Оказавшись в международной изоляции после вторжения в Украину, Россия стала особенно активно использовать свои энергетические ресурсы как оружие для политического давления. Все внимательно следят за нефтегазовым шантажом, направленным на Европу, но мало кто обращает внимание на то, что атомная энергетика используется Россией в политических целях не менее активно. Уже многие годы «Росатом» возводит станции в развивающихся странах «в кредит», тем самым привязывая эти страны к Москве. Часто договоры о строительстве станций носят коррупционный характер: подкупая политические элиты стран-партнеров, Кремль делает их зависимость особенно крепкой. Шантажируя прекращением урановых поставок, Москва надеется склонить многие страны на свою сторону в противостоянии с Западом.
Урановый капкан России
В марте российский вице-премьер Александр Новак впервые после начала войны заявил, что Москва может ограничить поставки западным странам урана — радиоактивного металла, который используется для производства ядерного топлива. Заявление прозвучало на фоне постоянных заверений «Росатома», государственной корпорации по атомной энергии, о своей надежности в качестве партнера и безукоризненном исполнении условий контрактов. То же самое говорил и «Газпром» незадолго до того, как ограничил, а в некоторые страны (например, Данию и Нидерланды) полностью прекратил поставки газа.
«Росатом» столь открыто не шантажировал страны Запада, но ожидать иного поведения от госкорпорации в аналогичной ситуации вряд ли приходится. Ограничение поставок урана может привести к тому, что и США, и другие страны лишатся сырья для ядерного топлива собственного производства, а это спровоцирует перебои в работе реакторов по всему миру, сообщили в Минэнерго США.
«У нас самый большой атомный флот в мире, и в настоящее время у нас нет возможности обеспечить топливом все наши реакторы», — заявила помощник министра энергетики США Кэтрин Хафф.
Дело в том, что, хотя на «Росатом» приходится лишь 6% от мировой добычи урана, корпорация контролирует более 45% мирового рынка его переработки и обогащения — процессов, необходимых для использования природного материала в качестве топлива на АЭС. Евросоюз покупает около 40% обогащенного урана у России и Казахстана. Болгария, Чехия, Финляндия, Венгрия и Словакия зависят от топлива, поставляемого «Росатомом».
Тяжелая ситуация и в США. Россия, Казахстан и Узбекистан обеспечивают около половины всей потребности Штатов в уране, причем часть казахстанского урана также проходит через «Росатом». Эксперты и ранее предупреждали, что такая зависимость угрожает национальной безопасности и необходимы диверсификации поставок и переработки. Однако в этом направлении делалось не только недостаточно, но даже наоборот. Так, в 90-х годах США ликвидировали собственную обогатительную промышленность. Предполагалось, что в ней не будет нужды после заключения в 1993 году Соглашения ВОУ — НОУ, или «Великой урановой сделки», как части программы разоружения. Договор между Москвой и Вашингтоном предусматривал, что США будут получать топливо для АЭС из поставок советского оружейного урана, который перед отправкой будут переводить в низкообогащенный.
В случае с ураном мировые лидеры не оценили реальную опасность зависимости от Москвы. Если Россия все же ограничит поставки, то это застанет врасплох страны Запада. Впрочем, у «Росатома» есть и другие средства воздействия на иностранные государства с помощью мирного атома.
В заложниках у «Росатома»
Госкорпорация «Росатом», согласно собственным данным, контролирует свыше 70% мирового рынка экспорта АЭС и в настоящее время строит 35 энергоблоков в 12 странах. Из них активно возводятся только семь: в Индии, Бангладеш, Турции, Китае и России. Это так называемые АЭС российского дизайна, в основе которых водо-водяной тип реакторов — ВВЭР-1200 и ВВЭР-440. Именно их «Росатом» рассматривает как перспективные модели с прицелом на серийное производство.
