Если коротко, ответ на этот вопрос будет таким: по немного разным, но вообще очень похожим траекториям. Есть в этих двух траекториях что-то типологически схожее, неотъемлемо присущее обоим диктаторам и обеим силам, стоявшим за ними. Я бы даже сказал, что-то присущее российскому народу. Траектории эти иногда похожи настолько, что начинаешь верить в избитое утверждение «история повторяется».
Повторялась. Но в случае с нынешней российской агрессией и геноцидом что-то случилось, и зачинщик геноцида от неожиданности остановился, не понимая, что происходит, начал идти на попятный и уже, кажется, готов к каким-то переговорам. В случае с Голодомором такого не было. У Сталина с организацией геноцида все прошло почти как по маслу. Недаром XVII съезд коммунистической партии, в начале 1934 года политически закрепивший в том числе и последствия Голодомора, поспешили назвать «съездом победителей».
Что же такое произошло сейчас, чего не было в годы Голодомора? Действительно ли Россия готова дать задний ход? Что типологически схожее в обеих геноцидных технологиях присуще обоим диктаторам, а что — российскому народу?
Попробуем разобраться. Для этого нужно короткими перебежками преодолеть весь путь с обоими диктаторами — Сталиным и Путиным, потому что именно они стоят за тем, что происходило в 1932–1933 годах и происходит сейчас.
Точка отсчета: получение абсолютной власти
Чтобы найти точку отсчета, попробуем очень бегло, но поэтапно очертить эволюцию обоих диктаторов до геноцида. Начнем с получения власти, потому что без власти устроить геноцид невозможно. Вряд ли мы сильноошибемся, указав, что Сталин получил ее в конце 1929-го, когда окончательно расправился с оппозицией, а Путин начал наслаждаться ею ориентировочно после расправы над олигархом Ходорковским в 2005 году или около того. Как это часто бывает в России, вскоре их власть стала абсолютной и никем и ничем не ограниченной. Это и есть первое сходство между обоими диктаторами.
Второе сходство вытекает из другой закономерности, присущей любому деспотическому стилю правления, — власть для абсолютного правителя быстро теряет самодостаточность. Ее надо куда-то направлять, она не может существовать бесцельно. Фокус непременно должен переместиться от власти как таковой и ее жажды к миссиям и мотивам правителей. Второе большое сходство между обоими диктаторами в том, что их миссия одинакова.
Формулировка миссии
Первая миссия одинакова для обоих — противостояние с Западом, западными цивилизацией, ценностями и образом жизни или, соответственно, капитализмом, капиталистическими ценностями и образом жизни. Оба раньше или позже явно или неявно бросили вызов Западу, опершись на изначально присущее россиянам противопоставление «Россия—Запад». Речь идет о чем-то похожем на мечту доминировать на мировой арене, и независимо от того, как эта мечта называлась — она касалась «разжигания пожара коммунистической революции в мире», «построения коммунизма в отдельно взятой стране» или, как сейчас, появления многополярного мира со сферой влияния России, которое, в частности должно распространяться на Украину. В обоих случаях речь шла о борьбе с Западом и стремлении как минимум быть равным с ним. Наверное, каждый успешный российский правитель мечтал о таком. Типичная российская мечта.
Вторая миссия касается того, что, собственно, давало возможность им обоим предъявлять претензии к «гегемонии» Запада — извечного российского мотива, перефразируя Рафаэля Лемкина, создания единства «не объединением идей и культур, но полнейшим уничтожением всех культур и всех идей, за исключением одной — советской» (добавим — российской). Сейчас это бы назвали «русским миром», во времена Сталина называли «построением коммунизма или социализма в СССР или в мире». Для удобства назовем ленинский и сталинский проект «коммунистическим миром».
Речь шла об ассимиляции других народов и культур или просто других в российский или советский проект. Причем другие должны были исчезнуть или утратить большую часть своей самобытности, влиться в один советский или российский народ. Возможно, в обоих случаях ожидания и претензии были разными. Но, по большому счету, речь идет об имперском modus operandi всей российской новейшей цивилизации включительно с советской. Обычный российский мотив, который Украине сполна пришлось познать на своей шкуре.
Сталин и Путин. Появление Украины, первые победы и поражения
Оба диктатора начинают двигаться в направлении реализации своей миссии. Путь Сталина — индустриализация и коллективизация, предусматривавшие изменение всего существования общества через насилие. Путь Путина — рыночное накопление капитала. В первом случае все советское общество сломали и модернизировали обломки. Во втором — Россию модернизировали постепенно, как в учебнике авторитарного лидера. Путину уже не надо было изобретать велосипед, нужно было лишь вернуть бывшее величие созданной Сталиным и утраченной сверхдержавы.
В какой-то момент на траектории обоих диктаторов возникла Украина, узкое бутылочное горлышко. Связанное только с одним явлением — особым сопротивлением их воле, очень упрямым и яростным. Это начало истории с геноцидами, однако сами диктаторы об этом еще не догадывались.
