По данным ООН, с 24 февраля, начала вторжения России, в Украине погибли минимум 7 тысяч мирных жителей в результате обстрелов, взрывов мин и снарядов, неоказания медицинской помощи или убийства российскими военными. Среди них мог бы быть и Андрей из Андреевки под Киевом: его деревня оказалась весной под оккупацией российских войск. Российские военные собирались его расстрелять, но Андрею и его семье чудом удалось избежать смерти. При этом сосед Андрея по деревне был убит теми же военными, а двоюродный брат недавно погиб в бою под Бахмутом на Донбассе.
Андрей и его жена Ольга встретились с корреспондентом Настоящего Времени Андреем Кузаковым, чтобы рассказать свою историю и показать дом: он почти полностью был разбит российскими обстрелами. И таких историй, как в этой семье, в Андреевке множество. В одном дворе на той же улице у женщины расстреляли мужа, а ей потом пришлось самой на полотне вытаскивать его тело. В доме через дорогу под грушей похоронили пожилую женщину: она умерла от инфаркта во время обстрела. В третьем дворе люди прятались от бомбежки в погреб, в который прилетел снаряд, и лишь чудом все остались живы.
Ольга и Андрей показывают фотографии прошлой новогодней ночи. Уютный дом, наряженная елка, праздничный стол, большая компания. Тогда их семья только-только въехала в новый дом в Андреевке и собрала в нем родных.
“Этот дом нам отдали родители, поделили его между двумя братьями. Мы так долго строились, и уже почти конец был, – рассказывает Ольга. – Думали, что уже счастливо заживем, все вместе. Какой-то позитив очень большой был, мысли были только о чем-то самом лучшем, о том, что что-то меняется в нашей жизни”.
Того места, где стояла елка и праздничный стол, в доме больше нет: теперь на этом месте развалины.
Ольга вспоминает, что сразу после Нового года в украинских новостях все чаще и чаще звучали прогнозы, что Россия начнет полномасштабное вторжение в Украину. Ольга им не верила до 24 февраля. А уже через неделю война пришла и в их дом:
“Мы сели обедать и слышим, что стреляют по дороге, – вспоминает Ольга. – Я забегаю в кухню и вижу, что выстрелы, огни летят по дороге. Мы начали ложиться на пол, муж высматривал, что там творится. И мы услышали выстрелы и какой-то визг женский”.
Второго марта в село вошли российские войска: Андреевка находится в двадцати с небольшим километрах от Киева, который россияне пытались взять штурмом.
“Вся эта улица в технике была русской, – вспоминает Андрей. – Солдат было как в муравейнике”.
Андрей и Ольга вспоминают, что российские солдаты стреляли по домам мирных жителей. В том числе и по тому, где находились они с дочерями.
“Они начали стрелять по дому. Мы лежали на полу в комнате. Дети тогда очень захотели в туалет, и мы начали ползком перелезать в ванную и там уже сидели, – рассказывает женщина. – У мужа было ружье, охотничье, и когда они уже начали лезть по нашей стороне, по нам начали стрелять, и он хотел в них выстрелить. Муж стоял, у нас здесь окно как раз было, в нашей комнате, и он в одного мог попасть. Но, слава богу, что-то его остановило, и он не выстрелил!”
Андрей говорит, что понял, что он может убить одного или двух российских солдат, но в этом случае погубит свою семью. Поэтому он оставил ружье. Но российские солдаты стрелять не прекратили и влезли к ним в дом.
“Они очень долго окно пробивали, стреляли. У нас дверь была стеклянная, на террасу, но ее разбили, конечно, тогда, когда начали лезть, – рассказывает Ольга. – Собака не выдержала и бросилась на них. И они начали кричать: “Здесь кто-нибудь есть?”
После этого Андрей сам вышел к российским солдатам.
“Они мне сказали: “Выходи на улицу, открывай все подсобные помещения. Мы будем проверять”. Я открыл, – рассказывает он. – Тут тогда с центральной дороги заходит их, как я понял, командир. Указал на меня пальцем и говорит: “Ведите его на улицу”. Вывели они меня на улицу, и командир говорит: “В расход его”.
Перед этим, говорит Андрей, российские солдаты расстреляли соседа, который жил от них через дорогу. Поэтому он знал, что угроза “в расход” – реальная.
“Меня поставили к забору, но тут жена выбежала, начала кричать, я это услышал. И по рации командиру передали, что они нашли, кого искали”, – рассказывает Андрей.