Как правило, вместе со строительством АЭС заключается контракт на поставки российского ядерного топлива дочерней топливной компанией «Росатома» — ТВЭЛ. Страна, заключившая контракт на постройку АЭС «Росатома», на десятки лет становится зависима от российского топлива, специалистов и технологий, считают эксперты. Осуществлять сервисное обслуживание и обучать местных специалистов также приходится с участием России. Перевести советские или российские АЭС на европейское и американское оборудование крайне сложно и дорого. Эта особенность — проблема для стран-заказчиков, но для «Росатома» и российской власти — огромное преимущество, которое может использоваться как мощный политический рычаг.
Казахстанский политолог Досым Салтаев заявлял, что «государство, которое проталкивает свой атомный реактор другому государству, рассчитывает привязать своего партнера на долгие годы разными обязательствами»:
«Самая большая угроза — не радиационная опасность АЭС, а „объятия России”».
Казахстанский эксперт в области энергетики и экономики Асет Наурызбаев считает, что в случае российского поставщика они, безусловно, будут выполнять все его команды:
«В случае Запада немножко легче, там можно подвигаться. Однако с российским поставщиком мы будем точно привязаны к „Росатому”, к его технологии производства топливных стержней. Соответственно, это имеет огромное политическое значение, потому что станет мощнейшим рычагом давления: либо мы должны на 25 лет купить топливо и хранить его у себя, но это какие деньги! Либо периодически вставать перед вопросом, где взять топливо».
Аттракцион невиданной щедрости: ваша АЭС за наши деньги
Уговаривать потенциальных клиентов «Росатому» удается с помощью невероятно привлекательных условий, которые не предлагают другие государства. Госкорпорация строит АЭС по системе госкредитов, покрывающих 100% стоимости проекта, то есть готова построить станцию фактически за средства из российского бюджета. Странам-заказчикам нет смысла отказываться от атомной станции за счет денег иностранных налогоплательщиков.
Для российской экономики такие контракты несут огромные риски и неэффективны экономически. Кредиты — зачастую беспроцентные или по символической ставке. Риск невозврата — высокий. Но так как для России зарубежная экспансия имеет больше политический, а не экономический смысл, власти готовы закрывать глаза на издержки — в пользу будущей внешнеполитической выгоды.
«Нигерия, Бангладеш, Вьетнам с удовольствием разрешат вам построить атомную станцию. Приносите свои деньги, свои технологии, потом возвращайте свои инвестиции 30 лет из тарифа», — заявлял директор Фонда энергетической безопасности Константин Симонов.
В Венгрии «Росатом» собирался строить АЭС «Пакш-2» в основном за счет госкредита в размере 10 млрд евро. В Финляндии при строительстве АЭС «Ханхикиви-1» стоимостью 6,5 млрд евро российская госкорпорация взяла на себя бо́льшую часть финансовых рисков, а именно 5 млрд евро. Половину из этих средств планировали получить из Фонда национального благосостояния. «Росатом» не смог выбить для себя ни налоговых льгот, ни других преференций, но был готов на любые условия — лишь бы возвести АЭС в Финляндии.
Но самый внушительный аттракцион невиданной щедрости «Росатом» устроил в Турции. Там АЭС «Аккую» возводится за счет беспроцентного госкредита в размере более 20 млрд евро. Станцию строят по принципу BOO (build — own — operate, или «строй — владей — эксплуатируй»). Она принадлежит турецкому юридическому лицу, чьи учредители — компании из России. Российская сторона будет заниматься сопровождением проекта на всех этапах: от проектирования до самого вывода его из эксплуатации. Соглашение заключено без финансовых обязательств со стороны Турции. Российскому бюджету придется платить за все: и за утилизацию радиоактивных отходов, и за обучение турецкого персонала в России, и за вывод реакторов из эксплуатации. Все это может обойтись примерно в такую же сумму, как и возведение АЭС. Ликвидировать последствия аварии, если она произойдет, также придется за счет денег российских налогоплательщиков, и тут сумма может оказаться бесконечно огромной.
