В ноябре бойцы 155-й бригады морской пехоты пожаловались губернатору Приморья Олегу Кожемяко на большие потери, которые подразделение несет в боях на юге Донецкой области. Авторы обращения рассказали, что из-за непродуманных решений командования потеряли 300 человек за четыре дня наступления. Губернатор сначала заявил, что сообщения о потерях могут оказаться “вбросом со стороны украинцев”, а затем – что количество потерь “преувеличено”. Сибирь.Реалии поговорили с родственниками и друзьями морпехов, большинство из которых не выходит на связь с конца октября.
Обращение к Олегу Кожемяко от имени бойцов 155-й бригады морской пехоты 6 октября опубликовал телеграм-канал Grey Zone, близкий к Минобороны и так называемой “ЧВК “Вагнер”. Позже его распространили некоторые пророссийские военкоры, например, Александр Сладков. В тексте говорилось, что бойцов заставили наступать на село Павловка под Угледаром в Донецкой области “генерал Мурадов и его корефан земляк Ахмедов”, якобы потому что Мурадову за взятие населенного пункта в Генштабе обещали звание Героя России. Морпехи утверждают, что за четыре дня наступления потеряли 300 бойцов и примерно половину техники, однако командование скрывает цифры, опасаясь ответственности. Бойцы 155-й бригады попросили прислать “независимую комиссию”, которая расследует действия командиров.
Олег Кожемяко пообещал обратиться в военную прокуратуру, однако не исключил, что письмо может быть “вбросом” украинских спецслужб. Позже губернатор заявил, что связался с одним из “боевых командиров”, находящихся под Павловкой. Тот якобы сообщил, что “потери приморцев значительно преувеличены”. 8 ноября Кожемяко опубликовал несколько обращений от бойцов 155-й бригады, которые, по его словам, находятся на линии фронта. Они заявили, что, несмотря на потери, подразделение “продолжает продвигаться”.
“В его голосе была паника”
Житель Приморского края Руслан в конце сентября проводил на фронт друга Андрея, который попал под мобилизацию. По словам Руслана, в последнее время они редко виделись, поскольку Андрей с семьей живет во Владивостоке, а Руслан – в другом городе в 40 км от столицы края. Однако друзья часто созванивались, и, оказавшись в армии, Андрей продолжал писать и звонить другу.
– Наверное, через пару дней после того, как объявили мобилизацию, мы с друзьями начали перезваниваться: получил, не получил повестку, – рассказывает Руслан. – Он мне позвонил и говорит: я повестку получил. Я спрашиваю: а как именно получил? Он отвечает, мол, домой пришел, она в почтовом ящике лежит. Я ему сказал: “Братан, тебе это зачем все? Выкинь ее и спокойно живи дальше. Ты за нее даже не расписался, а значит, в глаза не видел”. Он машину только что взял в кредит из Японии без пробега… Двое детей у них маленьких. На следующий день звоню узнать, что он сделал вообще, поехал ли в военкомат. Оказалось, что поехал, и его с военкомата даже домой ни разу не отпустили потом, представляете? Забрали. Они сразу поехали вот в эту морпеховскую часть, которая у нас тут под Владивостоком. А потом их закинули “в поля”: на полигон в Сергеевку, это тоже тут рядом. И начали их потихоньку отправлять туда на запад, сначала в Ростов, а потом куда-то на 600 км от Ростова, но тоже на территории России. Потом он на неделю, наверное, пропал, а после начал присылать уже из Украины фото, видео, голосовые.
По словам Руслана, Андрея определили в 155-ю бригаду, хотя он служил срочную службу в танковых войсках и боевым опытом не обладал. В конце октября он начал присылать другу сообщения, в которых рассказывал о потерях в его подразделении.
В последнем голосовом сообщении (оно есть в распоряжении редакции) Андрей успел сказать другу следующее : “Руся, тут палево еб…е. Мы под такой обстрел попали, столько трупов… Людей на две части разрывало возле меня. Руся, это просто о…ть, я в такой жопе… Здесь хуже ада”.
