Итоги осенней кампании
Освобождением Херсона и правобережья Днепра завершилась осенняя кампания российско-украинской войны.
В ее временных границах Вооруженные силы Украины провели оборонительную операцию на востоке Украины и две наступательные операции, в результате которых освобождены значительные территории на востоке и на юге.
Оборонительная операция на донецком направлении проходит с колоссальным напряжением усилий наших войск, но развивается успешно. Враг несет большие потери и все же не может достичь каких-то значительных успехов. Остается угроза захвата им определенных населенных пунктов, но даже это не изменит стратегическую ситуацию на фронте.
Блестящая операция на харьковском направлении характеризовалась внезапностью для противника, глубиной и скоростью продвижения наших войск. Не удалось создать котел под Лиманом, но это было очень сложно сделать как из-за конфигурации фронта, так и из-за соотношения сил сторон.
Сложнее развивалась операция по освобождению Херсонщины. Ее проведению способствовали предпосылки для изоляции войск агрессора на правобережье Днепра и вместе с тем усложняла высокая концентрация боеспособных войск противника в этом изолированном районе.
Кстати, неправильно эти операции называть контрнаступательными. Контрнаступление проводится против врага, который наступал, исчерпал наступательные способности и резервы и был остановлен. В такой момент оборонительная операция противника еще не спланирована, оперативное построение войск для ведения обороны не создано, резервов нет, инженерная полоса не оборудована, система огня не выстроена. Это идеальные условия для перехода к наступлению, главное — своевременно определить благоприятный момент.
В отличие от контрнаступления, ВСУ сейчас проводят наступательные операции, суть которых состоит в разгроме хорошо подготовленной обороны противника, которая готовилась в течение длительного времени. Это делает проведение наступления намного сложнее, и его успех свидетельствует о мастерстве наших командиров и мужестве солдат на передовой.
Наступление на правобережье Днепра началось с попытки прорвать оборону врага. Эта попытка базировалась на устоявшихся канонах организации наступления: мощная огневая подготовка и по ее результатам — удар войсками. Попытка успеха не имела. Мы понесли ощутимые потери, но значительного продвижения войск не достигли. В Закарпатье и Каменец-Подольском объявлены дни траура. Вечная память и слава Героям…
Не имею морального права и не буду анализировать причины неудачи начального этапа операции, хотя и мог наблюдать за развитием событий непосредственно на этом оперативном направлении, что дало возможность составить о них определенное собственное представление. Но для полноценного объективного анализа нужно иметь полную картину как военной, так и военно-политической обстановки, связанной с указанным эпизодом.
Эта первая попытка прорыва обороны была похожа на действия российских войск при ведении наступления. Что не удивительно, ведь на вооружении обеих сторон почти однотипная техника, а следовательно, боевые уставы практически одинаково определяют порядок применения войск. Но, в отличие от оккупантов, наше командование не стало волну за волной бросать солдат в атаку. Вместо этого после оперативного анализа причин неудачи было откорректировано применение войск и способ ведения наступления. Такое решение дорогого стоит.
Во-первых, командование показало способность правильно и критически оценивать обстановку и объединять решительность в достижении цели с гибкостью управления в зависимости от развития ситуации.
Во-вторых, на деле продемонстрировано, что попытки максимально, насколько это возможно, сохранить жизни наших бойцов для командования — не пустые слова.
И, наконец, в-третьих, такие эффективные действия стали возможны благодаря кредиту доверия и поддержке военного командования со стороны украинского общества.
Эти три ключевые позиции коренным образом отличают нас от противника.
Обозреватели часто вспоминают операцию «Буря в пустыне», первая фаза которой ставила целью поражение противника путем нанесения авиационных и ракетных ударов. Эта фаза длилась 42 дня. Но, согласно начальному плану, время ее проведения было значительно короче. И уже во время операции, оценивая достигнутые результаты, союзное командование вносило коррективы в план и продлевало время ее проведения.
Изменить способ ведения наступления на Херсонщине удалось благодаря наличию у нас на вооружении систем, предоставленных партнерами. А способы ведения войны с их использованием наши военные осваивают успешно и быстро.
Наше командование отказалось от лобовых атак на хорошо подготовленную оборону противника и перешло к ведению наступления путем огневого поражения ключевых объектов группировки. Параллельно выполнялась задача по изолированию района боевых действий ударами по транспортным коммуникациям, и в первую очередь — переправам через Днепр.
Отступление оккупантов было прогнозируемым и неизбежным. Их группировка на правом берегу Днепра (более 30 батальонных тактических групп) — обречена на уничтожение. Это было обусловлено трудностями логистического обеспечения и завоеванным нами огневым преимуществом.