«Нигде в мире не строятся АЭС по схеме „строй — владей — эксплуатируй“ с фиксированной стоимостью продажи электроэнергии в долларах, установленной на 25 лет вперед. И ни одно государственное экспортное кредитное агентство (США, Франция, Корея и т. д.) не дает свои деньги бесплатно: сегодня ставка по кредиту составляет не ниже 4–5%», — писал бывший замминистра РФ по атомной энергии Булат Нигматуллин, требовавший расторгнуть соглашение.
Неудивительно, что Анкара не присоединилась к санкциями против России, а также воздержалась от голосования по приостановке прав России в Совете Европы. Осудил санкции и Бангладеш, где Россия также строит АЭС «Руппур».
При этом строительство «Аккую» сделает Турцию на десятки лет гораздо более зависимой от России. Запуск АЭС позволит обеспечить примерно 10% энергопотребления всей республики — притом что половину необходимого объема газа Анкара также получает из России. По словам главы «Росатома», госкорпорация планирует оставаться там на период до 100 лет.
Скандал на АЭС «Аккую»
Москва и Анкара заключили соглашение о строительстве АЭС в 2010 году. При этом договорились, что основным подрядчиком станции должно быть российско-турецкое совместное предприятие (СП), но в этом году «Росатом» попытался отстранить от процесса строительства турецкую компанию.
Генеральным заказчиком проекта «Аккую» стала росатомовская «дочка» — АО «Аккую нуклеар», специально учрежденная в Турции для управления проектом. Основным подрядчиком по строительству, техническим консультационным услугам и поставкам оборудования было совместное российско-турецкое предприятие Titan-2 IC Ictas. Оно было учреждено российским «Концерном Титан-2» и турецкой İçtas Inşaat Sanayi ve Ticaret A.Ş — лидером инфраструктурного рынка Турции. Именно İçtas Inşaat выполняла бо́льшую часть работ на АЭС. И именно ее «Росатом» отстранил от работ в июле. Всем сотрудникам компании заблокировали пропуска, и работа фактически остановилась.
В İçtas Inşaat назвали действия российской стороны неправомерными и заявили, что так «Аккую Нуклеар» пытается сократить присутствие турецких компаний в проекте, оставив их на уровне субподрядчиков. İçtas Inşaat обратилась в суд, который постановил опечатать оборудование компании для его защиты. Однако российские служащие на станции сорвали пломбы и попытались присвоить технику, заменив на ней серийные номера и названия.
Позже стало известно, что росатомовская «Аккую нуклеар» заменила турецкую İçtas Inşaat на TSM Enerji, учрежденную тремя российскими компаниями: «Титан-2» (49% акций), «Монтажно-строительное управление № 90» (25,5% акций) и «Сосновоборэлектромонтаж» (25,5%). Таким образом, управление строительством перешло от российско-турецкого к полностью российскому подрядчику.
Турецкое издание Tele 1 сообщило, что последствия разрыва контракта для Анкары оказались ощутимыми. Суточное производство бетона уменьшилось с предельных 2,5–3 тысяч до 200–300 кубометров. Работу прекратили от 7 тысяч до 10 тысяч квалифицированных строителей. Но самое главное — сроки возведения при таком режиме автоматически увеличились на 1–2 года. Это обрушивало планы Реджепа Тайипа Эрдогана торжественно запустить блок № 1 в преддверии столетия основания Турецкой республики и использовать этот повод как предвыборный актив в 2023 году.
Формальной причиной расторжения контракта «Росатом» назвал многочисленные нарушения со стороны турецкой компании. Однако, по данным аналитиков, угроза исключения компании была попыткой давления на Анкару с целью вынудить турецкие компании выкупить 49% в проекте «Аккую» и таким образом взять на себя часть финансирования строительства. По межправительственному соглашению, станция должна была строиться за счет российского госкредита, но документ предусматривает и возможность продажи доли в проекте иностранным инвесторам. Переговоры об этом велись несколько лет, но в итоге все турецкие компании отказались участвовать. Включение турецкой стороны облегчило бы бремя финансирования для Москвы, что стало особенно важным после 24 февраля и серии санкционных ударов по финансовому сектору, когда искать средства на очередной транш России стало затруднительно. Впрочем, турецкая сторона не спешила вкладываться — теперь уже из-за кризиса в собственной экономике.
