“Трагедия”, “большой голод”, “искусственный голод” или “геноцид”: когда речь идет о голодной смерти, по разным оценкам, от почти четырех до семи миллионов украинцев 90 лет назад, подбор слов – вопрос не просто научный или политический, а глубоко мировоззренческий. В Москве, говоря о “голоде” или “трагедии”, нивелируют значение этих событий до досадного последствия неудачно проведенной коллективизации. Это – больше, чем просто эвфемизм. Это – преступная ложь, которую Кремль упорно отстаивает и на международной арене.
Слово “трагедия” в последний раз Москве удалось протолкнуть в документы ООН в 2003 году по случаю 70-летия Голодомора. С тех пор Киев приложил значительные усилия, чтобы память о миллионах жертв в сознании международного сообщества не была осквернена ложью. Они умерли не от засухи или ошибки политиков. Они были убиты только потому, что были свободолюбивыми украинскими крестьянами, которых боялся Кремль.
Голод как оружие тирана
Заморив голодом миллионы украинских крестьян, диктатор Иосиф Сталин надеялся достичь сразу двух целей – уничтожить украинскую идентичность, стержнем которой в “житнице Европы” были земледельцы, и заработать нужную для индустриализации валюту. Пока украинцы умирали от голода в селах, в городах за вырученные от экспорта зерна деньги строили заводы. На них со всей советской империи свозили будущих пролетариев – “новых советских людей” без национальной идентичности.
Именно геноцидом называл это преступление еще 70 лет назад юрист Рафаэль Лемкин, который, пережив Холокост, сделал делом своей жизни юридическую оценку массового убийства по национальному, расовому или этническому признаку. Именно Лемкин был автором термина “геноцид”, впоследствии вошедшего в международное уголовное право. Лемкин называл Голодомор геноцидом прежде всего потому, что массовое убийство украинских крестьян было лишь кульминацией политики уничтожения украинской идентичности. Ему предшествовали массовые расстрелы украинской интеллигенции – писателей, ученых, учителей.
Время отговорок прошло
Тем не менее политики в Берлине многие годы отказывались употреблять слово “геноцид”. Германия в 2018 году присоединилась к декларации в рамках ООН, в которой говорится об “искусственном голоде”. Объяснение было формалистическим: якобы нет оснований называть геноцидом преступление, совершенное до того, как соответствующий состав преступления был в 1951 году закреплен в международном праве. Нынешняя историческая резолюция бундестага лишь подчеркивает, что это была дешевая отговорка. Дружить с Украиной так, чтобы не раздражать Россию – такой десятилетиями была мантра немецкой политики.
Лишь 24 февраля 2022 года, когда масштабная захватническая война впервые со времен Адольфа Гитлера снова пришла в Европу, Берлин опомнился. Надо было, чтобы немецкие телеканалы месяцами рассказывали о зверствах российских вояк в Украине, а также чтобы “кто-то” взорвал газопровод с российским газом, чтобы “искусственный голод” стал геноцидом. Лучше поздно, чем никогда, можно сказать, вспоминая, например, Эстонию, признавшую Голодомор геноцидом еще в далеком 1993 году, только освободившись от ига Москвы.
Немцы, как никакая другая нация в Европе, знают по темным страницам собственной истории как важно помнить о жертвах массовых убийств, называя при этом и их убийц. Решение немецкого бундестага делает Голодомор частью общей европейской памяти жертвтоталитарных режимов, которая является одной из основ общих европейских ценностей. Это важный знак солидарности и уважения в адрес украинского народа, который сегодня снова переживает террор Москвы. Сегодня Кремль убивает украинцев ракетами, ставит на грань выживания, лишая света и тепла, по тем же причинам, по которым 90 лет назад морил голодом.
Сигнал хозяину Кремля
Признание Голодомора геноцидом украинского народа – также важный сигнал Владимиру Путину. Придет время, когда историки, политики и, возможно, даже судьи дадут надлежащую оценку его преступным действиям. Бундестаг в своей резолюции призывает правительство Германии противодействовать лживым российским историческим нарративам, а также продолжить поддержку Украины в обороне против российской агрессии.
Параллели между Голодомором, российской ложью о нем и современными преступлениями России – не менее важны в принятой бундестагом резолюции, чем само слово “геноцид”. Напоминание о преступлении 90-летней давности, это и напоминание, что со Сталиным у Путина есть одна главная общая черта – для него не представляет собой никакой ценности человеческая жизнь. Признавая бесчеловечность преступления Сталина и его сообщников против украинского народа, немецкие политики, прежде всего, отмежевываются от варварства, присущего и нынешней российской власти.
Распространение правды о Голодоморе – правильный ответ тем, кто на фоне инфляции и дороговизны газа из-за войны хочет, чтобы Киев скорее договорился с Москвой о мире. Как будто для Кремля речь и в самом деле идет о геополитике или каком-то призрачном членстве Украины в НАТО, а не о попытке уничтожить или, по крайней мере, обуздать украинскую нацию.
Источник: Евгений Тейзе, Deutsche Welle