– Его последнее голосовое сообщение меня очень смутило. Я его знаю много лет. И в последний раз у него был такой голос, когда мама у него умерла. Это мальчишка всегда веселый, позитивный. Я его знаю! Значит, там жесть происходила. Паника какая-то в голосе. Говорил, что бомбят их, ребята, с кем приехали, уже погибли. Как я понял, они были сначала в Волновахе (город на юге Донецкой области. – СР), а потом уже их бросили под Угледар. В конце октября он мне это рассказал, а в субботу, 5 ноября, тоже писал, говорил, что срочно надо 10 000 рублей. Зачем, не объяснил.
Однажды Андрей прислал другу видео.
– Видно, что там они бухие, обсуждают какие-то обстрелы минометные, кто жив, а кто – нет, – говорит Руслан. – Вот там видно, какие там морпехи. Просто мужики-работяги. Все думают, морпехи – это спецназ какой-то элитный, а там обычные мужики. Андрюха же простой сантехник, срочка за плечами. И там, кроме него, таких много, ну какая-то часть – точно. Я даже знакомым показывал это видео, все говорят, что эти бойцы как будто в последний раз сидят, выпивают. Видно, что они сломлены. С тех пор с ним связи нет. Андрюха вернется теперь или нет – непонятно.
Супруга Андрея подтвердила Сибирь.Реалиям, что муж находится в районе Павловки, однако от интервью отказалась.
“Командира не видели в глаза”
В конце марта Владимир Путин присвоил 155-й бригаде морской пехоты Тихоокеанского флота звание гвардейской. К тому времени украинская сторона сообщала о значительных потерях, которые бригада понесла в первый месяц войны и была “фактически уничтожена”. Минобороны потери не подтвердило, однако уже весной бригаду начали частично комплектовать за счет добровольцев, а в сентябре – за счет мобилизованных. Журналисты Сибирь.Реалии поговорили с родственниками примерно 30 воюющих в Украине жителей Приморья и Магадана, и во всех случаях их забирали на фронт в ходе мобилизации.
– Конечно, там есть какой-то костяк из профессионалов, но, как я поняла, 70–80% под Павловкой – это мобилизованные, которые ушли в армию месяц назад, – рассказала родственница одного из военных.
При этом потери на юге Донбасса несут не только бойцы 155-й бригады, но и другие подразделения, которые ведут наступление в районе Угледара. По словам Светланы Телегиной, ее брата мобилизовали 25 сентября в Дальнегорске Приморского края и фактически сразу отправили в Донбасс.
– Он сейчас в артиллерии, – говорит Светлана. – Ситуация там печальная. Они не видели командира в глаза вообще. Больше месяца не мылись, не переодевались. Нательное бельё уже коркой покрыто. Похолодало, но одежду тёплую не выдают. Бывает, сидят без воды и еды по полтора суток. Сидят в окопах, перемещаются по ночам только. Нет возможности даже кипятка согреть. Постоянные обстрелы со стороны противника и потери, конечно же, каждый день.
В Магадан с момента начала наступления на Павловку пришло не менее шести похоронок. Мобилизованных с Колымы отправляли во Владивосток, где они присоединились к морпехам, хотя срочную службу проходили по другим специальностям. С конца октября большая часть бойцов перестали выходить на связь, поэтому родственники не могут узнать, живы они или нет.
– У меня там сын, Андрей, – рассказывает Нелли Зимина из Магадана. – Он гражданский, мобилизованный, 27 сентября его забрали. Он и до этого-то мало что сообщал, весь в папу – молчун. А последние две недели вообще нет связи с ними. Сидим в полной неизвестности.
– Каждый день мы сходим с ума, – говорит жена мобилизованного Наталья. – Их забрали без боевого опыта, в самое пекло, по сути. Но самое убийственное в этой ситуации – неизвестность. Он с 28 октября не на связи. Я просто не знаю, что думать, когда читаю чаты родственников… Там слухи разные: у одного ногу оторвало, у другого ожог 80%, третий в госпитале с осколком. А я про своего не могу узнать. Знакомая дозвонилась на горячую линию Минобороны, ей сказали – в строю. А мне говорят – подождите, выйдет на связь. Телевизор смотрю, вдруг его покажут. Сердце разрывается, честно скажу… Похоронки идут, и непонятно – кто следующий. Причем я не понимаю одного: ну, снимают же всякие видео оттуда, обращения, боевых действий кадры даже можно найти. Неужели нельзя бойцам эсэмэску родным скинуть? Но, говорят, телефоны у них забрали, потому что по ним вражеская артиллерия может отследить. Тогда вообще все погибнут сразу.