Предположительно, на переговорах в Сочи Эрдоган смог убедить Путина продолжать российское финансирование в полном объеме. Однако взамен ему пришлось согласиться на условие Москвы заменить российско-турецкого подрядчика на компанию, которая уже полностью контролируется российскими юрлицами. То есть принять решение, подвергающее, по мнению оппозиционных политиков Турции, национальную безопасность страны высокому риску.
После встречи в Сочи «Аккую нуклеар» заявила о переподписании контракта с отстраненной İçtas Inşaat. По данным источников, это помогло Эрдогану сохранить лицо, вернув «свою» компанию в проект. Однако на самом деле ее участие в строительстве блока № 1 и его запуске исключили. Будет ли компания строить другие реакторы «Аккую» — пока неизвестно.
Экспансия ради бюджетов
Принцип «строй — владей — эксплуатируй» пока скорее исключение, считает инженер-физик, эксперт программы «Безопасность радиоактивных отходов» Андрей Ожаровский. По его мнению, сам «Росатом» преследует интересы освоения госбюджета:
«„Росатому” выгоден любой заказ на АЭС. Внутри страны нет роста спроса на электроэнергию, у нас сейчас ее перепроизводство, по крайней мере, на европейской части, потому что промышленное производство не растет. Поэтому им нужны заказы за рубежом». Эксперт не исключает, что нарратив о политической экспансии может использовать сам „Росатом“ в попытке получить финансирование или помощь от российской власти в организации договоренностей с лидерами стран на строительство АЭС.
В теорию, что проекты «Росатома» могут стать мощными элементами политического влияния, Ожаровский не верит. Каким бы ни был замысел Кремля, АЭС — это прежде всего энергетические объекты, принадлежащие другим странам и работающие в их юридическом поле. У государств при наличии политической воли есть возможность диверсифицировать поставки топлива, как это было сделано на Запорожской АЭС:
«Конечно, присутствие предприятия на территории другого государства — это всегда какое-то влияние. Но я бы не стал говорить, что это именно решающее влияние, я просто не знаю примеров. Я считаю, что это не работает. Нельзя говорить, что мы можем отключить станцию „Ловииса“ в Финляндии или Хмельницкую АЭС, которые работают на российском топливе».
Как «русский мир» проник в мирный атом
Внешняя экспансия «Росатома» может иметь несколько фундаментальных задач: выход на серийное производство реакторов, исполнение функций «второй энергетической дубины» Путина и обеспечение коррупционных схем, позволяющих осваивать бюджет и обогащаться, считает эксперт в области энергетики, работавший в Украине с представителями «Росатома» Константин Батозский.
Идею зарубежной экспансии в нынешнем виде связывают с именем Сергея Кириенко, который с 2005 по 2016 год возглавлял Федеральное агентство по атомной энергии. Одной из его задач стало создание «конвейерной модели» реакторов ВВЭР, чего так и не смогли достичь в СССР. Для этого «Росатому» понадобился крупный портфель заказов, обеспечить который исключительно внутренними проектами было невозможно. По словам Батозского, именно так появилась амбициозная идея — возвращаться на мировой рынок и усиленно продавать российские реакторы:
«Эта задумка хорошо легла на путинскую паранойю, которая уже появилась к 2005 году, и породила идею использовать атомную энергетику как „вторую энергетическую дубину“ после „Газпрома“. В то же время консультант Сергея Кириенко, методолог Петр Щедровицкий разработал идеологию под эту идеологию. Согласно ей, атомная станция — не просто энергетический объект, а инструмент присутствия государства. Такое продолжение идеи „русского мира“».
