Появление на советских телевизионных экранах тогдашнего начальника Генштаба Вооруженных сил Советского Союза маршала Огаркова стало одним из самых больших впечатлений моей юности. Маршала можно было видеть в течение нескольких вечеров ранней осенью 1983 года, когда весь мир был в ужасе от очередного преступления Москвы – уничтожения южнокорейского «Боинга». Огарков стоял у большой географической карты с неизменной указкой и доказывал, что Советский Союз к уничтожению самолета никакого отношения не имеет, что самолет был шпионский, что это была провокация Запада… Все эти оправдания – уже их и не вспомню, я запомнил только маршала с указкой – были настолько неловкими, что было ясно с первого взгляда: маршал лжет. Но даже не это меня заинтересовало. Меня интересовало, почему я, человек, который не отдавал преступного приказа и не отвечает за гибель ни в чем не повинных людей, за смерть женщин и детей, чувствую жгучий стыд от того, что вижу, а тот, кто этот приказ отдал, никакого стыда не испытывает и, кажется, тяготится только тем, что вынужден давать какие-то нелепые объяснения. Убили – и точка!
Через шесть или семь лет после этой трансляции я неожиданно оказался рядом с маршалом Огарковым на одном из кремлевских съездов. Маршал уже не был начальником Генштаба, давно вышел в отставку и возглавлял бессмысленную ветеранскую организацию. Но у него все еще был несомненный авторитет среди военных. Он стоял среди увешанных орденами толстых генералов – человек с лицом старой рыбы – и убеждал их, что надо выступить против Горбачева. «Пусть даже Борька, только не этот. Этот нерешительный, он только все разрушит», – говорил Огарков, а генералы послушно кивали собачьими головами.
– Простите, пожалуйста, товарищ маршал Советского Союза, – обратился я к герою телевизионных оправданий, – может ли решимость уберечь от ошибок?
Огарков развернулся в мою сторону на пол корпуса, губы его презрительно сжались.
– Решительность – залог побед, юноша, – выцедил он. – Залог любых побед.
И он снова отвернулся. Но я запомнил его глаза. Лицо было рыбьим, а глаза были не рыбьи. Это были железные глаза с желтым хищным огоньком. Глаза убийцы.
Именно поэтому воспоминание об Огаркове позволило мне без особого удивления воспринять новость об очередном уничтожении россиянами пассажирского самолета в 2014 году. Для российских военных, для российского общества вообще гибель ни в чем не повинных людей – это просто часть военной тактики, возможность показать, что мы и так умеем, а потому вы должны бояться. Это демонстрация возможностей, которую придумали вовсе не при Путине, которая была частью российской политики всегда. Мы можем считать, что это была ошибка, что на самом деле россияне хотели сбить украинский военный самолет. Хотя на самом деле это может быть совсем не так – я думаю, что хотели сбить свой гражданский самолет, чтобы оправдать продолжение вторжения в Украину и необходимость уничтожить «нацистский режим». Но это не так важно. А важно то, что после того, как преступление было совершено, в Москве совсем не стали думать, как оправдаться, извиниться, выйти из ситуации без утраты репутации. Нет, думать стали о том же, о чем думали в 1983 году – как использовать собственное преступление для собственной пользы. В 1983 году Огарков пытался доказать, что американцы намеренно сослали в советское воздушное пространство пассажирский самолет в разведывательных целях. В 2014 году российские пропагандисты придумывали одну за другой версию о том, как Украина сбила российский самолет – и делали это так часто, что даже у самых информированных людей стали закрадываться сомнения. Особенность российских чиновников и пропагандистов не только в том, что они постоянно врут, – а в том, что они верят в собственную ложь, и потому выглядят убедительно для тех, кто не может понять, какое это феерическое удовольствие – врать без стыда!
Поэтому я не очень беспокоюсь о судьбе Игоря Стрелкова после судебного приговора. В камеру Гаагского трибунала Стрелков явно не попадет – скорее его ликвидируют свои из-за ненужности. Да и потом, разве Стрелков принимал решение об уничтожении пассажирского самолета? Все мы прекрасно знаем, что это решение принимал тот же человек, который вообще не подозревает, что существуют угрызения совести и раскаяния. Зато уверен, что решительность – залог любых побед.
Как и маршал Огарков.
Маршал, показавший, что можно уничтожить пассажирский самолет и продолжить военную карьеру как ни в чем не бывало. Маршал, которого продолжали, между прочим, уважать не только в Советском Союзе, но и в новой России. После прихода к власти Бориса Ельцина Огаркова вернули из ветеранов в советники уже российского министерства обороны и похоронили с почестями. Никому в день смерти Огаркова даже не пришло в голову спросить – достоин ли их человек, который принимал решение об уничтожении пассажирского самолета, а потом еще и публично защищал свое преступление в телевизионном эфире.
До царствования Путина оставалось всего шесть лет.
Источник: Виталий Портников, Zbruc