Ольга говорит, что когда ее мужа увели, она почувствовала неладное и выбежала на улицу.
“Здесь уже были солдаты, и я смотрю, что Андрей уже стоит с поднятыми руками под забором. Я просто начала кричать, – вспоминает она. – А перед этим какой-то командир заходил, говорит мне: “Как тебя зовут?” Я говорю: “Оля меня зовут”. А он говорит: “Меня Владимир зовут. Не переживай, с твоей семьей ничего не будет”. И я это вижу и начала кричать: “Вы обещали, что с моей семьей все будет хорошо! А это что делается?”
Ольге удалось спасти мужа, но многие украинцы в ее селе были расстреляны или замучены до смерти во время оккупации. Супруги вспоминают, что эти дни были очень, очень долгими и страшными.
“Шестого марта начался очень большой обстрел. И к нам приходил один военный их, он всегда был пьян. И он залез к нам в погреб, – рассказывает Ольга. – Он сидел с нами в погребе, и я понимала, что мне уже страшно, что вот человек пьяный, я не знаю, что я от него могу ждать. Не дай бог он здесь сейчас может моего мужа убить и с детьми может что-то сделать! Что – я не знала!”
С каждым днем обстрелы Андреевки усиливались. Семья понимала, что нужно бежать, но российские войска местных жителей из села не выпускали.
“Мы пошли с соседом Герой на блокпост, взяли покрывало белое. Где-то метров сто не дошли до блокпоста: они начали по нам стрелять, – вспоминает Андрей. – Сказали: вам сюда нельзя! И мы вернулись назад”.
Когда Андрей потерпел неудачу в переговорах с военными, к российским солдатам пошли женщины. Им удалось поговорить с российским командиром и получить обещание выпустить мирных людей. Тот разрешил уехать, но сказал, что выезжать можно только на север, в Беларусь, через оккупированную россиянами зону.
“Они сказали: езжайте на Бородянку, вас там встретят и заберут в Беларусь”, – пересказывает этот разговор Андрей.
Но Андрею все-таки удалось лесными тропами вывезти семью на неоккупированную территорию: “Мы, как местные, знали куда ехать”, – замечает он. Андрей отправил Ольгу с дочерями за границу, а сам поехал к родственникам. Через несколько дней после побега в дом семьи попало несколько снарядов.
“Мы пешком перешли границу, там нас встретили польские волонтеры, отвезли в какой-то там спорткомплекс, где были беженцы. Все было хорошо, благодарность тоже, – рассказывает Ольга. – Кормили. Так как я была с собакой, мне собаку осмотрели и сделали ей чип. Все люди были приветливы, помогали всем, и едой, и остальным”.
Через некоторое время после того, как Россия вывела войска из Киевской области, Ольга вернулась домой. Она говорит, что на родине ей лучше, даже несмотря на разрушенный дом.
“Мне все нравилось, и я очень благодарна за все, но дома мне лучше, – подчеркивает женщина. – Там ты в безопасности, у тебя и дом есть, и есть что кушать, и все хорошо. Но моя душа была здесь”.
Ольга вспоминает, что ей было “жутко” по возвращении в родную Андреевку: уютная деревня была разбита, а многие дома были разрушены или сгорели.
“Было очень жутко: я заехала в село и увидела, что почти хат нет по нашей улице”, – подчеркивает она.
Сейчас семья Ольги и Андрея ютится в небольшом домике, который им установили волонтеры. Их испытания еще не закончились: за два дня до того, как мы писали это интервью, у Андрея под Бахмутом погиб двоюродный брат.
“Он был электриком, в доме Санька нам все делал: проводку, все, – рассказывает Ольга. – С первого дня войны он сразу ушел в тероборону Киева”.
У Андрея и Ольги болит сердце за свой уютный дом, который отняла у них война. Они каждый день ходят на развалины, но видят не обгоревшие стены, а то, что когда-то было внутри дома:
“Вот там у нас печка была, на ней детские сапожочки висели, куда Миколайчик или Дед Мороз должен что-то детям принести, подарочки, – показывает Ольга на заснеженный угол. – Здесь танцы, песни были. Все было. Никто и не думал, что может быть такое. Я не верила до последнего, что они сюда могут зайти и так все громить и стрелять в людей. Это ужасно!”
“Хочется только победы, победы и победы. И будем тогда уже победу праздновать. Дай бог, чтобы побыстрее”, – говорит она.
Источник: Андрей Кузаков, «Настоящее время»