Идея «зашла» Владимиру Путину. Он выдал Кириенко карт-бланш на реализацию зарубежных атомных проектов, а также привлек Внешэкономбанк, наблюдательный совет которого Путин возглавлял, когда был премьер-министром РФ. Однако оказалось, что страны Восточной Европы опасаются работать с Россией, ведь есть шанс рано или поздно получить «русской дубиной». Тогда в ход пошли исключительные условия и пропаганда. «Росатом» начал спонсировать всевозможные научные конференции, симпозиумы и мероприятия. Корпорация активно использовала инструментарий «мягкой силы», не забывая при этом осваивать госбюджет и использовать систему госкредитования проектов за рубежом.
Батозский утвеждает, что именно тогда и возникла схема по разворовыванию бюджетных средств:
«ВЭБ.РФ (до 2018 года — Внешэкономбанк) кредитует зарубежные стройки, „Росатом” строит. Так, чтобы для стран-покупателей все было максимально легко. Вы ничего не тратите, просто подписываете контракт на сто лет, мы все на свои деньги построим, а вы будете получать электроэнергию по фиксированной цене первые 20 лет».
Лоббисты венгерского проекта
Там, где строительство АЭС сталкивается с противодействием, «Росатом» привлекает лоббистов. Методы их работы наиболее показательны на примере Венгрии, где переговоры по проекту «Пакш-2» долгое время были безрезультатны.
В проект «Пакш-2» входит строительство 5 и 6-го реакторов ВВЭР-1200 в районе построенной еще в 70-х атомной станции «Пакш». Сейчас там работают четыре реактора ВВЭР-440. Принципиальная договоренность о строительстве «Пакш-2» была достигнута в 2013 году. По данным источника The Insider, это произошло не без усилий со стороны одного из главных лоббистов российского присутствия в Венгрии — украинского и российского криминального авторитета Семена Могилевича, которого ФБР включала в список самых разыскиваемых людей мира и который мог предоставить России компромат на премьера Венгрии Виктора Орбана. По данным The Insider, именно этим мог объясняться пророссийский «разворот» венгерского премьера в 2009 году.
В начале 2014 года Россия аннексировала Крым. Из-за риска введения санкций против «Росатома» проект «Пакш-2» стал практически неосуществимым. Тогда госкорпорация отправила в Венгрию Александра Мертена и Вадима Титова, они должны были лоббировать проект вплоть до его реализации. Обоих называют ставленниками замглавы «Росатома» Кирилла Комарова. Источник The Insider сообщил, что через них по непрозрачным схемам шли деньги в Венгрию и другие страны, где действовал «Росатом»:
«„Росатом” выделял на благотворительные нужды какое-то количество денег в Москве в пользу какого-нибудь АНО — автономной некоммерческой организации, их вокруг „Росатома” всегда был миллион. Эта контора заливала деньги на какую-то компанию-прокладку в Украине, например, за маркетинговые, социологические исследования или другие услуги. И вот уже российский бюджетный рубль за маленький процент превращается в наличный доллар в Украине. А дальше этот доллар из Украины таким же легким способом трансформируется в наличный евро в Будапеште».
Сейчас Мертен занимает должность директора по сооружению АЭС в Венгрии. Ранее он работал в Украине, в частности, закрывал сделки по приобретению олигархом Вадимом Новинским Херсонского и Черноморского судостроительных заводов. Источники называют его другом операционного директора «Росатома» Кирилла Комарова — и его неофициальным «кошельком». Еще до соглашения с Венгрией Комаров сделал его вице-президентом «Русатом оверсиз», дочкой «Росатома», курирующей зарубежные проекты.