Вспомните Помаранчевую революцию или Революцию достоинства, сопротивление, которое было тогда, и украинскую злость. Такое же или даже более интенсивное сопротивление было в 1930 году. Все крестьяне в Советском Союзе не могли принять коллективизацию, которая ограничивала их естественные права и разрушала тысячелетний жизненный уклад. Но в Украине сопротивление было самое большое, неистовое, бескомпромиссное. Действовала логика войны или восстания. Представителей коммунистической власти выгнали из сотен украинских сел, а восставшие захватывали райцентры и контролировали целые округа и десятки сел, особенно вдоль украино-польской границы. Это было очень серьезное проявление непокорности для людей, привыкших к абсолютной покорности.
Так же, как Сталина в 1930 году, в 2004-м Путина постигло разочарование. Украинские повстанцы, которые, кстати, применили тактику, не так уж и отличающуюся от тактики украинских крестьян в первые годы коллективизации, во время Помаранчевой революции в момент разрушили все его планы, «утопив» пророссийского кандидата в президенты Януковича.
Что делают Сталин и Путин дальше? Закономерно, мобилизуют все силы в борьбе против украинских крестьян, политиков и активистов. Их фокус постепенно сосредоточивается на втором определяющем мотиве — построении «русского мира» или «коммунистического мира» (без Украины менять мировой порядок было не с руки). И достигают успеха. С помощью репрессий уничтожают активное повстанческое движение в Украине. В 1932 году украинские крестьяне под давлением в который раз были вынуждены вступать в колхозы, стало понятно, что земля, с деда-прадеда передававшаяся от отца к сыну, потеряна бесповоротно, весь круг интересов голодающих людей начал сводиться к одному — как выжить и хотя бы как-то прокормить семью и детей.
Путинская Россия тоже начала вести чрезвычайно агрессивную и успешную политику экономического и информационного угнетения Украины. Наследие Помаранчевой революции показалось разрушенным, когда Янукович со второй попытки стал украинским президентом в 2010 году. Казалось, Сталин и Путин должны были праздновать победу — дело сделано. Однако их ожидания в который раз не оправдались, и виной этому снова стало украинское сопротивление.
А они не сдаются
Теперь посмотрим на белорусов в начале 1930-х годов и в первые два десятилетия ХХІ века. Украинцы могли так же примириться с советским и российским доминированием и не идти на откровенный конфликт. Как, кстати, они делали это несколько раз в истории. Выбрать безопасность и подчинение, получив взамен утрату своих прав, перспектив будущего и постепенное вымывание собственной идентичности. Много групп, народов сопротивлялись обоим диктаторам, но в целом неудачно. На них давили, они прогибались, и россияне с радостью делали еще одну зарубку о своей победе. Что случилось бы, если бы украинцы согласились стать частью «русского мира», приняли Януковича как своего президента и смирились с российским доминированием? Они бы даже государство свое сохранили, а геноцид и массовое насилие были бы не нужны.
Но украинцы — не белорусы, не грузины, не чеченцы, не армяне и тем более не россияне. Они не прогнулись, более того, продолжили свою яростную борьбу даже после поражения, в очень сложных, иногда безвыходных условиях.
Даже в условиях голода, который набирал все больший размах, украинцы, по сути, единственные из всего СССР отказались делать то, что от них требовал Сталин — просто работать. Никакая власть не могла заставить их работать самоотверженно на чужих полях за чужие интересы. И в этом есть что-то специфически ментальное и присущее украинцам. «Лучше умереть, чем даром работать в колхозе», — слова, которые едва ли не лучше всего отображают эту ментальность.
Происходит трансформация от активного сопротивления, которое в тех условиях просто не было возможности и сил вести, к пассивному — мелким кражам съестного, нежеланию работать и выходить на работу в колхозы, намеренному повреждению инвентаря и машин, плохому уходу за колхозным скотом и т.п. Все эти действия можно описать одним словом — саботаж. Украинцы даже в условиях уже массового голода отказались повиноваться.
В Украине 2010-х годов не могло быть пассивного сопротивления, похожего на то, к какому прибегли украинские крестьяне в 1932-м, потому что она была независимой страной, а не полностью зависимой от Сталина территорией. К пассивному сопротивлению привел голод, перераставший в Голодомор. В Украине 2010-х, да и сейчас, Путин, если и захочет, не сможет организовать новый массовый голод. Что делает эти два случая релевантными для сравнения, так это, кажется, еще более рьяное украинское сопротивление российской имперской неоколониальной политике и тем, кто в Украине представлял их интересы. Ярчайший пример этого сопротивления — Революция достоинства, поводом к которой в ноябре 2013 года стал отказ Януковича подписывать в Вильнюсе Соглашение об ассоциации между Украиной и ЕС, за что он в конце концов и поплатился. Украинская злость тогда оказалась сильнее огня. Украинская борьба продолжалась и в дальнейшем, несмотря на оккупацию Россией в конце февраля — начале марта 2014-го украинского Крыма и вторжения в Донецкую и Луганскую области в апреле 2014 года.
Геноцид как инструмент покорности
Сталин и Путин оказались перед одинаковым выбором: что делать дальше и как преодолеть упрямое и яростное украинское сопротивление. Оба действительно могли потерять Украину.
