“Хорошие россияне” пытаются объяснить, что сочувствуют российским мобилизованным чисто по-человечески. Ведь эти люди заслуживают сострадания: их принудительно загнали в армию и бросили умирать почти без еды, одежды и снаряжения. Поэтому помощь им является, мол, естественным проявлением сострадания и общечеловеческих ценностей.
Разбираемся.
Во-первых, есть юридическая сторона дела.
Агрессия является “матерью военных преступлений”, из нее вытекают все остальные. Не было бы агрессивного вторжения – не было бы убийств гражданских, насилия, мародерства и пр.
С юридической точки зрения, приказ участвовать в акте агрессии – это преступный приказ, выполнение которого нельзя объяснить на бытовом уровне “мне сказали, я побежал”. Международное законодательство осуждает агрессию и считает какую-либо помощь армии агрессора соучастием в преступлении.
Во-вторых, есть нравственная сторона дела.
Война переключает фронтовую мораль в черно-белый режим. Все, кто с той стороны с оружием, – военные преступники, убивать которых правильно и с точки зрения морали, а не только права. Как подчеркнул российский публицист Александр Осовцов, понятия довоенного или послевоенного времени не подходят для войны. Приходится выбирать, кому ты сочувствуешь, — солдатам армии агрессора или солдатам и гражданским страны, ставшей жертвой агрессора.
Сочувствуешь солдатикам? А гражданским, которых пытали, не сочувствовал? А похищенным и оторванным от семей детям? Очень выборочное сочувствие, и это хорошо раскрывает суть: сочувствуешь российским мобилизованным, потому что они “свои”, а не из-за общечеловеческих ценностей.
В-третьих, есть практическая сторона дела.
Сочувствуешь российским мобилизованным, потому что их жалко, умирают ни за грош? А что ты сделал, чтобы спасти этих людей? Может, активно срывал мобилизацию, объяснял, как прятаться и убегать? Может, координировал попытки протестов? Нет? Тогда это просто ложное ханжество. Вот вам, ребята, вязаные носки, будете умирать с теплыми ногами.
Причины такого поведения ясны: медиа не хочет терять аудиторию, а аудитория пока поддерживает войну. И здесь мы приходим к главному – моменту морального выбора.
Если ты журналист, редактор, издатель, у тебя есть нравственный выбор. Занять жесткую антивоенную позицию (это не так страшно из эмиграции), утрачивая аудиторию. Или танцевать с бубном вокруг своей аудитории, понимая, что рано или поздно твои танцы приводят к тому, что эта аудитория начнет умирать. Но это будет потом. Как говорит тюремная культура, “умри ты сегодня, а я завтра” (знатоки интегральной динамики помнят: красная парадигма лишена ощущения времени).
Следовательно, можно вывезти людей из России, но вывезти из них Россию (а именно тюремную культуру) гораздо труднее.
Я неоднократно призывал делить россиян не на хороших или плохих, а на полезных, вредных и неважных. Журналисты независимого медиа в целом полезны. Но не ищите хороших.
Российские “либералы” являются величайшим врагом Украины после главы Кремля Владимира Путина.
Автор: Валерий Пекар, преподаватель Киево-Могилянской бизнес-школы