По данным источника The Insider, тогда же перед Мертеном поставили масштабную задачу — лоббировать покупку «Росатомом» украинского оператора АЭС, НАЭК «Энергоатом»:
«„Росатом” хотел купить украинский „Энергоатом“ при Януковиче, потому что Украина — крупнейший рынок для России, тут работает 15 реакторов, и каждому нужно топливо. Но купить предприятие помешало, в частности, наличие на должности главы „Энергоатома“ Юрия Недашковского, который последовательно препятствовал росту российского влияния, занимался диверсификацией поставок ядерного топлива и сделал все от него зависящее, чтобы на украинский рынок пришли американцы».
Именно Мертен добился увольнения Недашковского и назначения на должность главы украинского «Энергоатома» Никиты Константинова, который в 2014 году убежал из Украины и с того времени работает на руководящих должностях в российском «Росэнергоатоме». Впрочем, закрыть сделку по приобретению «Энергоатома» все равно не удалось. По данным источника, помешала «природная жадность Януковича».
Вадим Титов возглавляет частную компанию «Русатом — международная сеть». Источник называет его «сотрудником из орбиты одного из любимых методологов Кириенко — Петра Щедровицкого», того самого, который внедрил понимание АЭС как элемента присутствия России. Титов хорошо знает английский и свободно может на нем работать, что в российской атомной отрасли скорее исключение. В Венгрии он занимался переписками с европейским регулятором, который с 2013 года препятствовал выдаче лицензии на строительство росатомовской АЭС. По словам источника, «Титов 9 лет боролся с ним [европейским регулятором] на бумажном фронте».
На какие страны смотрит «Росатом»
Строительство реакторов Москва предлагает очень настойчиво — и именно в тех странах, где Кремль считает нужным и возможным усилить российское присутствие. В первую очередь, это соседние с Россией государства. Владимир Путин дважды — в 2019 и 2021 году — публично предлагал построить АЭС в Казахстане. О переговорах сообщал и президент Касым-Жомарт Токаев, но пока никаких решений не принято. Не заключен и контракт с Узбекистаном, хотя его подписание ожидалось еще в 2019 году. Похоже, нападение на Украину заставило центральноазиатские государства еще раз подумать, стоит ли соглашаться на «объятия России».
Судя по недавнему африканскому турне Лаврова, Москва, оказавшаяся в изоляции, попытается продать больше реакторов в странах Азии и Африки. Если Россия построит станции на тех же условиях, что и в Турции, то привяжет к себе эти страны на десятки лет. На мартовском заседании Генассамблеи ООН только половина африканских государств поддержала резолюцию с осуждением России. Как будут голосовать эти страны в Генассамблее ООН после подписания контрактов на российские АЭС — предположить несложно.
Пока из африканских государств АЭС строится только в Египте. Но о потребности в мирном атоме заявляли Нигерия, Гана, Замбия, Марокко и Руанда. Многие не потянут строительство АЭС за свои деньги — и вероятно, что их выбор может пасть на «Росатом» с его бесплатными госкредитами. Атомная экспансия в Африку беспокоит специалистов и с точки зрения безопасности. Многие государства пока далеки от ядерных технологий.
Один из самых дорогих проектов в своей истории «Росатом» попытался реализовать в ЮАР — стране, которая уже имеет действующую АЭС. Проект стал не столько инструментом внешнего воздействия, сколько способом обогащения для южноафриканских элит и экс-президента Джейкоба Зумы.
Провал в ЮАР
В 2014 году президент ЮАР Джейкоб Зума появился в Москве с необъявленным визитом. В сопровождении главы разведки и замминистра иностранных дел он встретился с Владимиром Путиным. Цель поездки тогда толком не пояснили, заявив позже, что Зума приезжал лечиться после попытки его отравления. Через три недели после этого в Вене представители России и ЮАР подписали межправительственное соглашение о стратегическом партнерстве в сфере атомной энергетики, которое предполагало строительство АЭС на базе российских реакторов.
