Концепция “мирного сосуществования двух систем”, утверждающая, что между либерализмом и авторитаризмом возможен устойчивый компромисс, в очередной раз исчерпала себя. Эта ложная идея уже много раз запускалась в оборот: сначала Москвой, в 20–30-е, и 50–60-е годы прошлого века, затем Пекином в 70–90-е, и снова Москвой, в 90–00-е. Цель ее вброса всегда была одна: породив у Запада надежду на либерально-демократические реформы, и симулируя их начало, получить доступ к его технологиям, инвестициям и рынкам. Надо признать, что такой обман Запада всякий раз удавался, хотя и на время. Это усиливало авторитарные режимы России и Китая, и неизменно вело к трагическим последствиям.
И, вот, западные иллюзии об успешном перевоспитании авторитарных людоедов в либеральных вегетарианцев в очередной раз терпят крах. Запад стал закрываться от авторитарных режимов, а это, в свою очередь, вызвало их сближение. Начался процесс либерально-авторитарной поляризации мира. Карикатурный московский неосталинизм в исполнении кремлевской ворократии с Путиным во главе, банда тегеранских аятолл, отбросившая Иран в Средневековье и столь же средневековый “рокетмен Ын” быстро сближаются с Китаем, в котором на новой, высокотехнологичной основе возрождается старый недобрый маоизм. Внутри всех четырех стран нарастают репрессии и пропаганда войны.
Эти четыре режима — близкая родня. С поправкой на местные условия, все они — варианты одного и того социального устройства — неофеодализма, возникающего при крушении слабой власти после неудачной попытки либерально-капиталистической модернизации. В дальнейшем неофеодализм циклично паразитирует на либерально-капиталистических странах, проходя четыре стадии развития:
- Симуляция либеральных реформ;
- Получение инвестиций и технологий от либерально-капиталистических, и, как следствие, развитых стран, клюнувших на эту наживку;
- Конфликт с инвесторами, вплоть до военного противостояния;
- Экономический и политический кризис и крах.
При отсутствии внешней денеофеодализации (сочетающей в себе денацификацию, деболванизацию и десатанизацию, с обязательной политической дефабержизацией, финансовой декапитализацией, а в особо запущенных случаях также и с физической декапитацией неофеодальных элит) этот цикл может повторяться по кругу, много раз.
Сейчас РФ, Иран, КНДР и Китай вошли в третью фазу цикла, притом, относительно одновременно. Вследствие этого, они склонны к консолидации (хотя и не без внутреннего соперничества, как когда-то гитлеровская Германия и Италия Муссолини, также бывшие частными случаями неофеодализма). Этот неофеодальный интернационал еще не сложился окончательно, но быстро сплачивается, подтягивая к себе деспотии помельче. В нём уже отчетливо видны контуры будущего антизападного блока.
Так, машинокомплекты беспилотников, поставляемых Ираном для российской армии, собирают в Сирии и Таджикистане, и запускают по украинским городам с территории Белоруссии. Китай, тесно связанный с Западом экономически, формально пока держится в стороне. Даже о китайских комплектующих в иранских дронах пока ничего не слышно, что, признаться, удивляет. Но Китай выступает адвокатом всех авторитарных режимов в международных организациях, обвиняя во всем Запад.
Получая на этапе “мирного сосуществования” доступ к технологиям развитых стран, неофеодалы создают относительно современные производства. Это дает им в руки мощные средства уничтожения, включая ЯО. Но, в силу негибкости, вытекающей из подмены рациональных приоритетов стремлением любой ценой угодить вождю, неофеодализм быстро выдыхается. Он неспособен к самостоятельному, без подпитки с Запада, развитию.
Укрепившись, такой режим неизбежно начинает конфликтовать с Западом, причем, это происходит всегда. Конфликт порождает концептуальная разница в правовом устройстве: Запад видит субъекта права в каждом человеке, а не только в государстве, а в неофеодальном обществе отдельный человек принципиально бесправен. Кроме того, неофеодальное общество, в силу присущей ему криминальной психологии, не умеет играть по правилам на международном уровне. Его не сдерживают обязательные для всех законы, а также необходимость уважать чужие права и свободы. Эти барьеры и границы в его культуре попросту отсутствуют, и, как следствие, пребывают за пределами его понимания.
По мере нарастания конфликта в фазе 3, Запад, осознавая пропасть, разделяющую его и неофеодальные автократии, а также опасность передачи в их руки современных технологий, начинает сворачивать сотрудничество с ними, хотя это и требует времени и затрат. Впрочем, даже при сохранении сотрудничества с Западом, либо удачном обходе запретов, неофеодализм рано или поздно все равно упирается в социально-технологический барьер. Технологии за этим барьером недоступны ему даже в готовом виде, в силу социальной, образовательной и ментальной отсталости его подданных (граждан в неофеодальном социуме нет по определению). Как следствие, развитие неофеодальных режимов вскоре замирает, хотя на этапе роста, вызванного тесным сотрудничеством с Западом, они и могут, иной раз, демонстрировать впечатляющие успехи.