Традиционный выбор ограничивался двумя опциями — либо давить дальше, или отступить, хотя бы временно.Для режимов, находившихся в восходящей точке своего могущества, уступки были неприемлемы, потому что выглядели бы как слабость и для Сталина, и для Путина, и были равнозначны поражению. Оставалось закручивать гайки дальше, но как, и что бы это дало? Продолжать реквизировать зерно, кое-где другие продукты питания, арестовывать и высылать кулаков и подкулачников, стараться повысить производственную дисциплину в колхозах? Могло ли это привести к конкретному результату в условиях тотального саботажа? Сомнительно, но в любом случае ждать надо было долго. Стараться и дальше давить на Порошенко или Зеленского, чтобы впхнуть«ДНР—ЛНР» в состав Украины, интенсифицировать боевые действия на линии столкновения, отрезать поставку газа? Могло ли это привести к конкретному результату в условиях украинского общественного консенсуса о недопустимости сдачи национальных интересов ради «стабильности» и дружбы с Россией? Сомнительно, но снова ждать надо долго. А времени у диктаторов не было.
В обоих случаях сложилась ситуация, когда гайка от нажима уже начала прокручиваться тем больше, чем сильнее ее закручивали. А воз и ныне был там.
Именно тогда диктаторы и решились на геноцид. Мы имеем дело с опытным хищником, который очень хорошо знает, что делает, и имеет большой опыт силового навязывания покорности. Он уже бывал в подобных, по его мнению, безвыходных ситуациях, и реагировал на них одинаково. В крови российского народа сохранилась историческая память, а в недрах российских силовых ведомств — институционная память геноцидного насилия.
Он отважился на агрессию и геноцид, надеясь, что его опыт и внезапность нападения сыграют определяющую роль. Это не было спонтанное решение, а наоборот очень хорошо продуманное, рациональное, в случае успеха обещавшее диктаторам значительные дивиденды — экономические, политические, символические. По их мнению, риск был невысоким.
Оба поставили вопрос ребром — все проблемы решить одним махом. Оба стремились и хотят одного — преодолеть сопротивление украинцев, проучить непокорных, воспитать лояльность и превратить тех, кто останется, в «советских или российских» людей. Путин дополнительно хочет оккупировать часть украинских земель, а другие поставить под свой контроль. Сталину это было не нужно, ведь он тогда уже контролировал почти всю Украину. Они сознательно решили не закручивать гайки сильнее (потому что резьба стерлась), а разбить все соединение, чтобы на его месте попробовать слепить нечто новое.
Геноцид решал все их проблемы, и это был абсолютно рациональный выбор, с точки зрения их логики, потому что другие методы не сработали. Сталин преодолел активное вооруженное сопротивление, но не достиг своих целей. Путин не смог достичь своих целей дипломатией, шантажом и военными действиями ограниченным контингентом.
Сталин для организации геноцида прибег к дополнительным механизмам конфискации всех продуктов питания, «черным доскам» и запрету выезжать за пределы Украины, ограничению передвижения в пределах Украины, усилению репрессий. Путин применил полномасштабное военное вторжение, за которым последовали массовые убийства, умышленные атаки на укрытия, пути эвакуации и гуманитарные коридоры, неизбирательная бомбардировка жилых районов, российские военные осады, умышленное и систематическое создание условий, угрожающих жизни, изнасилования и сексуальное насилие, насильственное перемещение украинцев.
Чего ждать и что делать дальше?
Удастся ли Путину достичь своего, еще неизвестно. Сейчас уже понятно, что он жестоко просчитался, когда 24 февраля отдал приказ о вторжении в Украину: выбрал слишком сильного кандидата на роль жертвы и недостаточно хорошо подготовился. Недооценил украинскую способность сопротивляться и злость. Впрочем, борьба еще далеко не закончена. Агрессор лишь начинает импровизировать, потому что вынужден это делать, столкнувшись с сопротивлением, которого не ожидал. Собственно, ничего подобного не было во всей богатой войнами и насилием российской истории. Да, конечно, Россия воевала и терпела поражения, но она никогда не начинала геноцид и не могла довести его до победного конца. Так что не удивительно, что Путин не знает, что делать.
Сейчас уже ясно, что вся борьба впереди, а вернуться к довоенному состоянию бывшего балансирования, даже при заключении перемирия, уже невозможно. Это поколение россиян свой выбор сделало, и его назад не вернуть. Выбор заключается в том, что критическая масса российских элит и россиян встала на путь геноцида, и просто сойти с него они не смогут. Могут отложить, временно смириться с неудачей, но не отказаться в ближайшей перспективе.
Поэтому украинцам надо понять (чем быстрее, тем лучше) и принять, что в ближайшие 20–30 лет нам в том или ином виде придется иметь дело с народом, более многочисленным, экономически более могущественным, более богатым, чем украинцы, имеющим ядерное оружие и не только стремящимся нанести украинцам поражение и поставить украинскую территорию под свой контроль, но именно устроить геноцид.
Источник: Виталий Огиенко, «Зеркало недели»