Документ подписали тогдашний глава «Росатома» Сергей Кириенко и министр энергетики ЮАР Тина Джомат-Петтерсон — и на полгода спрятали его от общественности. Представители Зумы заявляли, что строителя АЭС определят, как и полагается, на основе тендера с участием компаний из США и Южной Кореи, с которыми также шли переговоры. Однако когда правозащитники все же раздобыли и обнародовали документ, оказалось, что соглашение с Россией гораздо более конкретное и подробное, чем подобные договоренности с другими странами. Фактически, это был детальный план дальнейшей работы с «Росатомом».
В документе говорилось о сооружении восьми реакторов российского дизайна (ВВЭР) общей мощностью до 9,6 ГВт — это больше, чем на АЭС «Фукусима», самой мощной в мире на момент до аварии. Проект стоимостью $76 млрд мог стать одним из самых дорогостоящих в истории «Росатома». Для сравнения, АЭС «Аккую» в Турции обошлась в $22 млрд, АЭС «Эль-Дабаа» в Египте — в $30 млрд.
Документ также запрещал властям ЮАР сотрудничать с другими странами без разрешения России; предусматривал отсутствие ответственности со стороны российских поставщиков в случае ядерной аварии; обеспечивал налоговые преференции для российских проектов в Южной Африке, что не встречается ни в одном отраслевом соглашении с другими странами. Из положений также следовало, что договор имел преимущественную силу по отношению к любому последующему договору с его рамках.
Так Кремль попытался вырвать ЮАР из сферы влияния Запада и создать партнерство, которое могло бы послужить трамплином для расширения влияния в других частях Африки. Основой этой сделки стали тесные связи Москвы с Джейкобом Зумой, который возглавил ЮАР в 2009 году и вплоть до отставки упорно продвигал интересы России.
Против строительства выступили оппозиция ЮАР и экологи. Их возмутило, что Зума скрыл данные о сделке от парламентского надзора. Столь дорогой проект мог пошатнуть финансовую систему ЮАР, предупреждал тогдашний министр финансов страны Нхланхла Нене. За отказ утвердить план и предоставить гарантийное письмо Владимиру Путину Зума отправил Нене в отставку. После этого президент взял на себя непосредственное управление процессом через специальную энергетическую комиссию — вопреки существующей процедуре.
Контроль на высшем уровне, скорее всего, был связан с тем, что масштабный проект открывал безграничные возможности для коррупции и, вероятно, задумывался исключительно ради этого. Главными бенефициарами были Путин и Зума, утверждается в исследовании Фонда Карнеги. Первый получал возможность расширить присутствие в Африке, причем в самой благополучной и влиятельной стране континента, а второй — возможность обогащения за счет проекта.
«Геополитическая ценность сделки, позиционирующей Россию как крупного игрока в экономике Южной Африки (с прицелом на дальнейшую экспансию в других частях континента), была гораздо более значимой [чем экономическая]», — говорится в исследовании.
Оппозиция ЮАР и местные журналисты сходились в мысли, что получать крупные взятки и отмывать государственные деньги рассчитывал не только президент ЮАР, но и приближенная к нему семья Гупта. Эти влиятельные бизнесмены за несколько лет построили бизнес-империю в горнодобывающей промышленности, ИТ и медиа. Судя по всему, они намеривались оседлать и атомную энергетику. В 2010 году Гупта стали партнерами сына Зумы — Дудузане. На государственные средства они приобрели урановый рудник и в случае реализации проекта могли бы стать поставщиками для будущих атомных электростанций страны. CША в то время предупреждали, что расширение Гупта в области добычи урана могло быть профинансировано Ираном и что уран из этого рудника предназначался для ядерной программы Ирана. Также Гупта добились, чтобы Зума включил своих союзников в правление энергетического монополиста Eskom, который готовил тендер на строительство АЭС, тем самым предоставив им право голоса в управлении компанией.
Однако Зуме так и не удалось реализовать проект. Высокий суд Западно-капской провинции ЮАР встал на сторону экологов и оппозиции, признав соглашение с Россией незаконным и неконституционным. Впрочем, даже после этого решения Зума продолжал отстаивать проект — атомная сделка ушла в историю только после коррупционного скандала и отставки президента в 2018 году.