Минобороны России заявило, что потери морпехов под Угледаром “не превышают 1% боевого состава и 7% ранеными, значительная часть которых уже вернулась в строй”, однако не назвало точного количества погибших. Президент Украины Владимир Зеленский также обратил внимание, что российские власти толком не сообщают о потерях при штурме Павловки.
– Губернатор этот, товарищ Кожемяко, в ответ предсказуемо соврал: говорит, что потери “далеко не такие”. Вот “не такие”… А какие? От Владивостока до Павловки Донецкой области более 9 тысяч километров. Но он уверен, что потери “не такие”. Губернатору, наверное, оттуда лучше видно, как и сколько отправляют на убой военных из его региона. Или ему просто приказали лгать. Приказали из Москвы. Даже тела большинства из этих убитых в какой-нибудь Владивосток не привезут, но я уверен, что губернатор Кожемяко выйдет и объяснит, почему не все доехали и не все вернулись из тех “не таких”, – сказал Зеленский, уточнив, что в Донецкой области “земля перед украинскими позициями буквально завалена телами оккупантов”.
Информация о ситуации на южно-донецком фронте противоречивая. Российские военкоры сообщают, что Россия взяла Павловку под контроль. В телеграм-каналах появилась фотография российского флага на одном из частных домов на юге села. При этом 2 ноября пророссийский военкор Алексей Суконкин написал, что за два дня штурма Павловки морские пехотинцы потеряли убитыми больше, чем в первую чеченскую кампанию.
Официально ни одна, ни другая сторона взятие Павловки не подтвердила. Более того, советник офиса президента Украины Алексей Арестович заявил, что украинцы смогли зайти в тыл российским войскам, получив возможность обстреливать Волноваху – важный железнодорожный узел для снабжения всей южной группировки россиян.
“Я утверждаю, что неуспех у Павловки был последней каплей для отвода войск из Херсона. Крымский мост (вторая линия снабжения. – СР) не работает, а неуспех под Павловкой показывает, что железнодорожную линию снабжения(российской группировки в районе Херсона. – СР) украинцы будут прерывать”, – сказал Арестович.
(Тем не менее днем 14 ноября Минобороны России сообщило, что в ходе упорных боев Павловка была занята российскими военными).
Родственники мобилизованных о ситуации на фронте знают мало. В приморских и магаданских чатах обсуждают новые отправки мобилизованных в Ростов, а затем – в Украину.
– Может быть, вы мне объясните, зачем вот это все? – говорит Руслан. – Не знаю, как в других регионах, но нам на Дальнем Востоке эта Украина не нужна. Зачем деда Вова туда полез? Нам что, кто-то угрожал? Ну, если бы Украина напала – другое дело. Тогда бы никто не прятался от мобилизации, а сейчас что? Все же прячутся. Мне вот 27 лет, у меня только жизнь начала налаживаться. Были сложные периоды: развод, долги, кредиты, работы не было. Сейчас все в порядке более-менее. И что, я должен туда идти непонятно за кого? Я повестку каким-то чудом не получил в этот раз. У нас в Приморье просто гаишники тормозили всех подряд и повестки вручали: дети – не дети, инвалид – не инвалид, их вообще не интересовало. Мужского пола – получи повестку. Столько народу забрали в первые дни… Я несколько раз мимо проезжал, когда их увозили. Бабы плачут, дети плачут… Насколько я понимаю, контрактники там уже кончились. Нужно новое мясо.
После обращения к губернатору Приморья морпехов отправили на штурм украинских укрепрайонов под Павловкой, 14 ноября рассказал изданию 7х7 один из бойцов 155-й бригады. Собеседник издания уверен, что после скандала, которое вызвало письмо Кожемяко, командиру “нужно было все показать в другом ракурсе, сделать красивую картинку и сохранить погоны”. По его оценке, при штурме погибли 100-155 бойцов, а всего с начала штурма Павловки подразделение потеряло 450-500 человек. Проверить данные о потерях в условиях войны не представляется возможным.
– Штурм – это худшее наказание, когда противник хорошо обустроил линию обороны и ее можно прорвать только с большими потерями. Прорвать оборону (при штурме) получилось, но за тот день (погибли военные), дабы подтвердить слова командования, что потери несущественные. Потери подсчитать не могут до сих пор, – сказал участник боевых действий.
Источник: «Сибирь.Реалии»