Обеспечение группировки врага держалось на использовании мостовых переправ, периодически разрушаемых ударами ВСУ, а также в значительной степени за счет паромных переправ, наводимых при помощи понтонов, барж, катеров и других плавсредств, но в зимний период использование паромных переправ практически невозможно. Поэтому стала реальной угроза полной блокады снабжения группировки вражеских войск на правом берегу.
Мотивация отступления с правого берега — максимальное сохранение жизни и здоровья российских солдат — звучит из уст российских военных преступников как вершина цинизма, но базируется она на правильной оценке обстановки. Чтобы сохранить жизни и здоровье своих солдат, врагу надо убегать за пределы нашего государства, и ВСУ будут гнать их огнем.
То, что враг оставил правый берег Днепра, — это не перегруппировка, это бегство от неминуемого разгрома под давлением огневого наступления ВСУ.
Враг понес значительные потери. К сожалению, нам снова не удалось организовать полное окружение и уничтожение врага. Решение такой задачи требовало нестандартных и рискованных действий, а кроме того — необходимых сил и средств для реализации замысла. Впрочем, этот факт не преуменьшает значимости нашей победы. Котлы для врага еще впереди.
Как минимум два мощных фактора влияли на характер наступательных операций ВСУ и усложняли их проведение: отсутствие преимущества в воздухе, что крайне ограничивало применение наших воздушных сил, а также значительный дефицит нужного бронетанкового вооружения. «Хаммеры» и другие легкобронированные машины (бронеавтомобили) как отечественные, так и полученные от партнеров, — замечательный вариант для выполнения задач в населенных пунктах или рейдовых действий в пустыне, горах и степи. Но они не предназначены для ведения боевых действий по прорыву подготовленной обороны противника. Для этого нужны танки, боевые машины пехоты (БМП-2, американские «Бредли», немецкие «Мардер»), бронетранспортеры уровня БТР-80, отечественные БТР-3, БТР-4.
Таким образом, операции осенней кампании войны подтвердили, что армия оккупантов теряет не только наступательный, но и оборонительный потенциал, в то же время ВСУ демонстрируют способность и дальше решительно громить врага и освобождать все захваченные территории. Главная необходимая предпосылка для этого — помощь партнеров количеством и качеством необходимого вооружения и боеприпасов.
Что дальше?
Вооруженные силы Украины овладели стратегической инициативой. Это означает, что мы, а не враг, решаем, где и когда будет нанесен очередной удар.
Отход агрессора на левый берег Днепра и создание по Днепру оборонительного рубежа делает продолжение нашего наступления на этом направлении маловероятным, но не невозможным.
И на острове Змеином, и под Херсоном мы показали, что можем вытеснять врага с захваченной им территории мощным огневым давлением. Так же мы можем огнем оттеснить противника от Днепра и создать условия для десантирования (переправы) наших войск на левый берег. Но для широкомасштабного наступления нужно переправить значительную группировку войск плюс организовать ее бесперебойное обеспечение. Без мостовых переправ это сверхсложная задача. Ее решение могут упростить плавневые острова в нижнем течении Днепра, разбивающие течение на несколько более узких рукавов, но это не намного облегчит ведение наступления на указанном направлении.
Другим возможным направлением наступления может быть восток Украины. Овладение Сватовым и дальнейшее наступление на Кременную, Лисичанск, Северодонецк остановили бы проведение даже слабой наступательной операции врага на Бахмут. А наступление по степям Луганщины на Старобельск и Беловодск создает условия для освобождения как минимум территории, захваченной врагом после 24 февраля 2022 года.
Впрочем, оба эти направления наступления не приведут к изменению стратегической ситуации на фронте. Ключевым центром, овладение которым может привести к окончательному, коренному перелому в войне, является Мелитополь.
Проведение успешного наступления в направлении Токмака и Мелитополя разделит всю группировку врага пополам, на восточную и западную части. Выход наших войск на причерноморское и приазовское побережья создаст условия для ударов не только по керченскому мосту и паромным переправам через Керченский пролив, но и по пунктам базирования флота агрессора как в Крыму, так и в Новороссийске. Разрушение керченского моста лишит логистического обеспечения всю восточную группировку врага. Кроме того, будут невозможны удары ракетами сухопутного и морского базирования по городам Украины с южного направления.
Критичность положения, в котором окажется агрессор в случае освобождения нами Мелитополя, трудно преувеличить. Не стоит описывать понятное дальнейшее развитие событий с выходом наших войск к крымским перешейкам, освобождение Крыма, дальнейший разгром войск агрессора на востоке.
Ключом ко всему этому является освобождение Мелитополя.
Изложенные мысли очевидны, и их хорошо понимает как наше командование, так и агрессор.
Мы точно можем успешно провести такую мощную операцию, но — только при условии предоставления партнерами помощи нужным наступательным вооружением в необходимом количестве.