Борьба с влиянием «Росатома»
В Украине для снижения зависимости от России еще до войны модернизировали часть построенных в советское время АЭС без использования российских технологий, а российское ядерное топливо заменили на американское от компании Westinghouse. Именно интерес российских атомщиков к американским технологиям, которые несут прямую угрозу позициям «Росатома» на глобальном ядерном рынке, эксперты называли одной из причин захвата станции.
Американская компания Holtec построила на Запорожской АЭС хранилище отработанного ядерного топлива. А 2 июня «Энергоатом» подписал соглашение с Westinghouse, которое предусматривает перевод на американское топливо всех 15 реакторов, которые имеются в стране.
Не желая терять украинский рынок, «Росатом» вставлял палки в колеса «Энрегоатому» еще во время первых экспериментов с топливом из США. В первую очередь, это было сделано информационно. В СМИ разгоняли апокалиптические сценарии о том, как замена российских сборок на американские вызовет аварии едва ли не чернобыльского масштаба. Кроме того, в 2005 году произошел инцидент, который на фоне событий «Оранжевой революции» остался не замеченным украинскими и российскими СМИ: в Украину из России поступила партия бракованных сборок ТВЭЛ, внутри засыпанных мелкими шариками. Их загрузка в реактор спровоцировала бы деформацию, но украинские специалисты вовремя обнаружили дефект и отправили сборки производителю. Официальной причиной назвали сбои на конвейере в России, после чего расследование остановилось.
О возможности поставлять топливо других производителей на строящуюся российскую АЭС «Ханхикиви-1» задумывалась и Финляндия. Однако меры для снижения зависимости от России не понадобились: после начала войны в Украине Финляндия разорвала контракт с «Росатомом» на строительство АЭС.
«Они [Россия] платят огромный членский взнос. Заместитель руководителя МАГАТЭ Рафаэля Гросси — россиянин Михаил Чудаков, который не называет войну войной. Главная причина того, что так много россиян среди персонала, — высокие взносы, которые платит Россия. У Украины денег мало», — рассказывала в интервью The Insider независимый эксперт по атомной энергетике Ольга Кошарна.
Прекрасно понимая угрозу новых санкций, «Росатом» пытается им заранее противодействовать и затруднить введение ограничений против своих компаний. Так, еще до войны концерн решил создать новое юрлицо для продвижения на мировом рынке реакторов как высокой, так и малой мощности. Скорее всего, «Росатом» будет усложнять структуру управления как раз проектами, которые работают в других странах, чтобы вывести их из санкционных рисков, которые растут, пока идет война. Внутренние проекты «Росатома» под санкции подвести гораздо сложнее.
«Задача — отделить собственно „Росатом“, особенно его военную часть, военную компоненту, от бизнеса по строительству атомных станций за рубежом, тем более что у „Росатома” довольно амбициозные планы в этом направлении», — писал директор Фонда энергетической безопасности Константин Симонов.
Некоторые эксперты не сомневаются, что ограничения в том или ином виде введут.
«Скоро будут введены санкции против „Росатома“, и никто в Венгрии ничего не построит», — считает Батозский. Введение ограничений осложняется тем, что корпорация играет большую роль на рынке обогащенного и сырого урана. В частности, «Росатом» поставляет бо́льшую часть урана, который используется в американских АЭС.
Но если на Западе сомнений в необходимости санкций против «Росатома» не осталось почти ни у кого, то страны Азии и Африки пока в раздумьях. Дешевая энергия привлекательна, а собственная АЭС — вдвойне, особенно если строится за счет другого государства. Вопрос лишь в том, хватит ли у потенциальных клиентов «Росатома» политической воли отказаться от предлагаемых Россией простых решений. Иными словами, платить за мирный атом российского производства придется так же, как и за топливо «Газпрома» — собственным суверенитетом. Ну или готовиться к «случайностям», о которых предупреждал Медведев.
Источник: The Insider