Застой обостряет и преумножает экономические проблемы, и вытекающее из них внутреннее напряжение. Ухудшение ситуации побуждает авторитарную власть к силовым авантюрам, как способу захватить новые ресурсы, сжечь в конфликте накопившееся в обществе недовольство, и этим продлить свое существование. Обычно все начинается с внутренних репрессий, но следом за ними начинает маячить перспектива войны, которая рано или поздно случается. И, поскольку, в отличие от просто отсталых стран, агрессивно-регрессивные неофеодальные режимы располагают рядом современных технологий, это делает такую войну крайне опасной.
Обе Мировые войны, Первая и Вторая, были, по сути, войнами между неофеодализмом и либеральным капитализмом. Сегодня мир стоит на пороге Третьей Мировой, и избежать ее уже невозможно. Из-за утечки технологий конфликт стал неразрешим мирным путем. Он может завершиться только силовым сломом очередного союза неофеодалов – либо сломом глобальной либеральной системы, то есть, Запада. В последнем случае это приведет к появлению мира, где реализуются самые мрачные антиутопии, но такой поворот все же маловероятен, и обсуждать его мы не будем.
Но есть и хорошие новости: их, по меньшей мере, две. Поляризация неофеодальных деспотий и либеральных демократий ведет к тому, что военные и экономические потери развитых стран второго типа становятся все же меньшими чем потери их неофеодальных противников.
Так, Первая Мировая война, между странами, стоявшими примерно на одном уровне развития, уже созревшими для завершения либерально-капиталистической модернизации, но нуждавшимися для этого в дополнительных ресурсах и рынках, стала черной эпохой для Старого света.
Вторая мировая война, принеся, в целом, больше людских и экономических потерь, была уже менее разрушительна для развитых стран, кроме разве что национал-социалистической Германии, оказавшейся во главе неофеодального лагеря. Но даже с этой оговоркой основную долю потерь населения в абсолютных цифрах, и экономики в процентном отношении, понесли отсталые авторитарные режимы: СССР и Китай. Великобритания и США сумели успешно использовать их против стран Оси. Напомню, что СССР и Германия вступили в 2МВ как союзники – они, собственно говоря, ее и начали.
Таким образом, хотя Третья мировая война неизбежна, она, при условии успешного экономического и политического давления на авторитарные режимы, может завершиться для развитых стран, и для стран, получивших военную, техническую и финансовую поддержку Запада, и развивающихся как демократии, еще меньшими относительными потерям.
Если же разгром России, уже вступившей в военную фазу, будет особенно показательным, с особенно максимально тяжелыми для нее последствиями, то Третья Мировая война может даже окончиться на украинско-российском конфликте, не развернувшись глобально, и перейдя в экономическое, технологическое, финансовое и политическое противостояние. Именно по этой причине полный разгром России, вплоть до ее демонтажа, с разрывом всякой политической преемственности между ней и государствами, возникшими на ее территории, так важен для будущего Запада и всего мира.
Конечно, война в любом случае трагична. Но любое изменение устоявшегося порядка вещей, достаточно серьезное и масштабное, что военным, что мирным путем, всегда проходит катком по миллионам судеб. В то же время войны – это бульдозеры истории. Они сносят все старое и отжившее, что не удается демонтировать иным способом, расчищая площадку для нового. Так что без них, увы, не обойтись.
Итак, нынешнее противостояние России и Украины – пролог большого биполярного противостояния: Запада в лице США, НАТО и их союзников, твердо выбравших либерально-капиталистический путь и неофеодального, но высокоресурсного Китая, который объединит вокруг себя группу менее ресурсных и/или развитых неофеодальных стран. При этом, “незападный” и “неофеодальный” вовсе не синонимы. Докапиталистические общества, не попавшие в ловушку неофеодализма, поддаются сравнительно мирной либерализации. Это означает, что надежды Пекина, пытающегося объединить вокруг себя весь незападный мир, и занять роль посредника между ним и Западом, не оправдаются.
Об этом, в частности, говорит и реальное состояние китайских интеграционных проектов: SCO (Shanghai Cooperation Organisation — Шанхайская организация сотрудничества), BRICS (Brazil, Russia, India, China, South Africa) и BRI (Инициатива пояс и путь — Belt and Road Initiative). Большинство стран, участвующих в них, в конфликте Запада и неофеодального Анти-Запада наверняка займут выжидательную позицию, и примкнут к победителям. Ровно так же все происходило и в прошлых мировых войнах.
Источник: Сергей Ильченко, Newssky