В то же время видим, что военно-техническая помощь предоставляется нам дозировано и ограничено как по количеству, так и по видам вооружения. А в последнее время, по моему мнению, — что довольно неожиданно — нарастает информационная волна о ее приостановлении, о сепаратных договоренностях между президентом Байденом и Путиным, о благоприятном моменте для переговоров с агрессором и т.п.
Я уверен, наши партнеры не изменили свое мнение о необходимости положить конец мировой террористической угрозе, которую представляет собой Россия в ее нынешнем состоянии. Наоборот, с каждым новым шагом Путина, направленным на эскалацию конфликта, убежденность в этом возрастает.
Но появилось искусственно созданное препятствие на пути к уничтожению путинского режима.
А что там в России? Поиски гибридного спасения
Что будет после Путина, если это уничтожение произойдет неконтролируемым образом? Под контролируемым имеется в виду вариант, когда мир заранее понимает, какие силы в России придут к власти, насколько прогнозируема их будущая политика, и насколько они готовы отказаться от агрессивного курса. Такого понимания нет, и именно это сдерживает помощь нам со стороны Запада в том объеме, который обеспечил бы скорый разгром агрессора Вооруженными силами Украины.
Этот фактор понимает и Путин и использует его.
За время агрессии враг апробировал разные гибридные способы влияния на развитие событий. Попытка сепаратных переговоров в Стамбуле выглядела как домашняя заготовка в рамках плана агрессии. В дальнейшем использовались шантаж мирового сообщества применением тактического ядерного оружия, аварией на Запорожской АЭС, попытки устроить искусственный голодомор через блокирование зерновых запасов в портах Украины и энергетический кризис в Европе в зимний период. Перечень гибридных действий неполон. Все они были неудачны.
Сейчас продолжается очередная, тоже наверное не последняя попытка. Понимая решительность Запада положить конец его режиму и привлечь лично его к ответственности за совершенные против человечества преступления, Путин в который раз прибегает к попытке шантажа: он показательно демонстрирует готовность передать власть как своим преемникам откровенным террористам вроде Пригожина.
Пригожин не является самостоятельной фигурой — это марионетка Путина.
«Вагнер» не является частной военной компанией — это исключительно государственная структура, военная часть главного управления генерального штаба ВС РФ, созданная под вывеской ЧВК. Россия готовилась к ведению скрытой агрессии, и ей для этого нужны были военные формирования, формально не связанные с государством.
Пригожин не проводит самостоятельную политику, он лишь играет роль, написанную для него Путиным. Пригожин демонстрирует самые грязные стороны человеческой сущности, откровенно выставляя себя сторонником терроризма. Публичный объезд тюрем и выступления на камеру с вербовкой наемников из осужденных, комментарии зверской казни одного из членов ЧВК, отправка в Европарламент муляжа окровавленной кувалды и многое другое — все это делается показательно: «Я — террорист. С моим приходом к власти в России вам, Западу, мало не покажется. В борьбе за ваше уничтожение я не остановлюсь ни перед чем».
Все это массово тиражируется российскими СМИ, полностью подконтрольными Путину. Путин посылает Западу месседж: «Если мое поражение в войне против Украины не будет остановлено, я передам власть Пригожину & Co, а они точно не будут колебаться, применить ядерное оружие или нет. Попытайтесь их остановить, они — откровенные террористы. Придется садиться с ними за стол разговоров. Берегите меня, Путина, я — не самое большое зло. Без меня будет намного хуже!».
Пригожин — это обобщенный образ, олицетворяющий самые темные силы и намерения. Вряд ли у него есть шансы прийти к власти. Но за его публичным образом стоят другие силы, вроде православного олигарха Малофеева, игравшего активную роль в захвате Крыма и развертывании войны на востоке Украины, идеолога «русского мира» Дугина, террориста Стрелкова и прочие похожие персонажи. Они готовы к перехвату власти после Путина. Они исповедуют те же принципы и идеи, которые публично декларирует Пригожин. А главное — они не так токсичны, и их идеи поддерживает значительная часть населения России, одурманенного идеологией российского фашизма/шовинизма/нацизма.
Запад, как и прежде, преисполнен решимости положить конец путинскому режиму, но ищет выход из сложившейся ситуации. И он его очевидно найдет. А пока что помощь нам предоставляется в том виде и в таком количестве, которые не позволяют быстро и решительно уничтожить оккупантов, что привело бы к краху путинского режима.
Но за каждый день, приближающий нас к неминуемой победе над врагом, мы платим жизнями наших людей. Поэтому не стоит надеяться только на Запад.
Мы верим в Вооруженные силы Украины!
Слава Украине!
Источник: Сергей Савченко, «Зеркало недели»
