Рамзан Кадыров в конце октября на встрече с бойцами СОБР “Ахмат” упомянул о возможном продолжении мобилизации в республике. Перед этим на войну “между сатанизмом и христианами-мусульманами” (так вторжение России в Украину объясняет российская и грозненская пропаганда. – Прим. ред.) глава Чечни предложил отправить еще 300–400 тысяч жителей региона, это примерно четверть ее населения.
Еще 22 сентября, на следующий день после начала мобилизации в России, Кадыров заявил, что в республике она проводится не будет. По его словам, Чечня “перевыполнила план на 254 процента”. Правда, спустя несколько дней Ильман Вахидов, пресс-секретарь Кадырова опроверг слова начальника, сославшись на то, что сообщения об отмене в Чечне мобилизации были распространены “не российскими СМИ, не нашими республиканскими”, а “оппозиционно настроенными изданиями, телеграм-каналами”. Хотя сюжет со словами Кадырова о “254 процентах” был показан на ЧГТРК “Грозный”.
28 октября министр обороны Сергей Шойгу отчитался о завершении мероприятий по мобилизации. Соответствующего указа президента нет. На этом фоне в Чечне опасаются продолжения призыва на войну против Украины.
О последствиях мобилизации, о страхе и панике матерей, чьих сыновей коснулась мобилизация, редакции Кавказ.Реалии рассказали женщины Чечни.
“Я сына рожала не для войны…”
Айшат, Веденский район, 65 лет, домохозяйка
— У меня было трое сыновей. Старший погиб в автомобильной катастрофе 12 лет назад, средний поехал на заработки в Карагандинскую область (находится в Казахстане. – Прим. ред.), и там его убили какие-то наркоманы, когда вечером он шел от друга домой. У него остались жена и четверо сыновей. Младший сын живет со мной, два года назад женила его, у них растет дочь.
26 сентября к нам домой приходил наш участковый и передал мне повестку для сына. Я была ошарашена, потому что, во-первых, Кадыров “отменил” мобилизацию у нас в республике, я сама лично его слушала. Во-вторых, предполагалось, что забирать единственного сына не будут. С этой бумажкой (повесткой. – Прим. ред.) рано утром я поехала в военкомат, объяснила свою ситуацию. К счастью, там работал наш сосед, и он обещал разобраться. Я оставила у них повестку, сказала, пускай меня забирают, но сына не отдам им.
Золовка моей сестры рассказывала, что у них в селе Алхан-Юрте призвали единственного сына с тремя детьми, и на днях его отправляют в Украину. Я не стала мешкать – купила сыну билет в Турцию.
К нашим соседям на прошлой неделе приходили из военкомата с повестками, у них в семье трое [мужчин] призывного возраста. Соседка каждый день плачет, не знает, куда их деть. Из Чечни не выпускают, ведут учет выехавших из республики, от родственников требуют их вернуть, в противном случае могут быть проблемы с властью.
К нам больше не заявлялись, если придут, скажу, что я сына рожала не для войны, а для себя, чтобы он на старости лет ухаживал за мной, чтобы было кому хоронить. В тот день, когда объявили митинг в Грозном, я и три мои соседки ехали в Грозный на тот митинг, но нас развернули при выезде из села, в этот день силовики контролировали въезды и выезды.
Такое чувство, что мы живем в третью чеченскую войну, все такие озабоченные – и молодые, и старые. Такая тишина в нашем селе, как затишье перед бурей.
“Каждую ночь я его хороню…”
Лариса 54 года, Грозный, медсестра
— У меня своих детей нет, я усыновила своего племянника. Мой единственный брат погиб при исполнении служебных обязанностей в Грозном в 2010 году. Жена его была слишком молода, ей захотелось устроить свою личную жизнь, и спустя два года после овдовения, оставив мне мальчика, она ушла. К тому времени из-за моего бесплодия я развелась с мужем после длительного брака.
Племянника я воспитывала как своего родного ребенка, и он меня называет мамой. После школы он поступил в Чеченский Государственный университет, на втором курсе перешел на заочное отделение, затем через своего одного пациента мне удалось устроить его в одну из военных структур Чечни.
Когда началась спецоперация в Украине, я разговаривала с командиром батальона, объяснила свое положение: что мой племянник сирота, что он сын погибшего на службе. Меня успокоили, обнадежили, что не о чем волноваться.
23 сентября поздно ночью в ватсап пришло сообщение, что через два дня их забирают и чтобы завтра же явились с вещами. Я изрядно побегала по разным инстанциям, никто не хотел даже слушать меня, не удалось дозвониться до командира племянника. В итоге его отправили в Украину.
Я просто с ума схожу по нему, так надолго мы никогда не разлучались с ним, он ведь совсем еще ребенок, ну какой из него вояка, у него же и опыта боевого нет, помню, ему жалко бывало даже муху убить… И сейчас моя жизнь превратилась в кошмар. Хвала богу, пока еще общаемся по телефону, связь есть, но я так боюсь за него. Мне снятся плохие сны каждую ночь, каждую ночь я его хороню.
“Хуже, чем сейчас, и быть не может!”
Петимат, 62 года, пенсионерка, Сержень-Юрт
— Мне так и хочется на весь мир кричать от бессилия – в надежде, что кто-то меня услышит и поможет мне. Мой младший сын передвигается в инвалидной коляске, старший проходил срочную службу, он женат, имеет двоих детей, и вот принесли ему повестку неделю назад. Сказали, пока “держат в резерве” и, возможно, отправят на войну через пару недель.
Сын долгое время сидел без работы, вот полгода как в доставку пиццы устроился. Жили на мою пенсию и на подработках снохи моей – она ремонтом одежды дома занимается. Меня дважды оперировали, ставили стенты, сердце мое никудышнее, в любой момент может оно остановиться. Зачем мне эти переживания? Мой сын пытается успокоить меня, мол, “ничего не случится, поеду, как и все другие, вернусь”, но у меня материнское чутье…
Сколько раз я сыну говорила: “Сделай себе загранпаспорт, кушать не просит, пусть будет лежать”, а он не послушался. Без него ну куда он поедет? Вон по телевизору каждый вечер Кадыров и другие богословы с бородами клянутся, что это джихад и что “великое счастье умереть на войне в Украине”. Так пусть сами и едут со своими детьми! Я не желаю для своего сына такого “счастья”. О, Аллах, хуже, чем сейчас, и быть не может!
Источник: Анжелика Каимова, «Кавказ.Реалии»
