 сентября. Они зачислены в ряды армии РФ до указа и не попали под его действие”. А мне ехать до него несколько часов, я куда детей брошу?! Обещали: позже скинем фотографию. Но в итоге ни ответа, ни привета. Лично эту бумагу я в глаза фактически не видела, – говорит Трофимова.
Надежды на возвращение мужа по отсрочке для многодетных у Виктории уже нет – она видит безуспешный пример других жен, которые дошли до суда.
– У некоторых в январе должны были быть заседания, но перенесли. У единиц даже решение есть “вернуть”, но они не исполняются – допустим, вернули часть забайкальцев, кто с тремя детьми, домой, а через неделю опять приехали и забрали обратно! У двоих такая ситуация была. Не знаю почему. Народу им не хватает, – говорит жена мобилизованного.
В целом получить решение судьи в пользу мобилизованного трудно, но возможно, считает юрист, основатель проекта “Военный омбудсмен” Максим Гребенюк.
– Для тех многодетных, кого мобилизовали до указа об отсрочке от 4 октября, шансы в суде небольшие (ответчик, Минобороны, делает упор на то, что в момент мобилизации отцам троих детей отсрочки не давали), но они есть. У тех, кого мобилизовали после 4 октября, шансы выше, но тоже не стопроцентные. Зависит от судьи, поскольку это не указ де-факто, а разъяснение Генштаба (об отсрочке многодетным), а оно не дает прав. Да, всегда есть трудности с исполнением решения суда, но тут нужно действовать проще – в порядке самозащиты своих гражданских прав, просто ехать домой. Уголовного дела не будет, так как человек считается немобилизованным, если есть решение суда, – говорит Максим Гребенюк.
Источник: “Сибирь.Реалии”
